Фактически китайская администрация всё до последнего вкладывает в успех грандиозной стратегии Инициативы «Пояса и Пути»: субъекты экономической и финансовой деятельности, государственные предприятия, предприятия частного сектора, дипломатические механизмы, экспертные советы  и — конечно же — СМИ; в ход идёт всё.

Вот в свете этой долгосрочной структуры и надо рассматривать различные проекты Инициативы.  И их протяжённость, давайте проясним, охватывает большую часть Евразии — включая всё, от Центрально-Азиатских степей до Кавказа и Западных Балкан.

Представители не менее 50 государств сейчас собираются в грузинском Тбилиси на ещё один связанный с Инициативой саммит. Замысел инициативы подробно определяет шесть основных экономических «коридоров», одним из них стал экономический коридор Центральная Азия — Западная Азия. Сюда-то и вполне подходит Грузия, равно как и соседний Азербайджан: обе страны конкурируют за позицию ключевого кавказского транзитного узла между Западным Китаем и Европейским Союзом.

В первый день саммита премьер-министр Грузии Георгий Квирикашвили расхваливал стремление «укрепить экономические и цивилизационные связи между Европой и Азией». На деле это переходит в стремление выстроить свободную экономическую зону в соответствии с меморандумом о взаимопонимании, подписанным министрами экономики Китая и Грузии.

Добавьте недавно открытую железную дорогу  Баку-Тбилиси-Карс и новый глубоководный порт, который должен быть построен на Чёрном море в Анаклии с китайскими инвестициями, и мы получаем Грузию в качестве ключевого логистического хаба на связке Китай-Евросоюз. Делу помогает то, что благодаря газопроводу Баку-Тбилиси-Джейхан из Каспийского моря, Грузия уже на многие годы стала узлом транспортировки энергии.

Решающим оказалось то, что Грузия подписала соглашения о свободе торговли и с ЕС, и с Китаем, причём последнее начинает действовать в начале 2018 года. И ещё она предпринимает маневры, чтобы с выгодой воспользоваться внутренней связью Инициативы с возглавляемым Россией Евразийским Экономическим Союзом (ЕАЭС). Пекин и Москва подписали официальный договор о партнёрстве Инициативы и ЕАЭС в июне прошлого года — хотя потребуется время, чтобы оно переросло в реальные проекты сотрудничества в торговле и экономике, возможно, начиная с российского Дальнего Востока.

Мао пересмотрен

Ранее на этой неделе активность на Кавказе отразилась и в Европе, когда премьер-министр Китая Ли Кэцян и премьер-министр Венгрии Виктор Орбан открыли в Будапеште шестой саммит «16+1» с участием Китая и 16 центрально- и восточноевропейских стран.

«16+1» — ещё один фирменный китайский дипломатический «беспроигрышный» шаг. Некоторые из присутствующих стран являются частью ЕС, некоторые состоят в НАТО, некоторые — нигде.

С точки зрения Пекина имеет значение лишь неустанное движение к связности и инфраструктуре Инициативы. На данный момент Пекин может инвестировать в Центральную и Восточную Европу до  US$8 миллиардов.

На западе Балкан Китай пускается во все тяжкие— в частности в Сербии, Черногории и Боснии и Герцеговине, где отсутствуют финансовые мускулы ЕС. Китай вкладывается в многочисленные структурные и энергетические проекты в Сербии — в том числе широко обсуждаемую высокоскоростную железную дорогу Белград-Будапешт. Строительство сербского участка началось на этой неделе, причём 85% общей стоимости (приблизительно €2.4 миллиарда) предоставляет Эксимбанк Китая.

Брюссельская еврокомиссия предсказуемо возражала — заявляя, что процедура тендера не соответствовала правилам ЕС.

Невозможно переоценить стратегическое торговое значение связки Белград-Будапешт. Подумайте о целом флоте контейнеров с китайскими товарами, прибывающими в греческий Пирей — ключевой узел так называемого Морского Шёлкового пути — а затем следующих в ЕС через Сербию.

Посреди лихорадки связности легко просмотреть существенный исторический момент: что всё это ожидалось ещё Мао Цзе Дуном.

Учёный Чен Ганг подчеркнул, насколько большая часть участвующих в Инициативе стран не столь развиты, как Китай. И они «не просто ограничиваются европейским континентом, но в итоге охватят всю «среднюю зону» и «третий мир», что было выдвинуто Мао в его «Теории трёх миров».

Вернемся в 1974 год. Именно тогда Мао описывал мир как сверхдержавы (США и СССР), страны промежуточного положения (Япония, Европа, Канада) и эксплуатируемые страны Африки, Латинской Америки и Азии, которые Мао превозносил как представляющие собой силу, действующую против гегемонии Первого мира. Мао поместил Китай в третий мир — как и сказал в ООН Ден Сяопин.

Очаровательно то, как Чен Ганг интерпретирует инициативу — не просто как последовательность исторических связей Китая с Третьим миром, но и как открытие «новой эры стратегии Третьего мира Китая». Он совершенно верно утверждает, что элиты США и ЕС встревожены тем, что Инициатива несёт «разрушение их глобальному влиянию и заморским интересам».

Анализ Чен Ганга затрагивает и то, что теперь стало очевидно: «Только что началась международная игра вокруг Инициативы». И практически без слов ясно, что внешнеполитическая стратегия Пекина с продвижением Инициативы и резким наращиванием сотрудничества Китая с «Глобальным Югом» оставляет США в лучшем случае изолированными.