- Особое внимание в вашей книге уделено анализу проводимой Владимиром Путиным политики укрепления позиций России в Азии. Впрочем, о необходимости обратиться лицом на Восток во второй половине 1990-х годов говорил еще президент Борис Ельцин, который начал развивать отношения стратегического партнерства с Китаем.

В чем отличие нынешнего курса на Восток, который проводит Владимир Путин, от той политики?

- У меня есть сомнения в том, что Ельцин действительно намеревался радикально изменить политику России, перенацелив её на Азию. Несомненно, у Ельцина было ощущение родственности с Азией, но я не думаю, что это его ощущение трансформировалось в основательную политику. Возможно, в отличие от связей с Европой, связи с Азией для Ельцина были чем-то вроде развлечения. К тому же в тот момент Китай не был столь великой державой. И у Ельцина, скорее всего, не было ощущения, что Китай становится великой державой.

Что касается Путина, то, возможно, уже в то время, работая под началом Ельцина, он понял, что Китай превращается в великую силу. Именно поэтому, когда он стал президентом, отношения с Китаем заняли такое большое место в его политике. Китай даже стал первой страной, в которую Путин отправился, заняв президентское кресло.

- Господин Исигоока, вы часто бываете в России и знаете настроения её элиты. Как, на ваш взгляд, она воспринимает курс Путина на развитие отношений с Востоком?

- Наверное, образ мыслей Путина определяется не любовью к Китаю или к Азии, а осознанием проблем, связанных с необходимостью преодоления огромного разрыва в уровне развития между российским Дальним Востоком и Китаем. Но я чувствую, что даже сейчас в европейской части России и среди элиты, ориентированной на Европу, нет интереса к Китаю.

Китай лишь недавно стал реальной сверхдержавой, и в России есть люди, которые думают о Китае как о "китайской угрозе". Почти все эти люди являются сторонниками сближения с США. С другой стороны, люди, поддерживающие Путина, не думают так много о китайской угрозе, они не поддерживают эту теорию. В некотором смысле, это создает некий баланс.

- Какой, на ваш взгляд, должна была бы быть азиатская стратегия России с учетом факторов США, Японии и Китая?

Прежде всего, если говорить об угрозе Китая, то я не знаю, существует ли она в настоящее время. Однако есть прогнозы, что в течение следующих 10-20 лет экономика Китая превзойдет американскую. Возможно, Китай станет величайшей в мире экономической державой. Если это случится, ситуация в мире изменится. Видеть в этом угрозу или не видеть – зависит от конкретных людей. Думаю, что для России это является несомненной угрозой.

Что касается Японии, то она не чувствует угрозы в плане безопасности в силу того, что является островным государством и отделена от Китая морем. В силу того что Китай до сих пор никогда на Японию не нападал, Токио считает проблему китайской угрозы чисто экономической.

Кроме того, многие надеются, что проблема "китайской угрозы" может быть решена путем развития сотрудничества с США. Думаю, это совершенно неправильная точка зрения. Очевидно, что эпоха США кончается. Это моя личная точка зрения. Думаю, она совпадает с точкой зрения Путина.

Есть такая "теория мировой системы". В соответствии с нею период жизни страны-гегемона, страны-лидера длится примерно 100 лет, а затем появляется следующий лидер. И когда заканчивается эпоха господства одного лидера, обязательно поднимается вопрос о легитимности того, что эта страна-гегемон делала.

После войны в Ираке возник большой вопрос по поводу легитимности действий США. Сейчас, наверное, немало людей верят в правильность того, что США позиционируются как страна-гегемон. Но в наступающем многополярном мире на это можно будет взглянуть по-новому. Это борьба следующего гегемона с прежним. Так гласит "теория мировой системы". Правильна она или нет, это отдельный вопрос, но когда я прочитал недавнюю статью Путина в New York Times, я подумал, что он подошел к рассмотрению проблем с позиций "теории мировой системы", с точки зрения логики геополитики.

Правда, сейчас в Японии преобладает точка зрения, что США не сойдут с лидирующей позиции. Но я так не думаю. Очевидно, что силы США угасают. К тому же, в то время как Путин провозглашает принцип евразийства, США, с другой стороны, говорят о "тихоокеанском кольце", не используя слово "Азия". Может быть, США не столь уж интересна Азия? Президента США не было ни на саммите АТЭС во Владивостоке, ни на Бали. Очевидно, что США теряют влияние в Азии. Это преувеличивает ощущение "угрозы" со стороны Китая. Что с этим делать – это большой вопрос.

- В вашей книге целая глава посвящена визитам Дмитрия Медведева в бытность президентом России на южные Курилы. Эти визиты вызвали резкую реакцию Японии. Почему? И как, по вашему мнению, можно было бы решить территориальную проблему?

- Не думаю, что территориальную проблему удастся решить быстро, в ближайшем будущем. В Японии по поводу территориальной проблемы много рассуждают о том, сколько островов надо возвращать – два, три или четыре? Но думаю, проблема не в этом. Для России главный вопрос: насколько важна для неё Япония. И если не важна, то возвращать острова вроде как вовсе и не нужно. Если сравнивать Медведева и Путина, у Медведева интереса к Японии не было. Очевидно, что его мышление сориентировано на Европу и США, для него они более важны.

С моей точки зрения, солнце Европы и Америки на закате. Какой смысл тратить на них силы? Однако Медведеву Азия была не интересна. И поэтому, хотя он и говорил, например, о стратегическом партнерстве с тем же Китаем, особого интереса к Китаю у него тоже не было. В противоположность этому Путин, как мне кажется, хорошо понимает важность Азии и Японии.

Что касается причин жесткой реакции Японии на визиты Медведева на южные Курилы, на этот счет есть разные мнения, но мне кажется, главная причина состояла в том, что господин Медведев не дал внятных пояснений по поводу своей поездки. Наверное, он исходил из того, что в своей стране может ехать куда угодно. Но он задел чувства японского народа. Нельзя сказать, что шаг Медведева был успешным с точки зрения дипломатии. Создалось впечатление, что он больше не собирался вести переговоры.

Напротив, Путин и сейчас говорит о "хикивакэ", то есть "ничьей", у него есть готовность вести переговоры. Но проблема состоит не в том, о каких островах идет речь или как сохранить лицо. Проблема в том, что до тех пор, пока у Японии и России нет общих интересов, территориальная проблема не может быть решена.

В обозримой перспективе общие интересы могут состоять только в "едином антикитайском фронте". Но дело в том, что сейчас ни Япония, ни Россия не считают Китай серьезной угрозой, поэтому на этой почве общие интересы возникнуть не могут. А без них территориальная проблема не решаема.

Однако, если в будущем Китай будет превращаться в гегемонистскую сверхдержаву, Приморье и Приамурье окажутся под угрозой, и тогда, с учетом этого, Япония и Россия могут легко образовать союз.