Инициатива «Новый Шелковый путь, ранее «Один пояс, один путь», а затем просто «Пояс и путь», была провозглашена почти пять лет назад президентом Си Цзиньпином сначала в Астане (экономический пояс Шелкового пути), а затем в Джакарте (Морской Шелковый путь).
Подпись к изображению: Краны над первым 600-метровым причалом порта Гвадар в провинции Белуджистан на южной оконечности Пакистана
Факт, далеко выходящий за пределы аббревиатуры и проблем перевода (ни одно из названий не обладает благозвучием в английской версии), заключается в том, что ОПОП останется главной концепцией китайской внешней политики в обозримом будущем, до 2049 года, когда Китай будет праздновать столетие образования Китайской Народной Республики.
Вашингтону, при двух последних администрациях, Обамы и Трампа, потребовалось почти пять лет, чтобы придумать «достойный ответ» на инициативу ОПОП. И этот ответ, в сущности, сводится к торговой войне.
Этот ответ все чаще похож на цунами синофобии, несущее целые горы мусора: коррупция, загрязнение окружающей среды, пузыри в сфере недвижимости, города-призраки, и, что не менее важно, тупиковые схемы, такие как объединение стран с формирующимся рынком БРИКС или Азиатский банк инфраструктурных инвестиций. Все это безжалостно осуждается как махинация Пекина, призванная завести ничего не подозревающих бедных соседей в бесконечную долговую ловушку и закончиться разграблением их ресурсов.
Инициатива ОПОП, помимо прочего, названа не более чем способом обойти Малаккский пролив, через который в настоящее время проходит 75 процентов китайского экспорта и 80 процентов импорта энергоносителей. На самом же деле, это лишь один из бесконечного множества векторов глобальной схемы.
Давайте сравним американскую клевету в адрес ОПОП с тремя различными досье, в отношении Малайзии, Шри-Ланки и Пакистана.
Решение премьер-министра Малайзии Махатхира Мохамада о приостановлении проектов, связанных с ОПОП – 20-миллиардной железную дороги вдоль восточного побережья страны и двух трубопроводов стоимостью более 2 миллиардов долларов – не означает, что они отменены. Речь идет о повторном экономическом расчете.
Малайзия, возможно, близка к состоянию банкротства из-за клептократии Наджиба, но эта проблема не имеет ничего общего с ОПОП. Махатхир, по сути, дал понять, что желает укрепить партнерство с Китаем и выступает в пользу этой инициативы. Но прежде ему нужно сбалансировать государственный бюджет. Куала-Лумпур в конце концов вернется к осуществлению проектов в рамках ОПОП.
То же касается и одного из главных проектов транспортных коммуникаций, Китайско-пакистанского экономического коридора (КПЭК). Новый премьер-министр Пакистана Имран Хан склонен пересмотреть некоторые условия договора. И вновь все дело в плохом управлении предыдущей администрацией Шарифа и пресловутой коррупцией уклоняющейся от налогов пакистанской элиты.
Есть еще ситуация с Шри-Ланкийским портом Хамбантота. В декабре прошлого года этот порт, финансируемый китайскими инвесторами, был передан Поднебесной в аренду на 99 лет. Это не имеет ничего общего с захватом Китая Британией или каким-то хулиганским вариантом дипломатии канонерок. В основном проблема связана с коррупцией и плохим управлением предыдущего правительства Шри-Ланки.
Некоторые из 60-65 стран, участвующих в ОПОП действительно ограничивают китайские инвестиции, как краткосрочные, так и среднесрочные, в некоторые проекты и отрасли, считающиеся чувствительными, независимо от применяемых критериев. Это не мешает наращиванию китайских инвестиций в другие, менее чувствительные секторы экономики, и, разумеется, не имеет ничего общего с «дипломатией долговых ловушек».
Красота концепции ОПОП заключается в том, что эта инициатива характеризуется открытостью и инклюзивностью. В отличие от американских проектов, любой участник может присоединиться к ней или наоборот, покинуть ее, в любе время. Однако, возмущаются не-участники, как это так, почему она «не имеет четкой цели или детального плана»? Ничего удивительного, что инициатива ОПОП непонятна близорукому Западу.
Я наблюдаю за ОПОП на протяжении пяти лет, еще до того, как началось ее осуществление. Совершенно недостаточно той первоначальной концептуализации, которая была подробно представлена в таких документах как «Строительство экономического пояса Шелкового пути», а также «Видение и путь», опубликованных в 2014 году Институтом финансовых исследований Чоньян при Народном университете Китая. Несмотря на всю истерию клеветы в адрес ОПОП, мы все еще находимся на этапе планирования. Фактически, реализация инициативы начнется только в 2021 году и будет продолжаться до 2049 года.
Принципы ОПОП включают вышеупомянутую открытость (она не ограничивается древним Шелковым путем, а является открытой для всех стран мира), и инклюзивность, то есть уважение путей и способов развития, выбранных разными странами, и «рыночные правила».
Нет никаких сомнений, что ОПОП страдает от острых проблем в области пиара. Опять же, нельзя забывать о «трудностях перевода». Вообразим, что инициатива обслуживалась бы вашингтонской пиар-фирмой. Ключевым слоганом наверняка было бы что-нибудь вроде Asia Connectivity-2050.
В сущности, это так и есть. ОПОП – весьма долгосрочный проект по созданию ультра-сложной сети, состоящей из шести основных коридоров, связывающих Китай и Евразию. Проект не ограничивается прокладкой высокоскоростных железных дорог и трубопроводов. Он охватывает также финансовую интеграцию и новую геополитическую парадигму.
Совершенно невозможно постичь всю сложность ОПОП, без понимания китайского образа мышления. Профессор Пекинского университета Чжай Кунь несколько лет назад квалифицировал инициативу как «мега-стратегию» президента Си Цзиньпина. Это означает, что мелкие детали будут скорректированы в режиме реального времени по дороге. А времени впереди много – предстоит очень долгий путь.
Одной из таких деталей является порт Аль Дукм, построенный на пустынном участке побережья Омана, недалеко от Персидского залива, стратегически расположенный рядом с торговыми путями между Азией, Ближним Востоком и Африкой через Индийский океан.
Аль-Дукм – это многомиллиардный железнодорожный и морской складской комплекс, который привлек не только китайские инвестиции в рамках ОПОП, но также индийские, южнокорейские и саудовские. Выходя далеко за пределы китайской инициативы, он служит общей евразийской взаимосвязанности, и султан Омана понимает это.
ОПОП не существует в вакууме. Это часть китайской стратегии глобализации-2.0. Инициатива связана с Азиатским Банком инфраструктурных инвестиций, Банком развития БРИКС, Международным транспортным коридором Север-Юг, Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС) и Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС).
Интеграция между ОПОП и ЕАЭС вскоре станет более чем очевидной, поскольку Китай и Россия собираются связать обе Кореи – территориально, политически и экономически – с континентальной частью Евразии. Южная Корея хочет быть частью этого огромного пространства, поскольку Сеул оценил колоссальный потенциал Транскорейской железнодорожной магистрали.
Даже Германия и Франция начинают сомневаться на самом высоком уровне, следует ли им включиться в реальную евразийскую интеграцию наряду с Россией, Китаем, Ираном, Турцией, странами БРИКС, плюс ШОС, ОПОП и ЕАЭС, или оставаться просто заложниками капризов мировой сверхдержавы.
К 2025 году, когда в разгаре будет реализация ОПОП, новая Большая игра будет посвящена инфраструктурной интеграции всей Евразии, охватывающей 67 процентов населения планеты. И тогда останется лишь один способ остановить ее…
