– Александр Валентинович, добрый вечер. В первую очередь, вопрос о том, насколько Россия была заинтересована в принятии этого соглашения и насколько мы будем сокращать уровень добычи?– Во-первых, хотел бы сказать, что только что было принято важное решение о продлении взаимодействия между странами ОПЕК и не-ОПЕК еще на полгода до 1 июля 2019 года. Это продолжение кооперации между странами ОПЕК и не-ОПЕК, 25 стран сегодня подписали декларацию о продлении этого взаимодействия.
Особенность соглашения является то, что было принято решение с 1 января сократить суммарно всеми странами добычу на 1,2 млн баррелей в сутки. Из них 800 тыс. – это та доля, которую возьмут на себя страны ОПЕК, и 400 тыс. б/с – доля стран, не входящих в ОПЕК.
Россия также будет принимать участие в этих совместных действиях. Для нас это означает, что по отношению к октябрю 2018 г. мы должны будем сократить добычу примерно на 2%, это примерно 200– 220 тыс баррелей. Это сокращение будет проходить плавно, в зависимости от наших возможностей, технологических, климатических, то есть не сразу с 1 января, а постепенно.
Решение, которое сегодня было принято, позволит сбалансировать рынок в течение I–II квартала. Как минимум, мы надеемся на то, что цены, которые сегодня сформированы на рынке, сохранятся. В случае отсутствия решения, которое сегодня было принято, цены могли бы снизиться значительно, и это негативно повлияло бы и на нефтяную отрасль и на экономические показатели. Поэтому на мой взгляд, это важное решение, которое позволит нам достичь положительных результатов как для нашей экономики и в целом сбалансировать рынок.
– Переговоры проходили три дня, мы видели, какое количество времени делегаты общению между собой. Почему это заняло так много времени, в один день – 6 часов, в другой – 7 часов, еще потребовались дополнительные переговоры ОПЕК+?– Действительно, были непростые переговоры, потому что мы были должны оценить прогнозную ситуацию, что будет в I и во II кварталах и на какие объемы необходимо снизить добычу с тем, чтобы рынок был сбалансирован. Была дискуссия, были большие разногласия. Но в целом, мы нашли компромисс – это, как я уже сказал, 1,2 млн б/c. Рассматривались разные варианты.
Основная причина всего этого в том, что на рынке осталось много неопределенности на рынке. Сегодня не только баланс спроса и предложения влияет на ситуацию и на цены, но и такие факторы, как торговые войны между странами. Сначала США с Китаем, вроде бы, договорились об отсрочке пошлин. Затем происходит ситуация, как вы знаете, с арестом заместителя руководителя одной китайской компании. Это резко влияет на рынок. И таких ситуация может возникать очень много. Мы видим, что у многих стран непростая экономическая ситуация, инфляция растет громадными темпами, а это снижает спрос на углеводороды. Мы видим, что постоянно вводимые санкции относительно разных стран, разных юридических и физических лиц Соединенными Штатами Америки – это тоже неопределенности, которые негативно сказываются на рынке.
Поэтому дискуссия была относительно объемов, относительно показателей, которых необходимо достичь. Но не было разногласий в том, что нам необходимо вместе продолжить взаимодействие с 1 января следующего года. Это, наверное, самый главный момент, самый главный сигнал для рынка, потому что мы привержены нашим договоренностям – и рынок именно это оценивает. Что касается цифр, то мы готовы мониторить ситуацию, и в случае необходимости принимать решение как в сторону снижения, так и увеличения [добычи]. У нас есть уже хорошая практика, например, летом этого года мы увеличили добычу на 1 млн б/с, Россия нарастила почти на 470 тыс. б/c. Это позитивно повлияло на нашу нефтяную отрасль и нашу экономику. Это позволяет нам принимать разные решения, которые позитивно влияют не только на рынок, но и на нашу экономику.
– Вы только что сказали о позитивном эффекте на экономику. До этого вы говорили о том, как результаты сделки повлияли на экономику и на бюджет в 2017 г. Чего вы ждете от этой сделки, как это повлияет на бюджет и в целом на российскую экономику?
– Я думаю, что сохранение цен на текущем уровне и, как минимум не падение цен дает нам возможности по дополнительной экспортной выручке. Потенциально это дополнительные налоги, это выручка для поступления дополнительных доходов в бюджет, увеличение поступлений в наш Резервный фонд – это гарантия стабильности при различных колебаниях ситуации на мировых рынках. Это также влияет на низкую инфляцию и на рост экономики – это мультипликативный эффект. Наши компании имеют возможность реализовывать свои инвестиционные программы. При меньшей волатильности цен [складывается] более стабильная и понятная ситуация с реализацией их инвестиционных программ. Здесь комплекс мультипликативных эффектов, которые дают дополнительный позитивный результат.
– Если говорить о самой оптимальной цене на нефть. Мы видим, как изменялись котировки нефти марки Brent в последние дни, от $58 до $63 за баррель сегодня, – какая цена необходима российскому бюджету, российским компаниям?– Я думаю, что для нас та цена, которая сегодня складывается, то ее сохранение и меньшая волатильность наиболее, скажем так, благоприятны – как с точки зрения поступления доходов в бюджет, так и для балансировки ситуации на внутреннем рынке. Надо смотреть в перспективу в целом. На мой взгляд, в будущем в целом, именно цены в диапазоне $55–65 за баррель могли бы быть сбалансированы и для потребителей, и для производителей, и как раз создавать условия для производства на рынке, но в то же время, чтобы не было дефицита. Будем надеяться, что такие решения будут помогать балансировке рынка, помогать стабилизации цен и помогать развитию различных наших отраслей.
Подробнее: https://www.vestifinance.ru/articles/111485 
