С начала сентября 2017 года в Новокузнецком районе и других населенных пунктах Кемеровской области проходят митинги, пикеты и народные сходы, на которых местные жители требуют прекратить расширение действующих разрезов и ввод в эксплуатацию новых. Главный вопрос, которым сейчас задаются эксперты, угольные компании и власти: «зеленая угледобыча» — это оксюморон или все-таки будущее российской индустрии?

Для начала несколько цифр по добыче угля в 2017 году в России в целом. Она в 2017 году увеличилась по сравнению с уровнем 2016 года на 5,7% — до 408,8 млн тонн, экспорт вырос на 15,2% — до 186,9 млн тонн, информирует Центральное диспетчерское управление ТЭК (ЦДУ ТЭК).

Импорт угля вырос на 15,6% — до 23,21 млн тонн, поставки российского угля на внутренний рынок выросли на 1,6% — до 169,9 млн тонн. Добыча крупнейших угольных компаний за отчетный период составила: СУЭК — 107,7 млн тонн угля (+2,2%), УК «Кузбассразрез­уголь» (входит в УГМК) — 46,5 млн тонн (+4,8%), ХК «СДС-Уголь» — 24,7 млн тонн (+0,5%), компания «Востсибуголь» — 13,8 млн тонн (+5,1%), УК «Южный Кузбасс» (входит в «Мечел») — 8 млн тонн (–10,6%), ХК «Якутуголь» (входит в «Мечел») — 8,3 млн тонн (–16%).

Теперь кемеровский регион. В конце июля департаментом ТЭК администрации Кемеровской области были обнародованы цифры добычи угля в Кузбассе за первое полугодие 2018 года. Кузбасские угольщики добыли 123,8 млн тонн угля — на 4,6% больше аналогичного периода 2017 года. Из шахт Кемеровской области за январь–июнь подняли на-гора 44 млн тонн угля, на угольных разрезах добыто 79,8 млн тонн «черного золота».

 

Осознать ущерб

 

Отвечая на вопрос, как может угольная отрасль стать «зеленой», эксперты ясно дали понять, что пока они лишь в самом начале большого и трудного пути. Но понимание проблем и угроз уже сформировалось.

По мнению начальника департамента экологии и природопользования администрации Кемеровской области Сергея Высоцкого, ситуация в регионе пока далека от идеальной. По образованию отходов промышленности Кузбасс занимает первое место в РФ. Такие рекорды он ставит из-за вскрышной породы, без которой в угольном деле никак. Хотя и относится она к 5 классу опасности, все равно нагрузка в виде 2,3 млрд тонн вскрыши ежегодно ложится на природу. Отвалы дымят, пылят и наносят ущерб даже с геологической точки зрения. Суммарно угольные предприятия вносят 60% вклада в загрязнение атмосферного воздуха в Кузбассе, в основном за счет выбросов метана. Нарушается от угледобычи и гидрология: нарастает загрязнение подземных вод, высыхают колодцы, мелеют русла рек и т. п. Вот цифра: только в 2016 году из водных объектов Кузбасса угольщики забрали 211 млн кубометров воды.

Такой масштаб ущерба, по словам Сергея Высоцкого, компании начинают осознавать. Так, в 2017 году «СУЭК-Кузбасс» планирует запустить очистные сооружения на шахтах «Котинская» и «Талдинская-Западная-1». Инвестиции — около 550 млн руб­лей, объем сброса сточных вод будет уменьшен на 60%. Газо-пылеулавливающее оборудование установлено на крупных объектах «Распадской угольной компании». Продолжается и работа по дегазации угольных пластов и утилизации шахтного метана, переводу общественного транспорта на газомоторное топливо (сейчас в регионе на нем работает 531 автобус). С 2009 по 2017 годы «СУЭК-Кузбасс» таким способом утилизировало 45 млн кубометров метана, произвело на газогенераторных установках 70 млн кВт/час электроэнергии, выработало на котельных 70,5 тыс. Гкал тепловой энергии.

В настоящее время в рамках международной программы ООН «Задачи сохранения биоразнообразия в политике и программах развития энергетического сектора России», в которой принимают участие как минимум четыре угольные компании (СУЭК, ХК «СДС», «Мечел» и КТК), действуют 13 инновационных проектов, направленных на разработку и апробацию новых методов рекультивации и проведения компенсационных мероприятий. Но отдача от всего этого комплекса мероприятий была бы сильнее, если бы угольщики начали открыто озвучивать затраченные инвестиции по каждому объекту.

Однако, никакие усилия по спасению природы и никакие инвестиции не будут достаточны без PR-поддержки, считает начальник регио­нального департамента экологии и природопользования. «Недостаточное информирование общественности превращает регион в грязную «кочегарку». Собственник должен в одной строке писать, сколько он добыл угля, и тут же — сколько сделал для сохранения окружающей среды. Только так можно будет избежать спекулятивных фактов о том, что уголь — главный враг экологии», — подытоживает Высоцкий.

Как напомнил профессор КузГТУ Александр Копытов, в Кузбассе в 2016 году добыты рекордные 227,4 млн тонн угля, а к 2020 году, по его прогнозам, добыча вырастет до 250 млн тонн в год. Очевидно, что острые проблемы, которые и так стоят перед экосистемой региона, обострятся еще сильнее. Ведь только золоотвалы могут увеличиться на 120–150 тыс. гектаров. За последние полвека в связи с технологическим рывком темпы воздействия человека на природную среду ускорились, сетует Копытов. Только лесные угодья в Кузбассе сократились в результате разработки недр на 45,3 тыс. гектаров. Восстанавливаются лишь 50% нарушенных земель. На каждого жителя Кузбасса приходится 500 кг угольных отходов.

В 2015–2016 годах в прессе ЕС и Великобритании даже прошел целый ряд публикаций, призывающих к бойкоту российского угля, добыча которого уничтожает биологическое разнообразие и притесняет общины коренных малочисленных народов.

Если сейчас наши угольщики не примут активного участия в перестройке на «зеленый лад» и не смогут в кратчайшие сроки выстроить систему диалога с общинами шорцев, телеутов и других нацменьшинств, по экономике Кузбасса будет нанесен сильнейший удар, признал Копытов.

«Увы, интересы населения не учитываются, и перед деятельностью угольных предприятий жители оказываются незащищенными. Недопустимо решать судьбу поселка без участия людей, которые в нем проживают, и держать их в неведении, — комментирует мнение профессора член регио­нального штаба ОНФ в Кемеровской области Андрей Алехин. — На наш взгляд, документы, согласно которым населенные пункты в перспективе могут стать объектом для недропользователей, должны быть размещены в открытых источниках и быть доступными для населения. Также было бы неплохо создать интерактивную карту разрезов, на которой будет фиксироваться динамика его границ с тем, чтобы люди были информированы и готовы к изменениям».

По мнению Алехина, механизм выделения участков под угледобычу, на которых проживают люди, необходимо тщательно пересмотреть на законодательном уровне, и прежде чем начинать деятельность на таких землях, нужно проводить социологическое исследование и учитывать мнение граждан.

 

 

 

Изменить психологию

 

По словам Юрия Манакова, заведующего лабораторией ФИЦ УУХ (Федеральный исследовательский центр угля и углехимии) CO РАН, в рамках программы «Задачи сохранения биоразнообразия в политике и программах развития энергетического сектора России» идет комплексное изучение территории с точки зрения биологии, геодезии, геологии, с тем, чтобы выяснить, какой может быть предел у той или иной площадки, которая попала под воздействие угольной добычи. Особенности природно-техногенных систем угольных месторождений изучаются по двенадцати основным параметрам, включая плотность населения, объем добычи угля, количество автомобильных дорог общего пользования с твердым покрытием, коэффициент распаханности земель и т.п. А уровень биологического разнообразия определяется по авторской методике, учитывающей видовое богатство и количество редких видов, нарушенность экосистем и некоторым другим важным параметрам.

«Мы определили точки с высоким индексом биологического разнообразия, которые могут пострадать после уничтожения или деградации ландшафтов при техногенном воздействии. Экологически уязвимых участков только в Новокузнецком районе насчитали пять. Два из них — Костенковские скалы и правый берег реки Чумыш — находятся в зоне влияния предприятий, добывающих угли Бунгуро-Чумышского месторождения, что, конечно же, угрожает биоразнообразию. Все эти данные размещены в интернете, на сайте администрации Новокузнецкого района, — рассказывает Юрий Манаков. — И это пока единственный в Кузбассе район, где имеется такого рода ГИС. А результаты геоэкологической оценки состояния территории позволили нам разработать рекомендации по сохранению и восстановлению стабильности природных ландшафтов в угледобывающих районах. Причем есть свои рекомендации как для муниципалитетов, так и для угольных компаний. А вообще проблема определения приемлемой техногенной нагрузки чрезвычайно актуальна для промышленно развитых регионов. И геоэкологическая оценка помогает прогнозировать и предупреждать в них кризисные явления».

К счастью, психология собственников угольных месторождений уже меняется, признают эксперты отрасли и экологи. И информация о том, где можно добывать уголь, а где строго нельзя — один из таких шагов к «зеленой экономике». Кроме того, в мае 2017 года выпущено распоряжение правительства РФ о концепции публичной нефинансовой отчетности промышленных предприятий. Сейчас разрабатывается план по реализации недавно утверж­денной президентом Стратегии экологической безопасности РФ. В общем, поставлена суперзадача — добиться того, чтобы в России было выгодно работать экологически ответственным компаниям.

«У наших угольщиков просто не остается выбора. Пора пересматривать свою политику природопользования и начать учитывать экологические и социальные последствия своей деятельности», — констатирует Манаков.

 

По делам их

 

Вот несколько фактов, характеризующих изменения в сознании угольных компаний.

Пример первый. Весной 2018 года ООО «Разрез Талдинский-Западный», входящий в Группу компаний ТАЛТЭК, приступил к биологическому этапу рекультивации двух земельных участков общей площадью 8,6 гектаров. Прошедшая рекультивация — это первый этап от общего объема запланированных Группой компаний ТАЛТЭК работ по озеленению и восстановлению земельных участков на 2018 год. Процесс высадки саженцев сосны организован в рамках действующего соглашения, подписанного между угольным предприятием и автономным учреждением Кемеровской области «Прокопьевский Лесхоз», имеющим большой опыт в области озеленения территорий.

Пример второй. В текущем году УК «Кузбассразрезуголь» приступила к строительству современных очистных сооружений на Бачатском и Краснобродском разрезах. На создание новых природоохранных объектов компания направит более 167 млн руб­лей.

Строительство очистных сооружений на основной промплощадке Бачатского угольного разреза — один из ключевых пунктов комплексной программы развития второй очереди предприятия. В настоящее время хозяйственно-бытовые и промышленные стоки разреза проходят очистку на сооружениях пгт Бачатский. Собственные очистные позволят полностью обрабатывать на них все сточные воды предприятия. Кроме того, очищенные производственные стоки будут повторно использоваться для технологических нужд обогатительных фабрик разреза. Стоимость проекта составит 120 млн руб­лей. Еще 47,1 млн руб­лей компания направит на строительство очистных сооружений на Вахрушевском поле Краснобродского разреза.

«Строительство очистных сооружений — одно из главных направлений природоохранной деятельности компании. Наша цель — снизить негативное воздействие производственной деятельности на окружающую среду. Поэтому на очистных, которые заработают уже в следующем году, будет применяться комплекс самых современных технологий очистки (механической, биологической и химической). Это качественный шаг вперед», — подчеркивает заместитель директора по экологии и землепользованию ОАО «УК «Кузбассразрезуголь» Виталий Латохин.

Пример третий. Проект рекреационной зоны на отвалах угольного разреза реализует компания Стройсервис в Кузбассе. Ученые Кемеровского государственного сельскохозяйственного института (КСХИ) разрабатывают для разреза «Березовский» (ЗАО «Стройсервис») проект рекреационной зоны на внешних отвалах угледобывающего предприятия, сообщила завкафедрой природообустройства и химической экологи КСХИ Марина Яков­ченко. Проект будет реализован на отработанном участке недр в Прокопьевском районе. На отвалах разреза «Березовский» на этапе биологической рекультивации будет проведена разбивка лесопарковой зоны с деревьями благородных хвойных и лиственных пород. «Прорабатываются варианты обустройства лесопарковой зоны общей площадью более 300 гектаров, с водоемами, прогулочными дорожками и спортивно-игровыми площадками», — сказала Яковченко.

К настоящему времени на участке будущей рекреационной зоны уже проведен подготовительный этап технической рекультивации — засыпки выработанного пространства — в объеме 7,5 млн кубометров стоимостью 200 млн руб­лей. Этой весной начнется ландшафтное планирование, восстановление плодородного слоя почвы с последующей посадкой деревьев и трав.

Согласно проведенным институтом испытаниям после завершения всех работ восстановленная территория зоны отдыха не будет представлять опасности как для окружающей среды, так и для людей.

По словам Марины Яков­ченко, обычно для рекультивации используют бобовые и злаковые растения, которые восстанавливают около 1 см грунта в 100 лет. С новыми травами этот процесс ускорится приблизительно в три раза. Согласно проведенным испытаниям, почва, где были в качестве эксперимента высажены травы, за год улучшила показатели по физическим и химическим качествам.

В свою очередь заместитель технического директора ЗАО «Стройсервис» по экологии и недропользованию Сергей Малахов уточнил, что цель совместных экспериментов с кузбасскими учеными — апробация новых передовых технологий по успешному восстановлению земель, нарушенных производством. Проекты отработки месторождений угольных предприятий «Стройсервиса» предусматривают проведение рекультивации промышленных отвалов на площади 4,8 тыс. гектаров. Основные объемы работ по рекультивации земель, нарушенных угольными предприятиями, запланированы долго­срочной программой с 2019 года, инвестиции оцениваются в 1,7 млрд руб­лей.

 

 

 

А как в Европе?

 

Экологические проблемы имеются у всех экономик, где есть добыча и использование углеводородов. К примеру, в Западной Германии решили поступить радикально — снять все вопросы экологии отказом от добычи угля. Но не все так просто. Угледобыча там была изначально убыточной.

Дотации из госказны к излету двух третей ХХ века росли с каждым годом, и у шахтеров с металлургами был реальный шанс стать иждивенцами федерального бюджета. Кроме того, у земель, которые окружают индустриальный Рур, тогда уже не оставалось шансов остаться пригодными хотя бы просто для проживания.

Заводы дымили, шахты пылили, а воды и земли в округе становились все грязнее и грязнее. За тридцать-сорок лет, решили немцы, можно было бы неспешно, точечно и аккуратно закрыть нерентабельные шахты, погасить сталелитейные заводы, не создавая при этом социальной напряженности и не устраивая революций. И перейти к чему-то новому, более современному: IT, инновационным старт-апам, образовательным проектам и даже культуре.

«В принципе, добыча могла бы продолжаться и дальше. Однако мы пришли к выводу, что противиться объективным процессам нет смысла», — рассказал Герберт Хюльс, представитель шахты в Иббенбюрене — одной из последних в Германии. К концу этого года и она перестанет работать. Остальные шахты ушли в историю намного раньше. И это очень важно понять — процесс трансформации в долине Рура растянулся на десятилетия, «черные» земли не стали «зелеными» в одночасье, по щелчку. Или щучьему велению…

Во-вторых, и это еще важнее, величайший вклад в успех «операции» внесло то, что Германия — страна социального согласия. Однажды люди на Руре и Рейне просто взяли и решили для себя — шахт здесь больше не будет! И начали последовательно сокращать производство. Одновременно проводя рекультивацию и очистку земель. Было просто? Нет, но именно согласие очень облегчило задачу. «Закрытие шахт — это был совсем не простой процесс. Самый пик пришелся на 1980-е годы, когда угольную промышленность закрывали в Великобритании. Там правительство Маргарет Тэтчер вообще действовало максимально жестко: шахтеров просто поставили перед фактом, не давая им никакой альтернативы. В результате — массовые беспорядки, волнения и так далее. У нас процесс шел более мягко, хотя эксцессы имели место», — рассказывает герр Вольф Шеде, бывший начальник отдела Министерства энергетики земли Северный Рейн — Вестфалия.

В-третьих, трансформацию изначально поддерживали власти — и федеральные, и земельные. Они до сих пор помогают бывшим угольщикам — например, начать собственный бизнес. Но не любой, а такой, который позволит поддержать закрытые шахты (откачка воды) и создание дополнительных рабочих мест. Для чего это делалось? К чему помощь государства? Чтобы оставшиеся не у дел промышленники не вывозили свои капиталы за пределы Германии, а продолжали работать тут, привлекая инвесторов. Чтобы закрытые шахты не источали зловония и не были источником экологических бедствий.

Но, несмотря на общественный договор, долговременность всех процессов и широчайшую поддержку властей, у угольной трансформации в Германии есть и обратная сторона. Прежде всего, трансформация еще продолжается — и сможет завершиться, вероятно, лишь тогда, когда инвестиции в регион создадут достаточно новых рабочих мест. К сожалению, уровень безработицы в районе Рура сейчас превышает 10%. Это признают все, хотя и неохотно. Падает исторически сложившийся престиж этих мест. Программисты и стартаперы пока, по признанию немецкой стороны, не особенно спешат занять места цехов и штреков. Есть и другие минусы, но они, конечно, не меняют главной картины.

Но для России решение экологических проблем — это не быстрое и ни в коей мере не радикальное мероприятие. Ведь в угольной отрасли только в Кузбассе задействовано более 90 тыс. человек. И это только сами работники, без семей и родственников. Чем они будут заниматься? Из каких средств им будут в случае закрытия шахт выплачиваться пособия? На какой рынок труда они пойдут? Каким будет при этом уровень безработицы? Немецкая сторона, отвечая на эти вопросы, пожмет плечами. Российская, скорее всего, тоже. Нужно четко знать — за чей счет будут покрываться все социальные издержки. Закрывать прибыльные шахты по методу Маргарет Тэтчер для российских регионов — это угроза невиданного социального взрыва.

Поэтому только осознание того, что развитие горнодобывающей отрасли в России — это не дорога с односторонним движением, что после каждого рекорда могут остаться тонны пыли и лунный ланд­шафт, приведет нас в конце концов к эре «зеленых углекопов».