Проекты создания каскада монгольских ГЭС в бассейне Селенги вовсе не сданы в архив. И похоже, они дорабатываются именно в технологическом, но не в экологическом плане. А происходит это на фоне дальнейшей либерализации водоохранных и в целом экологических нормативов в Байкальском регионе. Что не может не вдохновлять Улан-Батор в контексте тех же проектов. Более того: минимум треть стоимости реализации крупнейшего проекта этого каскада – ГЭС на Эгийн-Голе – уже планируется профинансировать за счет Китая.
Международная организация «Реки без границ» (РБГ) в конце июля с.г. сообщила, что еще три года тому назад Комитет всемирного наследия ЮНЕСКО критиковал участие КНР в проекте ГЭС «Эгийн-Гол» ввиду отсутствия его экологической экспертизы. Представитель КНР в комитете Ду Юэ ответил в том смысле, что этот проект, по предварительным данным китайской стороны, не содержит экологических угроз для примыкающего региона. Тем не менее, по данным РБГ, по сей день нет комплексной оценки воздействия того же проекта на биосферу, в том числе Байкальского бассейна.
Между тем, по имеющейся информации, с начала лета ведутся пока неофициальные китайско-монгольские консультации о возможной разморозке кредита со стороны КНР на реализацию проекта. Поясним: еще в 2015 г. правительство Монголии заключило концессионный договор с China Gezhuba Group Ltd о создании инфраструктуры названной ГЭС. Этот договор остаётся в силе. А в декабре 2015-го монгольский парламент одобрил соглашение правительства с Эксимбанком Китая (2015 г.), предусматривающее кредит от этого банка в 1 млрд. долл. на льготных условиях сроком на 20 лет. Причем свыше 700 млн. из той суммы предназначается для ГЭС «Эгийн-Гол».
Монгольский же МИД не единожды заявлял, что строительство данной ГЭС является внутренним делом этой страны. В том числе потому, что данная река не пересекает государственных границ. То, что она впадает в Селенгу и, значит, влияет на ее водный баланс и экологию Южного Прибайкалья, остается за скобками.
Нелишне напомнить в этой связи, что в Монголии с весны 2017-го действует новая госкомпания «Эгийн голын усан цахилгаан станц» – «ГЭС реки Эгийн». Эта структура обладает правом собственности на землю и другими документами, необходимыми для реализации проекта строительства ГЭС на данной реке. Правда, Пекин приостановил в июле 2016 г. кредитное соглашение ввиду разногласий между Москвой и Улан-Батором по вопросам северомонгольских ГЭС. Но именно приостановил, а не аннулировал.
Такие тренды проявляются и с учетом растущего спроса Китая, особенно его районов, сопредельных с Монголией и российским Забайкальем, как на пресную воду, так и на электроэнергию. Разрабатывать же местные водо- и энергоисточники куда дороже, чем получать эту «продукцию» от соседей. Тем более что Монголия планирует расплачиваться за китайский кредит поставками электричества с ГЭС на Эгийн-Голе и пресной воды – из водохранилищ, примыкающих к каскаду ГЭС в Селенгском бассейне.
Тем временем на неоднозначность экологических последствий тех же проектов снова обратил внимание Комитет всемирного наследия ЮНЕСКО в ходе 42-й сессии в Манаме (Бахрейн) в первой декаде июля с.г. Отмечалось при этом, что Монголия пока не представила комитету всесторонних экологических оценок по проекту ГЭС-каскада в бассейне Селенги. Впрочем, байкальская экологическая проблематика не ограничивается только монгольским фактором.
Упомянутый комитет в ходе бахрейнской сессии, согласно коммюнике, выразив озабоченность ситуацией в Байкальском бассейне, призвал Россию «прекратить внесение дальнейших изменений в пределы колебаний уровня байкальской воды с целью их расширения. Пока не будет обоснованно доказано, что это не повлияет на выдающуюся универсальную ценность Байкала». В связи с чем, по мнению комитета, требуется «полная и всесторонняя оценка воздействия на окружающую среду (ОВОС) решений по регулированию уровня этой воды». Такую ОВОС предложено представить в Центр Всемирного наследия ЮНЕСКО до 1 декабря 2019 г.
Плюс к тому «серьёзную озабоченность вызывает информация о сокращении водоохранной зоны Байкала». Поэтому комитет «настоятельно призывает» Россию представить подробную информацию об этих изменениях и их влиянии на «выдающуюся универсальную ценность объекта Всемирного природного наследия».
Напомним в этой связи, что в декабре 2017-го правительство РФ предписало довести до 2,3 м диапазон регулирования уровня байкальской воды, прежде допускавший ее уровневые колебания в пределах только 1 м. А двумя годами ранее российское правительство утвердило параметры прибайкальской водоохранной зоны (ВЗ). Если вкратце, эта зона получила ширину свыше 70 км на большинстве ее участков – против «повсеместной» ширины в 500 метров ранее.
Но, похоже, бизнес взял свое. Тем более не секрет, что всё большее число строительных, туристических, рыбопромысловых фирм – региональных и общероссийских – прессинговали федеральных и местных чиновников насчет нецелесообразности столь узкого диапазона регулирования уровня воды и столь обширной ВЗ на Байкале. Дескать, всё это мешает предпринимательству. Так или иначе, правительство РФ постановлением от 26 марта 2018 г. многократно сократило водоохранную зону Байкала с 57,2 тыс. кв. км до менее 6 тысяч. А ее максимальная ширина уменьшена с 78 до «символических» 4-5 км.
Многие эксперты оспаривают целесообразность такого решения. Так, директор Лимнологического института Сибирского отделения РАН доктор геолого-минералогических наук Андрей Федотов образно, но жестко оценивает ситуацию: «Еще когда я прочитал это решение и пояснительную записку, у меня сложилось впечатление, что Байкал – уже не объект ЮНЕСКО и даже не туристический объект. Потому что теперь можно в прибрежье благодаря «рекордному» сокращению водоохранной зоны размещать кладбища, пасти скот, добывать полезные ископаемые, вырубать лес, размещать свалки отходов и т.п.».
Схожую оценку недавно высказал Виталий Рябцев, член Русского географического общества, кандидат биологических наук, глава Иркутского отделения Социально-экологического союза России: «Байкал, как Колодец Планеты, заслуживает максимально обширной водоохранной зоны. Считаю, что она в решении 2015 года была более логичной, чем её намного сокращенный вариант. Боюсь, что водоресурсная и в целом экологическая проблемность Байкала в результате сокращения этой зоны ещё больше усилится».
Экологические проблемы нарастают в буквальном смысле и в самом Байкале. Комитет всемирного наследия ЮНЕСКО в ходе упомянутой бахрейнской сессии заявил также о своей обеспокоенности «ухудшающейся ситуацией с зарастанием Байкала спирогирой (быстро разрастающиеся ниточные водоросли. – Ред.) и сокращением его рыбных запасов», что свидетельствует о «неблагополучном состоянии экосистемы озера». Поэтому комитет рекомендует разработать систему мониторинга для «выработки мер по сохранению экологической целостности объекта Всемирного природного наследия».
На первый взгляд, означенные вопросы не касаются экологической проблематики северомонгольских ГЭС. Но приходится вновь повторить, что чем сложнее ситуация непосредственно в Байкальском бассейне и чем «либеральнее» нормативно-правовая база в отношении Байкала, тем искуснее, скажем так, лоббируются проекты, впрямую угрожающие байкальской биосфере, да и самому озеру – уникальной пресноводной кладовой всего мира.
Впрочем, здесь усиливается, по оценке многих экспертов, еще и политический аспект. «Если бы Россия в свое время не «играла» с тарифами на электроэнергию для Монголии (они повышались в начале 2000-х, затем в начале 2010-х. – Ред.), у нее (Монголии. – Ред.) даже не возникла бы мысль начать строить ГЭС и привлекать к этому Китай, – уверен Александр Колотов, российский координатор международной экологической организации «Реки без границ». – А сейчас, если ей делать скидку в ценах на электроэнергию (предоставляется с 2017 г. – Ред.), «самые крупные скидки не стоят рядом с поступком Китая, который «приносит» заем на льготных условиях в один млрд. долл. И еще построит станцию, сделав Монголию почти энергонезависимой».
В то же время, по оценке эколога, «Китаю это нужно чуть ли не больше, чем Монголии». И дело не только в растущем спросе в КНР на пресную воду: «Монголия – стратегический союзник Китая, и, если есть возможность усилить здесь свое влияние, это надо делать».
