После убийства в октябре журналиста Джамаля Хашогги, экономические связи Эр-Рияда попали под пристальное внимание и интенсивный международный контроль. Большинство западных правительств отказались от сотрудничества с Саудовской Аравией. В частности, отказ многих крупных международных компаний от участия в экономическом форуме Future Investment Initiative, известном как «Давос в пустыне», а также замораживание Германией экспорта вооружений в страну, свидетельствуют о стремлении как правительств, так и частного сектора дистанцироваться от Саудовской Аравии. В последние недели в американском Конгрессе обсуждается жесткая и решительная реакция США, которая вскоре окажется в центре повестки дня.
Тем не менее, Саудовская Аравия далеко не изолирована на мировой экономической арене. В то время ка министр финансов США Стивен Мнучин отказался от участия в форуме Future Investment Initiative, генеральный директор Российского фонда прямых инвестиций Кирилл Дмитриев возглавил представительную делегацию, состоявшую более чем из тридцати руководителей компаний.
Даже несмотря на давление США и усиление международного контроля, известные американские энергетические компании, такие как Halliburton и Baker Hughes GE, подписали во время форума меморандумы о взаимопонимании с саудовской корпорацией Aramco. В то же время, саудовские инвестиции продолжали поступать в стартапы Силиконовой долины, такие как View и Zume. Ожидается, что в среднесрочной перспективе экономический рост в Саудовской Аравии восстановится после спада в 2017 году, что, вероятно, приведет к новым экономическим сдвигам в стране.
Сланцевая революция заставила Саудовскую Аравию взять курс на более тесное энергетическое сотрудничество в не-западными державами, такими как Китай, Россия и Индия. В последнее время саудиты активно инвестируют в нефтеперерабатывающие и нефтехимические мощности. В восьмидесятые годы они совершили свои первые шаги в этом направлении, создав ряд совместных предприятий на североамериканском рынке, и сегодня Саудовской Аравии принадлежит крупнейший нефтеперерабатывающий завод в Соединенных Штатах (Порт-Артур, штат Техас).
Аналогичным образом, компания Aramco еще в 1989 году отправила своих первых делегатов в Китай, но первое соглашение было достигнуто лишь в 2007 году. С тех пор Aramco открыла несколько нефтеперерабатывающих заводов в провинциях Ляонин и Чжэцзян, а в будущем она может вернуться к ранее остановленному проекту нефтеперерабатывающего предприятия в Юньнане. Продвижение этой сделки ускорилось в связи с уменьшением доли китайского рынка, которая приходится на Саудовскую Аравию, с 20 процентов в 2013 году до 13,1 процента в марте 2018 года. Будучи вытесненной с позиции главного поставщика нефти в Китай, Саудовская Аравия стремится заключить долгосрочные контракты на поставки в эту страну и повысить международную значимость своей национальной компании Saudi Aramco.
За последние годы Aramco запустила проекты по всей Азии, в том числе в индийском штате Махараштра, малайзийском Джохоре и пакистанском Гвадаре. Эти проекты отражают динамику мирового рынка нефти, которая характеризуется быстрым укреплением позиции США в ряду крупнейших мировых производителей.
После заключения в 2016 году соглашения о сокращении добычи «ОПЕК+», Саудовская Аравия и Россия координируют свою политику в этой сфере, чтобы управлять балансом спроса и предложения. Кроме того, имеются перспективы для их сотрудничества в проектах по добыче газа. Одним из примеров являются инвестиции в проект «Арктика СПГ-2» компании «Новатэк». Для Эр-Рияда выгода заключается в том, что российский газ позволяет экспортировать больше нефти, а это, в свою очередь, увеличивает экспортные доходы страны.
С учетом амбициозных целей программы Vision 2030, предусматривающей снижение нефтяной зависимости экономики Саудовской Аравии, инвестиционный фонд наследного принца Мухаммеда бин Салмана стал гораздо более активно инвестировать в технологические отрасли. Пока речь идет о значительных инвестициях в такие крупные стартапы как компания Uber, а также совместные инвестиции через фонд Vision, принадлежащий Softbank. Даже после убийства Джамаля Хашогги, компании Zume и View Inc. с радостью приняли саудовские 1,5 миллиардов долларов через фонд Vision. За пределами США, это поддерживаемый Саудовской Аравией фонд ведет переговоры с такими китайскими компаниями как ZhongAn (технологии в сфере страхования), Bytedance (социальные сети) и Sensetime (технологии распознавания лиц и искусственный интеллект).
Эти инвестиции носят двусторонний характер, поскольку они призваны обеспечить ответные инвестиции и технологические трансферы в Саудовскую Аравию в период больших реформ. Финансируемый фондом Vision стартап Katerra заключил сделку на строительство пятидесяти тысяч домов в королевстве, причем большая часть производства будет осуществляться на местных ресурсах. Хотя саудовцы, вероятно, рассматривают возможность более тесного сотрудничества с китайскими технологическими компаниями в будущем, наличие государственных и частных инвестиционных фондов в стране обеспечивает альтернативные варианты финансирования. Учитывая отсутствие таких фондов в Соединенных Штатах, саудовцы получат большую отдачу, заключая технологические сделки в Силиконовой Долине, чем в Шэньчжэне.
Эта тенденция диверсификации экономики представляет как выгоды, так и издержки, связанные с американскими санкциями, в краткосрочной и долгосрочной перспективе. В ближайшее время инвестиции в нефтеперерабатывающую индустрию Китая и Индии могут повысить эффективность кампании максимального давления на Иран, представляя собой альтернативу иранской нефти на мировых рынках. В то же время, инвестиции в российский энергетический сектор могут снизить эффективность западных санкций в среднесрочной перспективе.
Недавние санкции на основании «закона Магнитского» обострили то, что многие, возможно, списали как разовый инцидент, который уступит место новой эскалации санкций Конгресса в будущем. Они будут оказывать свое воздействие на протяжении ближайших нескольких месяцев, но для Вашингтона важно учитывать общую картину. Учитывая тот факт, что саудовские инвестиции накануне кризиса находились на четырнадцатилетнем минимуме, Эр-Рияду придется быть осторожным в своей реакции. Если не удастся рассеять озабоченность международных инвесторов, это может поставить под угрозу программу Vision 2030, в которую наследный принц Мухаммед бин Салман инвестировал значительный политический капитал.
Существует также ряд ограничений для этих формирующихся партнерств. Будущие двусторонние инвестиции между Эр-Риядом и Пекином, вероятно, вступят в противоречие с реализацией инициативы «Один пояс, один путь». Пообещав помощь Пакистану в размере 6 миллиардов долларов, саудовцы непосредственно столкнулись с потенциальной потерей ненадежных инфраструктурных инвестиций из Пекина. В то же время, сотрудничество между Саудовской Аравией и Россией может расстроиться, если дополнительные американские поставки нефти наводнят рынок в ближайшем будущем. Разница между уровнями безубыточности добычи в России и Саудовской Аравии, которая колеблется вокруг 40 и 70 долларов за баррель соответственно, может стать катализатором беспорядочных раздоров на нефтяных рынках.
Кроме того, главной проблемой Эр-Рияда является растущее геополитическое соперничество с Ираном. В этом контексте саудиты нуждаются в Вашингтоне как надежном партнере для противодействия усилению влияния Тегерана в регионе. С 2014 года Китай углубляет военное сотрудничество с Ираном, включая совместные учения в Ормузском проливе в июне 2017 года.
Амбициозный проект Индии в порту Чабахар играет исключительно важную роль для будущего Ирана, учитывая зеркальные китайские инвестиции в соседний Пакистан. Русские оказали Тегерану значительную поддержку в сфере безопасности, продав иранцам в 2016 году зенитно-ракетные комплексы С-300. Учитывая эти обстоятельства, Вашингтон остается важнейшим долгосрочным партнером для саудитов, независимо от изменений в их экономической политике.
