С начала нынешнего года уже 8 российских банков были лишены лицензий, в 2017 году лицензий лишились 47 банков (самые громкие — Югра и Татфондбанк), на оздоровление отправлены «Открытие», БИН-Банк и Промсвязьбанк. Регулятивные процессы, возглавляемые российским Центробанком, получат истинную оценку только спустя годы с начала разгона. Санация — один из наиболее существенных трендов, оказавший влияние на развитие отечественной банковской системы. Вряд ли сегодня кто-то из банкиров воспринимает это как популистскую кампанию — скорее, все готовы согласиться со старым тезисом на новый лад: «Есть у санации начало, нет у санации конца». Проводимая Банком России чистка рядов стала одной из составляющих меняющейся макроэкономической среды, во многом поддержав и другую явную тенденцию российского банковского сегмента — консолидацию кредитных организаций.

В этой связи, констатирует старший управляющий директор, главный аналитик блока «финансы» Сбербанка России Михаил Матовников, за период с 2013 года сформировалось значительное количество банковских групп. «Можно не заметить этого, глядя на список банков, но многие из отдельных банков в действительности входят в те или иные банковские группы и связаны между собой», — считает эксперт. По его мнению, кроме более или менее известных групп (например, группы ВТБ, «Открытие» или БИН), есть и другие — в частности, сформировавшиеся вокруг банков с участием иностранного капитала, та же самая SocieteGenerale (Росбанк и Русфинанс банк). Многие крупнейшие частные банки также объединены в группы, в том числе с участием санированных кредитных организаций.

 

 

Другую тенденцию — имеющую, в отличие от предшествующих, корни в ушедшем 2017 году — подметил вице-президент, директор Сибирской регио­нальной дирекции банка «Открытие» Андрей Смирнов. С 1 января 2018 года вступил в силу резонансный закон о пропорцио­нальном регулировании банковской системы, ограничивающем круг допустимых операций на наиболее рисковых направлениях для малых банков. «Уже очевидно, что такое ранжирование в зависимости от величины капитала не скажется драматично на бизнесе банков с ограниченной лицензий, хотя удар по имиджу и определенные проблемы с фондированием могут иметь место: из-за активного отзыва лицензий клиенты чаще стали делать выбор в пользу госбанков как более надежных, даже если уровень ставок в них проигрывает частным», — видит банкир.

Для получения целостной картины действующих и будущих трендов развития банковской системы необходимо дополнить взгляд «изнутри» — со стороны самих банкиров — независимыми оценками. И только такая компиляция способна дать максимально объективную оценку направлений роста отечественного финансового сектора.

Так, по мнению заместителя директора Группы банковских рейтингов Аналитического Кредитного Рейтингового Агентства АКРА (АО) Михаила Полухина, наблюдается небольшой рост активов банковского сектора после падения в предыдущие годы в связи с понижением процентных ставок, снижением ключевой ставки Банка России, ростом ликвидности при ограниченном количестве качественных заемщиков. «При этом заметно восстановление в 2016 году и стабилизация в 2017-м прибыли банков при ее низком абсолютном значении, а одной из ключевых тенденций 2018 года мы выделяем снижение чистой процентной маржи в связи со снижением инфляции, ключевой ставки Банка России, — отмечает аналитик рейтингового агентства. — В целом, по нашей оценке, для роста в 2018 году прибыльности банковской системы предпосылок нет».

По данным банка России, прибыль отечественного банковского сектора по итогам 10 месяцев 2017 года составила 693 миллиардов руб­лей, тогда как годом ранее она была равна 700 миллиардам руб­лей — представители регулятора тактично характеризуют это «сдержанной динамикой». Как бы там ни было, пока Центробанк выкраивает что-то новое из отечественной банковской системы, сами банки крепнут в жесткой конкурентной борьбе за деньги клиентов и транзакции.

Проехать на «хайпе»

Уже сейчас, да и в дальнейшем, конкуренция за деньги клиентов будет только обостряться. Банки давно не единственные, кто имеет к ним доступ и хочет на этом зарабатывать — им уже сейчас приходится доказывать, чем они полезны клиенту. Конкуренция за банкинг давно идет не между отдельными банками и не между банками и другими секторами, такими как мобильные операторы и онлайн-ритейлеры. Речь о совершенно ином уровне и масштабе — идет конкуренция экосистем.

Мобильные операторы наращивают свою активность в использовании финтех-решений, при помощи которых они также формируют свою экосистему. При этом если у компаний телеком-рынка есть значительное преимущество, они имеют прямой доступ, канал связи со своими клиентами, то для банков это статья затрат. В активе онлайн-ритейлеров конкретная материальная ценность, которая покупается или продается, они успешно используют традиционные банковские инструменты: кредитование, аккредитивы, страхование сделок, конвертация валют и прочее. Но и это еще не все. Теперь в это конкурентное поле вклинился еще один игрок — «криптоиндустрия».

«В банковском секторе, конечно, ситуация неспокойная — постоянное давление и непрекращающаяся чистка со стороны Центробанка, нестабильность игроков из первой десятки, лишенное логики поведение Агентства по страхованию вкладов, которое подает иски на бывших вкладчиков рухнувшего банка, — рассуждает сооснователь компании MiniApps.Pro и руководитель проекта KIRIK Виталий Гумиров. — На этом фоне складывается впечатление, что людей старательно выдавливают в «крипту». Сегодня, если ты хочешь инвестировать и у тебя есть небольшая сумма — допустим, десять тысяч долларов — то ты никому не интересен как инвестор, а с появлением криптоиндустрии и ICO, если у тебя есть даже тысяча руб­лей, тебе будут рады и никто от тебя отказываться не будет».

В части оценки ситуации на банковском рынке с ним во многом согласна и кандидат экономических наук, доцент кафедры финансового рынка и финансовых институтов Новосибирского государственного университета экономики и управления (НГУЭУ) Ирина Газизулина, отмечающая, что сегодня банковское сообщество переживает не лучшие дни в связи с резким сокращением числа участников, а также ужесточением требований регуляторов к выполняемым ими операциям, особенно в части их «сомнительности» или «непрозрачности», причем в большей части это касается не только владельцев, но и клиентов банка. В связи с этим она видит: вопрос операций с криптовалютой, не имеющих законодательного регулирования, создавал риски со стороны регуляторов, еще более отягчающие и без того трудное положение банков среднего уровня. И выход проекта закона о криптовалютах дает им основание в ближайшем будущем сориентировать свою деятельность более уверенно в этом направлении.

Как раз в момент подготовки этого материала прошли очередные парламентские слушания Комитета по финансовому рынку на тему «Формирование правовых условий финансирования и развития цифровой экономики».

«В законопроекте «О цифровых финансовых активах», разработанном ЦБ и Минфином, предлагается определить криптовалюту как вид «цифрового финансового актива», а сам цифровой финансовый актив рассматривается в качестве «имущества в электронной форме, созданного с использованием шифровальных (криптографических) средств», — рассказывает о сути грядущей новации Ирина Газизулина. По ее информации, согласно этому законопроекту, криптовалюту можно будет продавать или покупать только на зарегистрированных в России биржах, причем владельцы бирж должны соответствовать федеральным законам «О рынке ценных бумаг» и «Об организованных торгах», а также иметь статус юридического лица.

 

 

Появление и последующий взрывной рост рынка криптовалют вновь подтвердил известный парадокс — несмотря на то, что слова «блокчейн», «Биткоин», «майнинг» и прочие уже широко используются в повседневной речи, суть происходящих процессов в полной мере понимают далеко не все, что порождает неизбежные риски. «Сегодня практически никто не понимает, что такое криптовалюты, — подтверждает генеральный директор банка Левобережный Владимир Шапоренко. — Или платежное средство, или аналог ценной бумаги, представленной в цифровых технологиях... Это видно и по их применению — кто-то майнит биткоины, кто-то с помощью криптовалют привлекает ресурсы». По его мнению, с принятием этого закона наша страна определится, как она видит цифровые валюты, определит правила игры и необходимую ответственность самих игроков.

«Сейчас криптовалюты больше инвестиционный инструмент, чем средства расчетов — они обладают незначительной стоимостью за пределами своего обращения,— так оценивает сложившуюся ситуацию Михаил Матовников. — Они называются громким словом «валюты», но, по сути, действуют как финансовые пирамиды. Чтобы «валюта» стала валютой, она должна быть полноценным расчетным инструментом, без измерения ее ценности курсовой стоимостью уже признанных — например, резервных — валют. А за криптовалюты никто, включая государство, сегодня не поручится».

Платформа для экосистем

В условиях конкуренции экосистем банковский сектор может получить преимущество, если сможет применить инструменты своих конкурентов в той же самой криптоиндустрии. В первую очередь речь идет о принципах распределенного реестра — блокчейне, который лежит в основе подавляющего большинства существующих криптовалют.       

«Решения из криптоиндустрии — та же самая технология блокчейн, которая сейчас активно тестируется, — могут быть полезны банкам как инструменты автоматизации бизнес-процессов как внутри банка, так и части взаимодействия между разными банками. Технология позволит повысить эффективность взаимодействия и значительно снизить транзакционные издержки. А использование «умных» кошельков позволит серьезно повысить эффективность управления сбережениями вкладчиков», — рассуждает руководитель проекта KIRIK Виталий Гумиров.

О необходимости разделять технологические платформы криптовалют — тот же блокчейн — и сами криптовалюты на их основе говорит и Владимир Шапоренко, который уверен: блокчейн, безусловно, найдет применение в финансовой сфере — и не только в банковской. Это прорывная, перспективная технология, на которой в будущем будет строиться много конечных продуктов и инструментов.

Другим примером может служить разработка системы гарантий инвестиций в криптовалюте, которую планирует запустить в России уже в этом году. Дочерний банк госкорпорации ВЭБ — «Глобэкс» совместно с Российской ассоциацией криптовалют и блокчейна (РАКИБ), а также интернет-площадкой CrowdHub создают систему защиты инвестиций в ICO — размещения токенов российскими компаниями. «Но пока это только осторожные действия банков, в деятельности которых оценка рисков занимает важное место», — предупреждает Ирина Газизулина.

Так или иначе, современным цифровым технологиям все чаще становится тесно в поле действующего законодательства — и это еще одна примета сегодняшнего дня. Иногда создается ощущение, что регуляторные ограничения играют роль пробки в бутылке с джином, результаты освобождения которого предсказать трудно, но загнать обратно — невозможно.

 

 

Так, по мнению Виталия Гумирова, основным сдерживающим фактором внедрения в банковские бизнес-процессы «смарт»-контрактов — коммерческих контрактов в технологии блокчейн — является то, что они не являются контрактами в юридическом смысле, а находятся вне правового поля и юридически незначимы. «Для решения этой проблемы необходимо создать как правовые аспекты, так и инфраструктуру поддержки — например, специализированные юридические компании», — считает эксперт в области криптоиндустрии.

 

 

Не digital-барьеры

Однако не стоит думать, что внедрение со­временных цифровых технологий ограничивается только законодательными препонами. Похоже, мы стоим на пороге нового нежданного явления — уравнивания с возможным последующим опережением темпов роста стоимости digital-технологий и вызываемого ими же экономического эффекта в виде сокращения затрат на инфраструктуру и обслуживающий персонал. Пока очевидный перевес на стороне прогресса, но в самой ближайшей перспективе такой процесс может стать естественным ограничителем темпов цифровизации общества в целом и его банковского сегмента — в частности. В итоге мерилом цифровизации станут не райские кущи «Индустрии Х.0», а банальное сальдо растущих затрат на новые технологии и совокупного достигнутого результата — кстати, тоже не всегда состоящего из однополярных слагаемых.

«Да, уже появляется вопрос обеспечения оптимального баланса между снижением расходов на банковскую инфраструктуру — офисы, персонал — и ростом затрат на цифровые технологии», — подтверждает Владимир Шапоренко. Новосибирский банкир знает, что такие технологии действительно дорогие и требуют больших ресурсов — не только финансовых, но и человеческих. «Кроме того, не всегда банкам удается хорошо монетизировать созданные технологии. Отсюда появляется вопрос не только эффективности их внедрения, но и рисков разработки — деньги могут быть вложены очень и очень значительные, а отдачи от них можно и не получить», — продолжает тему гендиректор банка Левобережный, заключая далее — поэтому мы не экспериментируем со всеми появляющимися продуктами, а предпочитаем следовать примерам лучших практик, не стесняясь идти за лидерами.

«Современные технологии оказались достаточно дороги», — признает в свою очередь и Михаил Матовников. По его словам, как только возникает необходимость предлагать клиентам высокотехнологичные продукты: карточный ритейл, расчет или мобильное приложение, то требования — в том числе и по стоимости разработки или приобретения — оказываются настолько трудоемкими и дорогими, что это могут себе позволить уже не все банки.