«Гроздья гнева» мистера Стейнбека правильно было бы назвать «Гроздьями глупости». Хоть он и раздувает там усиленно ненависть к банкам и торговцам, однако взрослому человеку ясно, что большая часть проблем положительных героев вызвана их же собственными ошибками, причём ошибками серьёзными и настойчивыми.
Чтобы не спойлерить, вот три примера из самого начала романа:
1. Главный положительный герой ввязывается в случайную пьяную драку, убивает лопатой знакомого и садится в тюрьму.
2. Фермеры долгие годы отравляют собственную землю неправильным севооборотом. Зная, что из-за варварского обращения почва истощается, они всё равно продолжают год за годом вытягивать из земли остатки питательных веществ.
3. Когда истощённая земля перестаёт выдавать нормальный урожай, фермеры идут в банк и берут там кредиты под залог этой земли. Позже они перестают платить по кредитам, из-за чего банк (сюрприз!) забирает у них землю.
Как говорят в США, «играй в глупые игры, выигрывай глупые призы». Я не оправдываю банки, однако я никак не могу ощутить в себе ту гроздь гнева, которую пытается вызвать у меня мистер Стейнбек. Если ты просунул руку в клетку к тигру, и тигр куснул тебя за руку, он, конечно, страшный хищник и чудовище-людоед, тут спорить не о чем. Но, может, всё же не стоило пытаться дёрнуть тигра за ухо? Может, стоило стоять за ограждением и любоваться большой кошкой издалека?
В качестве врагов рода человечества кроме банков у господина Стейнбека выступают ещё и продавцы разного подержанного барахла. Советские читатели, кстати, не воспринимали «Гроздья гнева» всерьёз именно из-за истории с покупкой старого автомобиля. Даже в сытые семидесятые-восьмидесятые никак не получалось проникнуться сочувствием к «бедной» семье, которая спокойно купила себе личный грузовичок, причём всего лишь за одну месячную зарплату тракториста.
Вот один из характерных фрагментов, который отлично иллюстрирует финансовую неграмотность героев-простофиль:
http://lib.ru/STEJNBEK/cluster...
В маленьких домишках арендаторы перебирали свое добро, добро своих отцов, добро своих дедов. Ворошили свой скарб, готовясь к путешествию на Запад. Мужчины действовали без всяких сожалений,- ведь вся прошлая жизнь пошла насмарку; но женщины знали, что прошлое еще не раз подаст им свой голос. Мужчины шли в сараи, в чуланы.
Вот плуг, вот борона – помнишь, как сеяли горчицу во время войны? Помнишь, приезжал какой-то, все уговаривал нас разводить каучуковый кустарник – гвайюлу? Говорил: разбогатеете. Давай-ка сюда вон те инструменты,- как-никак, а пару долларов за них получим. За плуг было заплачено восемнадцать долларов плюс перевозка, выслано по прейскуранту "Сирс Роубак".
Упряжь, двуколки, сеялки, мотыги. Давай их сюда. Все в одну кучу. Грузи на фургон. Свезешь в город. Сколько ни дадут – продавай. Лошадей и фургон тоже продашь. Больше не понадобятся.
Пятьдесят центов за хороший плуг – это мало. Сеялка стоила тридцать восемь долларов. Два доллара мало. Не тащить же назад… Ладно, бери все, забирай и мою злобу в придачу. Бери насос и сбрую. Бери уздечки, хомуты, постромки. Бери красные стеклянные розочки-подвески к налобнику. Были куплены для гнедого мерина. Помнишь, как он поднимал ноги на рыси?
Рухлядь, сваленная посреди двора.
Ручной плуг теперь не продашь. Пойдет на лом, потянет самое большее на пятьдесят центов. Теперь только дисковые плуги да тракторы.
Ладно, забирайте все что есть, всю рухлядь, и платите пять долларов. Вы покупаете не только эту рухлядь, но и жизнь, которая стала рухлядью. Мало того, в придачу к этому пойдет и моя злоба. Вы покупаете плуг, который подрежет почву под ногами ваших детей, вы покупаете оружие и волю, которые могли бы спасти вас. Нет, не четыре, а пять долларов. Не тащить же мне все назад. Ладно, берите за четыре. Только не забудьте, вы покупаете то, что подрежет почву под ногами ваших детей. Вы не заметите, как это случится. Не успеете заметить. Берите за четыре. Ну а сколько за лошадей и фургон? Смотрите, какие красавцы! Оба гнедые, подобраны под масть, и шаг у них одинаковый, нога в ногу. Натянут постромки – задние ноги и круп напружатся, шагают ровно, ни на секунду не отстанут друг от друга. А по утрам, на солнце, прямо золотые. Поглядывают через загородку, принюхиваются, не идет ли хозяин, уши в струнку, слушают, а челки совсем черные! У меня есть дочка. Любит заплетать им гриву и челку. Заплетет, да еще завяжет красной ленточкой. Нравится ей это. А теперь кончено. Забавную историю мог бы я вам рассказать про дочку и вон про того гнедого. Вы бы посмеялись. Левый мерин – восьмилетка, правому – десять, а ведь как дружно сработались, будто близнецы. Теперь смотрите зубы. Ни одного порченого. Легкие глубокие. Копыта ровные, чистые. Сколько? Десять долларов? За пару?.. Да еще тележка?.. О господи! Да я лучше пристрелю их, пойдут собакам на корм. А, берите! Берите их поскорей, мистер! Вы покупаете заодно и маленькую девочку, которая плела лошадям косички на лбу, снимала у себя с головы ленточку и завязывала им косички бантиками; отойдет назад, голову набок,- любуется, потом потрется щекой о мягкие, теплые ноздри. Вы покупаете долгие трудовые годы на палящем солнце, вы покупаете горе, которое не выскажешь никакими словами. Но не забывайте одного, мистер. Вы получите премию за эту рухлядь и за гнедых коней, за моих красавцев; эта премия – комок злобы, которая будет расти и расти в вашем доме и когда-нибудь принесет плоды. Мы могли бы стать вашими спасителями, но вы подсекли нас; наступит день, когда подсекут и вашу жизнь, а нас уже не будет, и на помощь к вам не придет никто.
И арендаторы возвращались домой, засунув руки в карманы, надвинув шляпу на глаза. Некоторые покупали пинту виски и быстро опоражнивали ее, чтобы оглушить себя сразу. Но, выпив, они не смеялись, не пускались в пляс. Они не пели, не пощипывали струны гитар. Они возвращались на свои фермы, засунув руки в карманы, низко опустив голову, вздымая ногами красную пыль.
Скупщики из описания, понятно, являются первостатейным жульём. Это не вымышленный типаж, я встречал таких и в реальной жизни. Особенно много их попадалось почему-то среди торговцев старыми книгами.
Вместе с тем неумение вести переговоры, — простительное, наверное, для фермера, — только часть проблемы. Вторая часть проблемы — попытка заставить кого-то постороннего платить за чужие воспоминания.
Представьте, приходите вы на авторынок, чтобы купить себе машину. Продавец говорит вам: «эта машина стоила когда-то 10 тысяч долларов. Но к ней в придачу идут ещё мои воспоминания — о милой девушке, которую я подвёз в дождь, о мешках картошки, которые бабушка тайком прятала мне в багажник каждый раз, когда я её навещал, о моей собаке, которая любила просовывать голову между передними сиденьями… Оценим эти мои воспоминания ещё в 5 тысяч, итого я прошу за машину 15 тысяч долларов».
На это вы справедливо заметите продавцу, что его связанные с машиной воспоминания имеют для вас отрицательную ценность. Вы не имеете ни малейшего желания лезть в чужую жизнь, и уж тем более не собираетесь доплачивать за подобные истории.
У продавца связаны с его машиной какие-то важные воспоминания? Пусть сохраняет их, если хочет — вот только за свой собственный счёт, а не за счёт покупателя, который к этим воспоминаниям никакого отношения не имеет.
Покупатель выбирает автомобиль по другим параметрам. У покупателя есть бюджет, в этот бюджет укладываются, допустим, 10 автомобилей на рынке. Покупатель осматривает 10 автомобилей и выбирает из них лучший, при этом покупателя не интересует, за сколько когда-то автомобили были куплены.
Представьте, вы приходите в обменник и покупаете доллары за рубли. Интересно ли вам, по какой цене банк когда-то эти доллары приобрёл? Если курс 65, будете ли вы требовать у банка продать вам доллары за 30 рублей, если банк купил их когда-то за 30 рублей? Заплатите ли вы банку 85 рублей, если банк имел глупость купить доллары по курсу 85?
Наконец, когда мы имеем дело со скупщиком, нужно заложить в схему ещё и его расходы. Так, например, если в Оклахоме фермеры тысячами сдают старые плуги, значит эти плуги получится продать только в другом штате. Нужно будет их упаковать, перевезти, продать оптом на новом месте. Часть плугов окажется при этом неисправной, часть потеряется или сломается при перевозке. Часть плугов так и не удастся продать, и их придётся в итоге сдать в металлолом.
Если мы подсчитаем всё это, мы внезапно обнаружим, что скупка старого барахла — отнюдь не такое выгодное дело, как кажется запутавшимся в финансах людям. Да, барахольщик покупает плуг за 2 доллара и продаёт за 10 долларов. Однако в конце месяца денег у него обычно едва хватает, чтобы оплатить аренду и зарплату. Это бизнес с очень большими издержками.
Дополнительный подводный камень — как раз вот эта самая стейнбековщина. Лет 25 назад я часто навещал товарища, который держал небольшой магазинчик по скупке и продаже подержанных компьютерных частей. Клиенты часто требовали дать им больше денег за какой-нибудь старый, трижды залитый кофе ноутбук, который они когда-то покупали чуть ли не за свою годовую зарплату, а потом другие клиенты бурно возмущались тем, что подержанные вещи работают не так быстро и не так надёжно, как новые.
Дело было в Петербурге, так что до полноценных скандалов не доходило, однако во взглядах клиентов ежедневно читались те самые гроздья инфантильного гнева, вызванные нежеланием моего товарища решать за свой счёт финансовые проблемы посторонних людей.
Когда далёкие от бизнеса люди говорят про «справедливую цену», они упускают самый важный момент. Допустим, «справедливая» цена на старый плуг — 10 долларов. Пусть так. Но почему скупщик обязан платить эти 10 долларов за плуг, если ему этот плуг за такую цену не нужен? Требование «дать справедливую цену» за плуг по сути ничем не отличается от требования просто дать фермеру денег. И тут опять-таки непонятно, почему некий посторонний скупщик должен платить за ошибки бестолкового фермера.
Понятно, что в экологической катастрофе, получившей название «Пыльного котла», нельзя обвинять одних только фермеров. Властям США следовало раньше озаботиться высадкой защитных лесополос, тем же властям следовало активнее помогать беженцам переезжать в не охваченные катастрофой штаты:
https://ru.wikipedia.org/wiki/...
То же самое относится к вопросу о ценах. Иногда цены и вправду несправедливы из-за того, что кто-то пользуется своим монопольным положением, или из-за того, что рынок временно выходит из-под контроля.
Когда на пригородной трассе ломается автобус, и проезжающий мимо таксист просит десятерную цену за то, чтобы добросить несколько пассажиров до места назначения, это явно нездоровая ситуация: сотрудники ГИБДД правильно делают, когда начинают в таких случаях подключать к развозке пассажиров попутные автомобили.
Вместе с тем, даже с учётом всех возможных оговорок, претензии подопечных мистера Стейнбека к окружающему миру весьма инфантильны. Если бы я не знал реальных американцев, то после «Гроздьев гнева», «Квартала Тортилья-Флэт» и прочих романов писателя я бы решил, что США на три четверти населены беспомощными раздолбаями, которые ненавидят нормальную четверть за то, что та не обеспечивает им достаточно высокого уровня жизни.
Олег Макаренко
Рейтинг публикации:
|
