Принц Чарльз призвал разработать экологический аналог плана Маршалла, реализованного США для восстановления экономики Европы после Второй мировой войны, и распространить его на весь мир, пишет издание Лента.ру со ссылкой на CNBC. По словам наследника британского престола, пандемия коронавируса и другие международные кризисы в области здравоохранения являются прямым следствием нарушений в глобальной биологической системе. «Если не предпринять немедленных действий, мы упустим окно возможностей для восстановления сине-зеленого цвета на нашей планете, для устойчивого и инклюзивного будущего», — заявил принц Чарльз.
Пока участники стартовавшей 21 сентября в Нью-Йорке «Климатической Недели», которая продлится до 27 сентября, где и состоялось выступление принца Чарльза, обсуждали экологические вопросы, глава Сбербанка Герман Греф, оказавшись в тренде — параллельно с этим событием демонстрировал, что на планете Земля уже есть такое окно возможностей. И это окно — экосистема Сбербанка сине-зеленого с вкраплениями желтого цвета, имеющая, судя по презентации, все предпосылки для устойчивого и инклюзивного будущего. Шел к этой цели Герман Греф, с одной стороны — долго, но с другой стороны — прежняя многовековая история развития банка, как государственного системно-значимого института, позволила быстро достичь результатов. Сказалась ментальность россиян, больше доверяющих финансовым госинститутам, даже, несмотря на прежние коллизии, что, к слову, неудивительно, ведь расплачиваться за жадность помещиков, ныне бизнесменов, всегда приходится, в конечном счете, государству.
Экосистема, которая развивалась банком и, что немаловажно — на деньги банка, охватила практически все сферы услуг. Тем самым она способна не просто заменить многие существующие на рынке компании, в том числе государственные, предоставляющие аналогичные услуги, но изменить жизнь россиян. Не то, чтобы подстроившись под их привычки, наоборот, выработать эти привычки под экосистему, что, видимо, и должно повлечь устойчивость и инклюзивность, точнее — устойчивую инклюзивность. Но инклюзивность ли, в теории предполагающую равновесие между политическими и экономическими институтами, которые дают равные стартовые возможности, экономические стимулы и четкие правовые гарантии? Или экстрактивность, предполагающую извлечение ресурсов тех или иных слоев населения с целью их перераспределения в пользу элиты?
В мае 2016 года русская служба Би-би-си приводила выжимку из лекции, прочитанной Германом Грефом в «Сколково». Издание указало, что некоторые цитаты сокращены и, где требовалось, литературно отредактированы. Так вот, возвращаясь к инклюзивности и экстрактивности. В разрезе вопроса «почему одни страны богатые, а другие бедные Греф говорил следующее: «На мой взгляд, авторы книги Why Nations Fail, рассматривают следствия, а не причины. Экстрактивность и инклюзивность — важные вещи, но они не дают ответа на вопрос как». Авторы Дарон Аджемоглу и Джеймс Робинсон, как примечала Би-би-си, вводят понятие «инклюзивных» политических и экономических институтов, в основе которых лежит включение граждан в общественные процессы на условиях извлечения выгоды, и «экстрактивных», представляющих собой противоположность первых. «В любом процессе есть всегда какое-то корневое звено, до которого ты должен докопаться, и там про это звено не сказано. Есть два существенных фактора: политическая составляющая, которая требует отдельного рассмотрения, и управленческая составляющая. У нас сейчас имеются многие институты, но, к сожалению, многие из них или даже большинство носит имитационный характер», — рассказывал Греф, по словам и мнению которого корневым звеном является система управления. «Если оценивать наше государство с точки зрения бимодальной системы управления run & change [где run относится непосредственно к функционированию, а change отвечает за непрерывную модернизацию], то наше государство находится в плоскости run», — подчеркивал банкир. «Если обычные утверждения о том, что наше государство коррупционное и бюрократическое, перевести на нормальный технократический язык, то, что такое бюрократия? Она имеет два проявления: недорегулированность и перерегулированность. В конечном счете, все это сводится к плохому process management [управлению процессами]. Чтобы от этого уйти, нужны изменения, реформы. А что такое реформа? Любая реформа — это проект. Где project management [управление проектами] в системе управления нашего государства? Оно практически отсутствует. Это касается не только России, это болезнь очень многих государств, почти всех. Но сейчас другие государства пытаются от этого уходить. В Великобритании, например, Тони Блэр в бытность премьер-министром создал так называемый delivery unit [правительственный центр при премьер-министре по контролю над оказанием госуслуг]». К слову после презентации бренда «Сбер» Олег Тиньков пошутил на своей странице в Instagram, про то, что «Грефу, видимо, уже «тесно» в рамках управления кредитной организацией», предложив «сделать его премьер-министром», позже также сообщив, что глава Сбербанка Герман Греф попросил предпринимателя удалить из поста в соцсети предложение сделать Грефа премьер-министром.
Вероятно, экосистема «Сбер», построенная Германом Грефом, и является по большому счету этой самой системой управления многими процессами, куда должно быть вовлечено большинство населения России, заменив, в том числе, отчасти, а может быть со временем и вовсе, ряд государственных «институтов», сначала потеснив, а потом и исключив их взаимодействие с гражданами. Некоторые такие государственные институты просто вымрут сами, поскольку содержать их государству станет невыгодно, даже в силу наличия глубоких социальных побуждений. Примером тому может стать Почта России — институт, захватив, который, как принято считать, можно захватить страну. Как сообщало на днях издание Коммерсант со ссылкой на собственные данные «Почты России» и ранее опубликованные данные по рынку электронной торговли, доля «Почты России» просела на внутреннем рынке на второй неделе сентября — впервые с весны было сделано меньше заказов, чем за тот же период годом ранее. Тогда как большинство онлайн-ритейлеров не страдают отрицательной динамикой. Например, «AliExpress Россия» отмечает, что даже после отмены режима самоизоляции, компания не увидела снижения интереса к онлайн-покупкам — в августе продажи на площадке выросли на 60% к апрелю. То же самое отмечают представители исследовательского агентства Data Insight, утверждающие, что за летние месяцы рынок электронной торговли показал устойчивый рост — на уровне 60% год к году по количеству заказов. Ассоциация компаний интернет-торговли оценивает долю e-commerce в общем обороте розницы в России по итогам первого полугодия в размере 10,9%. Оборот рынка за этот период составил 1,65 трлн рублей!
Судя по всему, статистика, как и дальнейший тренд, складывается не в пользу «Почты России»: помимо проседания показателей организации на второй неделе текущего месяца, данные агентства Data Insight, говорят о том, что и в прошлом году на рынке логистики для интернет-магазинов количество посылок, обработанных «Почтой России», выросло всего на 6% год к году, тогда как на долю логистических служб и собственных служб доставки магазинов пришлось по 18% и 22% роста соответственно. При том, что именно «Почта России» имеет широкую сеть, охватывающую всю страну, организация явно теряет эти свои преимущества, уступив их коммерческим игрокам рынка в сфере доставки посылок, приносящих доход. То есть доходы «Почты России» будут, скорее всего, неуклонно снижаться, а с учетом того, что денежные переводы сегодня можно делать, минуя почту, как и практически, вымерло понятие писем, и вовсе поставит под сомнение необходимость содержать государству сеть этой организации. Как видно из статистики рынок «Почты России» активно занимают другие коммерческие игроки. С приходом на этот рынок сервиса Сбера — «Сберлогистика» — логистического оператора федерального масштаба, развивающего собственную складскую инфраструктуру, курьерскую доставку и сеть пунктов выдачи заказов во всех регионах России, о такой организации, как «Почта России», можно будет, наверное, забыть, ведь сам по себе Сбербанк также имеет широкую разветвленную сеть своих офисов в стране. Заодно Сбер станет мощным конкурентом другим коммерческим игрокам рынка электронной торговли, вполне способным перетянуть на себя занятую ими долю рынка.
В очередной раз, говоря о плюсах конкуренции в рыночной экономике, которой, между тем, по большому счету нет места в глобальной экономике, где транснациональные корпорации способны целиком поглотить рынки, то действия Сбера вполне укладываются в глобальную стратегию, где Сбербанк, превращаясь в технологического гиганта, в отличие от мелкого бизнеса, способен противостоять мировым корпорациям в захвате российского рынка. Но, между тем, возникают вопросы, имеющие прямую связь с потреблением услуг, в том числе услуг Сбера. Возвращаясь к выжимке лекции Германа Грефа, прочитанной в «Сколково», опубликованной в середине 2016 года русской службой Би-би-си, обратим внимание на два ключевых момента. Говоря о подвижных системах управления, Греф отмечал следующее: «Слово agile [буквально — гибкий, подвижный] становится популярным во всем мире и, слава богу, в нашей стране. Но мы приходим к нему, как и во многих других случаях, последними. Для agile-управления характерно слово «тупицца», с двумя «Ц»: от английского two pizza. Это маленькие команды, которые условно можно накормить двумя пиццами. Все компетенции в этой команде соединены воедино. На 30−50% уменьшается количество менеджеров, они просто не нужны». Так вот, мы все уже сегодня являемся свидетелями роста безработицы благодаря технологическому тренду. Понятно, что цифровизация повлечет изменения структуры рынка труда и многим придется освоить новую профессию или даже спуститься на уровень ниже своей прежней профессиональной жизни. Безработица и снижение профессионального уровня жизни граждан, которое традиционно влечет снижение доходов, ставит под вопрос устойчивый платежеспособный спрос на услуги экосистемы Сбер. При этом вопросы обеспечения доходами граждан, как всегда, лежат не плечах государства. Возникает замкнутый круг: нет доходов у Сбера, значит не видать государству ни дивидендов от владения госчастью акций Сбербанка, ни прочих доходов, которые могут пойти на решение социальных вопросов. Это один ключевой момент. Второй касается вымирания как такового традиционного понятия о банковской деятельности. Не секрет, что этот тренд уже задан. И Герман Греф об этом тоже говорил в ходе выше обозначенной лекции: «перспектива такова, что я пока не вижу в мире, где есть blockchain, места банкам. В принципе, все функции, включая CEO, постепенно заменяемы алгоритмами. Конечно, там есть некоторое количество нерешенных проблем, но они решаемы со временем. Я себя готовлю к такому будущему. Впрочем, я не уверен, что на похороны банковской системы придет большое количество людей. Я не знаю людей, которые сильно любят банки, я и сам не люблю их». Подчеркнем, исключительным правом на товарный бренд «Сбер» владеет Сбербанк причем, как сообщалось в СМИ, права на логотип банк имеет до 2029 года. Если сегодня не возникает и разговоров о приватизации госдоли системно-значимых банков страны, то когда Сбербанк «умрет» в традиционном смысле, кому будет принадлежать сама экосистема, родоночальником которой является собственно банк и которая также, по сути, становится системно-значимой?
