Вчера Германию сотряс очередной теракт: около 19 часов, в момент наибольшего скопления людей в крупнейшем торговом центре Мюнхена «Олимпия» трое неизвестных открыли огонь. На данный момент известно о 10 погибших, один из которых – сам предполагаемый преступник, и 21 человек получили ранения. Власти квалифицируют нападение как теракт, но при этом не подтверждают пока версию об исламистском следе в преступлении. Напротив, несколько человек слышали, что начавший стрельбу кричал: «Сдохните, иммигранты!» Если это так, то возникает вопрос, что страшнее: когда власти не могут контролировать внешних террористов или своих же внутренних радикалов? Вторые представляют не меньшую угрозу для государства.

Мюнхен под ударом

По данным баварской полиции, стрельба велась в торговом центре и на улицах Ханауэрштрассе и Рисштрассе. Нападавшим удалось скрыться, кроме одного, которого нашли мёртвым примерно в километре от торгового центра с тем же красным рюкзаком, который зафиксировали камеры наблюдения. Полиция Мюнхена далапресс-конференцию, во время которой рассказала, что застрелившийся преступник – 18-летний гражданин Германии иранского происхождения, проживавший в Мюнхене долгое время и не имевший судимостей. Его тело было обнаружено в 20:30 по местному времени. Мотивы преступления остаются «абсолютно неясными».

Поскольку изначально стрелявшим удалось скрыться, и в Мюнхене даже было объявлено чрезвычайное положение, перекрыты основные шоссе, ведущие в город, и начата эвакуация центрального вокзала, а для поимки нападавших был задействован федеральный спецназ, снайперы и вертолёты погранслужбы, то вызывает сомнение последнее заявление полиции о том, что убитый стрелок был единственным нападавшим. Возможно, власти либо не желают признать, что остальным удалось ускользнуть, либо скрывают информацию из оперативных соображений.

Одну из версий выдвигает руководитель Центра германских исследований Института Европы РАН Владислав Белов, который полагает, что стрельбу могли устроить идеологические последователи Андерса Брейвика:

«Сегодня как раз годовщина взрыва в центре Осло и нападения на молодежный лагерь Норвежской рабочей партии. Кто-то мог решить это так отметить».

Реакция Европы - голову в песок

На самом деле для властей обе версии представляют настоящий кошмар: если всё-таки отыщется исламистский след, то это может просто взорвать немецкое общество, особенно учитывая недавний теракт ИГИЛ в Вюрцбурге, когда 17-летний выходец из Афганистана напал на людей с топором в руках, убил одного и ранил 15 человек.

Если же окажется, что случившееся действительно преступление местного радикального националиста, идейного последователя Брейвика, то это будет означать, что немецкое общество уже взорвано и выделяет активных радикалов, которые разгневаны миграционной политикой, но ведут свою борьбу отнюдь не в рамках оппозиционных партий.

Второй сценарий для Германии, как ни парадоксально, намного хуже первого, хотя на первый взгляд даёт Меркель некоторые временные политические козыри. Действительно, власти могут заявить, что все, кто протестуют против миграционной политики, проводимой правительством – это потенциальные экстремисты, и начнут закручивать гайки в отношении несогласных, очерняя их в СМИ и заявляя, что это их позиция нетерпимости и нетолерантности спровоцировала такой трагический исход. Более того, помимо оппозиционных партий, давление которых попробует ослабить Меркель, возложив на них моральную ответственность за теракт, правительству уже совершенно точно придётся по-настоящему бороться с многочисленными мелкими организациями, не представляющими официальную оппозицию, но зато весьма радикально настроенными и готовыми на различные акции неповиновения, а возможно и ответственными за вчерашний теракт. Такая борьба по-настоящему истощит политический ресурс правящих кругов, потому что борьба с экстремизмом – это дело долгое и затрагивающее многих, в то время как о теракте забудут относительно быстро, а вот проблема мигрантов никуда не денется и продолжит катализировать недовольство и протесты. Если же вдобавок к этому ещё и продолжатся нападения ИГИЛ вроде недавнего в Вюрцбурге, то симпатии общества могут окончательно переметнуться на сторону радикальных националистов.

Эту же версию ретранслирует печально известный россиянам телеканал ARD, который уточнил, что молодой человек увлекался шутерами - видеоиграми со стрельбой.

Так или иначе, но Меркель оказалась в совсем незавидном положении. Находясь перед лицом угрозы исламистских терактов, она одновременно получает удар в спину от радикальных националистов. Действуя вместе, эти силы могут уничтожить федеральное правительство и привести к непредсказуемым последствиям во внутренней политике Германии. Немецкие радикалы будут спекулировать на всех проколах и последствиях проводимой Меркель миграционной политики и обвинять её в моральной ответственности за все возможные теракты и массовые волнения, при этом сами радикалы берут на вооружение такое же точно оружие: теракты и массовые волнения. Что же до простых обывателей, то они, несомненно, вину за весь этот кошмар возложат исключительно на правительство, потому что слушать про необходимость помогать мигрантам им давно надоело, а реальные проблемы начинают доставлять уже не только мигранты сами по себе и террористы-выходцы из их среды, но и борцы с мигрантами, которые становятся не меньшим злом для простых граждан.

Сейчас вирус евроскептицизма и так активно распространяется среди жителей ЕС, а подобные потрясения могут многократно усилить отторжение идеи общности и прежних ценностей, которые уже и так начинают трещать по швам.

Например, Швеция не дожидаясь всех проблем, которые постигла Францию, недавно ужесточила миграционное законодательство, наплевав на директивы и негодование брюссельской бюрократии. Соответствующий закон вступил в силу в среду, сообщило шведское Миграционное управление: «Это означает большие изменения для лиц, обращающихся в службу с заявлениями. Новые правила также внесут большие изменения в нашу работу».

Новые правила, в частности, предусматривают ограничение в выдаче постоянных видов на жительство в стране, усложняют воссоединение с родственниками. Принятие закона стало одной из мер правительства по ограничению миграции после рекордного наплыва беженцев в 2015 году и по упорядочению работы с уже прибывшими.

При этом и Меркель, и Брюссель упорно продолжают не желают видеть существующие проблемы. Ловушка, в которую они себя загнали, строится на формуле: сохранение Евросоюза – это сохранение всех наших ценностей и нашей политики, включая миграционную. Возможность изменения существующих правил они категорически отказываются рассматривать, ставя тем самым страны перед выбором: либо продолжать терпеть тот бардак, который порождают политические подходы, давно доказавшие свою вредность для Евросоюза в целом и всех его стран-участниц в частности, либо покидать ЕС.

Зачем Брюссель и Берлин ставят страны перед таким жёстким выбором – загадка, потому что очевидно, что гораздо прагматичнее и эффективнее было бы давно пересмотреть те правила и законы, которые доказали свою несовместимость с реальной жизнью и вызывают такие проблемы на практике. Однако евробюрократы продолжают жить в придуманной реальности, настаивая на том, что ни одно из положений ЕС не может быть пересмотрено – все они святы и непреложны. В то время как уже весь мир говорит о том, что Евросоюзу предстоит либо реформирование, либо распад, потому что некоторые его основы слишком надуманны и не выдерживают столкновения с реальной жизнью, особенно в изменившихся условиях - при массовом потоке мигрантов и росте террористической угрозы.

"Интифада ножей" в Европе

При этом характерно, что какие бы пути решения проблем не выбрали национальные власти или Брюссель, всё равно остаётся неизменно актуальным и неизбежным вопрос защиты от действующих угроз в данный момент. Потому что ситуация уже накалена, радикалы, судя по всему, готовы выйти из подполья, став достаточно мощной силой: множество террористов уже находится на территории стран Евросоюза либо, как показал теракт в Ницце, легко вербуются из числа ранее прибывших мигрантов. Необходима стратегия защиты как от первых, так и от вторых.

Суть «интифады ножей» очень проста: для нападения используются не пояса шахида, не СВУ, не ракеты, а бытовые машины и инструменты, либо в крайнем случае – стрелковое оружие, которое очень легко нелегально купить в любой стране. Кухонные ножи и правда использовались для нападения, а вот в Вюрцбурге использовался топор. В Израиле ещё до теракта в Ницце террорист угнал бульдозер и начал месить здания и прохожих, так что в недавнем нападении ИГИЛ на Францию не было ничего ни нового, ни уникального – всё это уже применялось так или почти так и успешно использовалось.

Действуют в таком случае обычно одиночки, которые либо сами начитались экстремистской литературы в интернете, либо были «обработаны» вербовщиками и проповедниками: непосредственно или удалённо, благо интернет такую возможность представляет. Так что ничего нового в этой практике нет.

Непонятно даже, почему европейские власти и эксперты спешат назвать такие атаки беспрецедентными и принципиально иными, чем раньше. Экстремисты просто взяли на вооружение «успешную практику» палестинцев и переносят на европейскую почву.

Высокую эффективность обеспечивают одновременно низкие затраты на вербовку добровольцев: либо экстремистские сайты, либо онлайн-проповедник способны ежесуточно пудрить мозги сотням и тысячам посетителей, а когда именно один из них «дозреет» и совершит нападение – уже лишь вопрос времени. Это напоминает венчурные инвестиции, когда вкладывают средства сразу в десятки проектов, потому что если «выстрелит» хотя бы один из них, он уже окупит все сделанные вложения. Второй фактор – трудность для сил безопасности остановить такого одиночку. Он может оказаться где угодно и когда угодно и начать убивать буквально подручными средствами, которые не вызывают подозрения при их приобретении. Кого могла смутить аренда фургона или покупка топора до того, как с их помощью были совершены теракты?

Самоубийственная логика: убивают террористы, борются с Россией

Методы противодействия такой тактике тоже совершенно очевидны: это главным образом профилактические мероприятия по закрытию ресурсов, распространяющих экстремистскую пропаганду. В России это довольно просто: любой суд может признать тот или иной материал экстремистским и подлежащим удалению, а также Роскомнадзор имеет право требовать от провайдеров ограничения доступа к тем или иным ресурсам. Сколько было криков, сколько было критики, когда вводились эти меры! Но в итоге эти инструменты – основа противодействия терроризму по технологии «интифады ножей», потому что проще предотвращать вербовку и промывание мозгов, чем потом пытаться остановить уже «заряженного» одиночку.

Второй метод – это уже охрана общественных мест от опасных одиночек: крайне тяжёлая и малоэффективная полицейская работа. Именно полицейская, потому что патрулировать улицы городов спецслужбы не могут – у них не тот штат, а никакими классическими связями одиночки обычно себя не выдают до нападения, поэтому спецсредствами отслеживания и мониторинга не обнаруживаются. Впрочем, здесь тоже у России больше защищённость: во всех крупных городах постоянно видны пешие или дорожные патрули полиции, которые охраняют вверенные участки территории и при необходимости либо сами нейтрализуют нападающего, либо оперативно вызывают подкрепление. На входе в крупные торговые центры, вокзалы и иные общественные места стоят металлодетекторы и охрана, которая досматривает проходящих в здание. Но в Европе этого почти нигде нет, в таких самых уязвимых для атак местах, как аэропорты или вокзалы меры безопасности сведены к минимуму ради пресловутой открытости и комфорта переезда.

Примером тому Франция, где даже десятый по счёту теракт произошёл в условиях, когда праздничные гуляния более чем 30 тысяч человек на набережной длинной чуть менее 4 километров охраняли всего 65 полицейских. Как результат – террорист проехал более 2 километров по толпе людей, прежде чем его остановили. А ведь смысл полицейских мер охраны общественного порядка при борьбе с террористами-одиночками заключается в том, что если уж их нельзя остановить, то хотя бы свести жертвы к минимуму.

У России в этом отношении особая доктрина безопасности, которая даёт довольно хорошие результаты. Основная особенность нашего подхода в том, что спецслужбы России опираются не только на отечественный опыт, как это делают европейцы (и потому всегда опаздывают с реакцией), а мониторят всю мировую практику как террористических методов, так и средств противодействия, применяемых спецслужбами других стран. В российских органах госбезопасности понимают, что на нашу землю может в любой момент прийти терроризм любого нового вида, и поэтому изучают всё, что происходит в мире в этой области, а потом с учётом специфики отечественных условий вырабатывают комплексную систему контртеррористической безопасности, которая учитывает возможности и сценарии сразу многих способов атак и проникновений на территорию страны.

Россия слишком велика географически, а потому к нам всегда достаточно близки сразу многие горячие точки, и наши органы безопасности изучают ситуацию и в Израиле, и в Афганистане, и в Ираке, и в Турции, и проколы европейских коллег. Словом, охватывают весь спектр «террористических технологий» и продумывают защиту сразу от всех возможных типов атак. Это наша «технология» и наша сильная сторона.

Россия искренне заинтересована в оказании Европе такой помощи, так как нам не нужны дестабилизированные территории и рассадники терроризма у наших границ, их и без того куда больше, чем нам хотелось бы. Увы, Брюсселю гораздо интереснее играть по надуманным правилам, чем спуститься на землю и оценить реальную опасность, пришедшую в европейский дом и принявшуюся его разрушать.