Очередная история с царскими долгами является частным эпизодом требований держателей данных прав, а не предметом российско-французских отношений – считает старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Евгений Осипов.
Тема царских долгов возникла не на пустом месте
Дело в том, что депутат Национального собрания Франции Франсис Веркамер сделал запрос в государственные французские органы и отметил, что Парижу необходимо обратить внимание на судьбу займов, выданных России в XIX веке на развитие российской экономики.
Веркамер отметил, что «внуки и правнуки разоренных держателей» продолжают требовать возврата вложенных денег, причем речь идет о царских долговых облигациях 1867 года, которые Россия разместила во Франции для строительства железных дорог на российской территории.
Здесь фигурирует огромная сумма в 15 млрд франков, вложенная французами в Россию в течение трех десятилетий.
Перед нами колоссальные деньги, что и неудивительно – Россия до начала XX века переживала индустриальный бум, позволивший нашей стране построить тысячи километров железных дорог и начать такой грандиозный для того времени проект, как Транссибирская магистраль.
Другой вопрос, что события Первой мировой войны, коллапс императорского и временного правительств, а также приход к власти большевиков, которые известны «особым отношением» к подобным вопросам, нарушили этот нормальный инвестиционный процесс.
Советское правительство, во-первых, декретом председателя СНК РСФСР Владимира Ленина полностью отказалось от царских долгов, что и стало затем для западных держав формальным поводом для военной интервенции, а, во-вторых, при нормализации отношений делало все, чтобы не выплачивать какие-то из французских долгов, хотя де-факто Москва их все равно официально признала.
Данное обстоятельство было зафиксировано в материалах Генуэзской конференции 1922 года, где впервые западные государства вели переговоры с большевиками, как с законным российским правительством. Это начало процесс признания новой власти в России и привело к установлению дипломатических отношений между СССР и Францией в октябре 1924, а также к выплате царских долгов ведущим французским компаниям уже к 1927 году. Таким как крупнейшие банки «Креди-Лионне» и «Сосьете-Женераль».
Именно это стало причиной ликвидации частей «Белой армии», которые сохранили в эмиграции структуру, руководство и даже целую эскадру из состава бывшего царского Черноморского флота. Только после признания Францией все это перестало быть реальным фактором и превратилось в гражданский РОВС, который не мог больше претендовать на официальное представление интересов России.
В то же время, осталось множество частных российских долгов во Франции, а также споры по поводу процентов, которые, как мы видим по этой истории, окончательно не урегулированы и через 100 лет, несмотря на все подписанные соглашения.
«На самом деле, если брать российско-французские отношения, то с царскими долгами мы, в свое время, рассчитались, что произошло во время президентств в России и Франции Бориса Ельцина и Жака Ширака», - констатирует Осипов.
Как замечает эксперт, долгов здесь не осталось, если не брать какие-то частные и небольшие прецеденты, а разговор идет о других вещах – процентах и дивидендах, которые с тех времен, пусть и теоретически, могли накопиться в колоссальном размере.
«В связи с этим, данная тема сейчас и педалируется, хотя само французское правительство считает вопрос закрытым и сейчас этот процесс развивается на частном, а не на правительственном уровне. Всю эту тематику поднимают потомки французских кредиторов, которые через своих адвокатов пытаются добиться каких-то новых выплат со стороны России», - заключает Осипов.
И здесь депутат Веркамер выполняет роль лоббиста, который старается поднять этот частный вопрос на государственный уровень, что ему в принципе и удалось – по крайней мере, данные коммерческие требования сегодня активно обсуждаются в СМИ.
Для Франции это частный вопрос
«Сегодня этот вопрос проходит во Франции без всякой связи с правительством, его развивают частные лица и пытаются хоть как-то перекинуть на уровень рассмотрения государственных структур, как в данном конкретном случае», - резюмирует Осипов.
Очевидно, что за подобной реляцией пойдут какие-то другие действия – например, коллективное обращение в суд, хотя перспективы такого дела вызывают сомнения, учитывая межправительственное соглашение и сложность отстаивания столь запоздалых требований.
Кроме того, положительное решение суда во Франции будет просто не признано в России на основании того, что Париж и Москва в 1997 году подписали соглашение по этому вопросу. Представители истцов, вероятно, прекрасно понимают это обстоятельство, и пытаются решить данный вопрос политическими методами, ведь обращение в национальный суд, скорее всего, ничего здесь не даст.
«Однозначно одно – на государственном уровне России и Франции эта тема давно закрыта, поскольку с президентом Шираком нашей стране удалось обо всем договориться, причем все в данном вопросе было сделано добросовестно», - констатирует Осипов.
По словам Евгения Александровича, в 1997 году обе стороны оказались довольны подписанным соглашением, причем ситуация здесь не изменилась, поэтому данные пересуды никак не повлияют на наши позитивные двусторонние отношения.
Таким образом, перед нами бизнес-процесс и защита коммерческих интересов определенных французских граждан.
