Крымский мост оказалось первым, но не последним крупным инфраструктурным проектом в черноморском регионе. Эстафету у Владимира Путина принял Реджеп Эрдоган, объявивший о строительстве нового, альтернативного Босфору, судоходного канала.
По словам турецкого лидера, 43-километровый канал «Стамбул», который свяжет Черное и Мраморное моря, станет крупнейшим проектом в истории Турции.
Предполагается, что новый канал будет иметь ширину до полукилометра и глубину 25−30 метров. Это позволит проводить по нему ежесуточно 150−160 судов водоизмещением до 300 тысяч тонн. Через Босфор в настоящий момент проходит столько же судов, из которых около 30 — нефтяные танкеры.
Кроме того, будет реконструирована зона канала. По обеим сторонам будут построены два совершенно новых города. Таким образом, Стамбул окажется поделен на три связанных только мостами крупных района — два европейских и один азиатский, а центральная часть фактически станет островом.
Интересно, что о скором начале строительства Эрдоган объявил с трибуны съезда правящей Партии справедливости и развития, где он был вновь переизбран лидером. Ранее Эрдоган обещал реализацию в стране 140 мегапроектов в случае своей победы на выборах.
Президент Турции переживает сейчас личный политический подъем. Он полностью нейтрализовал своих врагов — после выборов в стране даже отменено чрезвычайное положение, введенное после попытки государственного переворота, когда Эрдогана, напомним, спасли российские военные.
Не стоит ли России воспользоваться ситуацией и «вложиться» в строительство канала «Стамбул»? Тем более что политический фон для этого более чем благоприятный — Эрдоган на глазах становится «заклятым другом» нашей страны.
— Внешне эта затея выглядит очень амбициозно, — говорит президент Института стран Азии и Африки МГУ им. Ломоносова Михаил Мейер. — Она явно призвана показать, что те препоны, которые Америка ставит сегодня развитию экономики Турции, не могут на нее существенно повлиять. Политически это выгодно Эрдогану. Он показывает, что может реализовать столь грандиозный проект.
«СП»: — А может ли он его реализовать на самом деле?
— Турецкая строительная отрасль имеет для этого достаточные возможности. Уровень производства очень высокий. Я был поражен строящимися сейчас через Босфор в азиатскую часть Стамбула подводными тоннелями. Видимо, не случайно Россия так охотно пользовалась услугами турецких строителей в течение многих лет.
«СП»: — Строительство нового канала даст России новые возможности для сотрудничества с Турцией или наоборот, усилит позиции Анкары, которая перестанет нуждаться в России?
— Мне кажется, что проект Эрдогана направлен на то, чтобы увеличить возможности сотрудничества.
По мнению директора Института политических и социальных исследований Черноморско-Каспийского региона Виктора Надеина-Раевского, Эрдоган может взять Россию «в долю», в случае, если не сможет найти средств для реализации проекта в самой Турции.
— Это, конечно, грандиозный проект. Он завязан исключительно на личность Эрдогана — все это было придумано при нем. Сейчас турки разрабатывают уже второй маршрут. Первый был чуть длиннее и шел несколько западнее.
«СП»: — Есть ли реальная нужда в таком канале? Не является ли этот проект некой «потемкинской деревней» на турецкий манер, которую Эрдоган намерен реализовать ради своих политических амбиций?
— Аргументы, приводимые сторонниками проекта, реальные, правильные. Босфор действительно загружен. Там есть достаточно узкие места. Турки очень боятся разного рода техногенных аварий в Босфоре. А это возможно, так как кораблей проходит много. Идет нефтяной экспорт. Честно говоря, когда сидишь в кафе на берегу Босфора и мимо проходит достаточно крупный танкер, чувствуешь себя не в своей тарелке. Это действительно опасная вещь.
Катастрофы в проливе были. И с нашими кораблями тоже. Однажды наш корабль, перевозивший лес, врезался в берег. Так что беспокойство турок понять можно.
«СП»: — Как обстоят дела с международно-правовым регулированием движения через Босфор…
— Босфор и Дарданеллы или как их называют турки «Турецкие проливы» — имеют международный статус, где действует принцип свободы мореплавания. Турция не имеет права перекрывать эти проливы для торговых судов. Эти положения содержатся в Конвенции Монтрё 1936 года, которая с тех пор не менялась. Также есть ограничения на тоннаж военных судов (максимум — 40 тысяч тонн), которые могут в мирное время находиться в Черном море и соответственно проходить через Босфор.
«СП»: — И турки всегда придерживались этих положений?
— В принципе, да. Конечно, в НАТО страшно этим недовольно. Они бы хотели все Черное море заполонить своими кораблями назло России. Но реальной причины для пребывания натовских кораблей в черноморской акватории, кроме агрессии альянса, нет.
Кстати, во время Второй мировой войны Турция пропустила в Черное море два немецких эсминца. Для этого турки хитрили — на кораблях временно вывешивали турецкие флаги. Потом эти корабли «пиратствовали» у наших берегов. Так что для России конвенция Монтрё не пустой звук.
«СП»: — Какие материальные выгоды принесет Турции новый канал?
— Они хотят построить канал к столетию Турецкой республики (2023 год — авт.), времени не так много, к тому же это достаточно дорогостоящее дело. Правда, новый канал даст денежные поступления. Ведь за Босфор ей платить не положено. Хотя, турки обходят это положение — навязывают своих лоцманов.
Помню, когда в 1975 году я проходил Босфор на нашем судне «Украина», приписанном к Одессе, у нас был турецкий лоцман. Так он ничего не делал, потому что наш капитан прекрасно знал весь фарватер. Тем не менее, государства мирятся с этим и платят за лоцманов. Когда построят новый канал платежи пойдут за сам факт прохода судна, так как это будет турецкая собственность и конвенция Монтрё действовать здесь не будет.
«СП»: — Есть ли противники у строительства канала?
— Есть. Многие критиковали проект как амбициозный, но совершенно не нужный. Сейчас, после ухудшения экономического положения Турции, падения турецкой лиры, противников стало еще больше. Но несмотря на это Эрдоган вновь озвучил свои планы строительства. Чувствуется, что он не намерен отказываться от этой идеи. Вопрос в том, где он возьмет на это деньги? Ведь это десятки миллиардов долларов! Тем более, что реальная стоимость строительства, как правило, превышает предполагаемую раза в три.
«СП»: — А может России стоит вложиться в этот проект, войти в долю? Получится, что Босфор как бы станет нашим. Об этом же мечтали наши предки! Тем более что Эрдоган с Путиным теперь чуть ли не друзья…
— Многое зависит от того, кто будет держателем контрольного пакета. Пока я не слышал, чтобы турки хотели бы пригласить других участников. Чувствуется, что контроль они хотят сохранить за собой. Хотя, когда нет своих денег, конечно, возможно привлечение денег со стороны.
В свою очередь, ведущий научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН Станислав Иванов сомневается в целесообразности участия России в строительстве канала «Стамбул».
— В рамках Организации черноморского экономического сотрудничества, где я работал в свое время, строительство альтернативного Босфору канала не обсуждалось. Хотя там были обширные планы в части развития инфраструктуры вокруг акватории Черного моря, включая, например, построенный сейчас Крымский мост. Так что это внутренний турецкий проект, который родился в недрах турецкого правительства.
«СП»: — Что новый канал даст Турции?
— Он повышает значение Турции как страны-транзитера. Тем более сейчас, когда в регионе появляются новые энергетические проекты. Уже и Туркменистан собирается туда тянуть трубопровод и другие страны Центральной Азии.
«СП»: — Не стоит ли России попробовать войти в проект в качестве интересанта? Ведь взяли же мы в коалицию европейцев при строительстве «Северного потока-2»?
— Тут как раз получается наоборот. Турция в данном случае выступает в качестве нашего конкурента. Появляются новые пути и по ним пойдут, судя по всему, не российские товары. Для России, и для торговых и для военных кораблей, Босфора хватало. А вот у Азербайджана, Грузии, Румынии, Болгарии и др. появятся новые возможности. Это не в интересах России — мы больше потеряем. Здесь выиграет Турция и ее прямые союзники, в том числе из НАТО.
