Как пишет в своей статье на Project Syndicate Майкл Спенс, в текущих
реалиях на первое место выходят приоритеты по справедливому
распределению экономического роста, созданию устойчивых экономических
моделей.
Со времён окончания Второй мировой войны иерархия
приоритетов в экономике была сравнительно ясной. Главным приоритетом
было создание открытой, инновационной, динамичной, рыночной, глобальной
экономики, в которой все страны могут (по идее) процветать и
развиваться. Вторым приоритетом, – кто-то может сказать, что с большим
отставанием от первого, – было создание энергичных, устойчивых,
инклюзивных, национальных моделей роста. Но ситуация изменилась.
Сейчас, похоже, происходит смена приоритетов. На первое место выходят
задачи обеспечения уверенного, инклюзивного экономического роста на
национальном уровне с целью оживить переживающий упадок средний класс; а
также задачи подъёма стагнирующих доходов и снижения высокого уровня
безработицы среди молодежи. Взаимовыгодные международные соглашения,
регулирующие потоки товаров, капитала, технологий и людей (четыре
ключевых вида потоков в глобальной экономике), признаются теперь
приемлемыми, лишь если они укрепляют, – или, по меньшей мере, не
подрывают, – прогресс в деле достижения более приоритетной цели.
Данная перемена стала очевидна в июне, когда британцы, в том числе и
те, кто сильно выигрывает от существования открытой экономической и
финансовой системы, проголосовали за выход из Евросоюза, ссылаясь на
принцип суверенитета, если это можно так назвать. Институты ЕС стали
восприниматься как нечто, ослабляющее возможности Британии, в частности,
возможности ускорять рост экономики страны, регулировать иммиграцию,
контролировать собственную судьбу.
Схожие взгляды вдохновляют националистические и популистские
политические движения по всей Европе. Многие из них уверены, что
наднациональные механизмы должны уступить приоритету национального
процветания. И Евросоюз, который в своей нынешней конфигурации
действительно лишает национальные правительства многих политических
инструментов, позволяющих им удовлетворять меняющиеся потребности
граждан, становится лёгкой мишенью.
Но даже когда таких институциональных механизмов нет, есть ощущение,
что акцент на международных рынках и связях ограничивает возможности
страны отстаивать собственные интересы. Победа Дональда Трампа на
президентских выборах США продемонстрировало это с абсолютной ясностью.
Наряду с главным лозунгом кампании Трампа – «Сделать Америку снова
великой», у него был ещё более показательный лозунг – «Сначала Америка».
Вполне возможно, что Трамп будет заключать взаимовыгодные двусторонние
соглашения, но надо ожидать, что они окажутся подчинены внутренним
приоритетам (в первую очередь, задачам распределения доходов) и будут
иметь поддержку лишь до тех пор, пока находятся в согласии с этими
приоритетами.
Разочарование электората развитых стран в старой,
рыночно-ориентированной глобальной экономической архитектуре
небезосновательно. Данный порядок действительно позволял могущественным
силам, иногда находящимся вне контроля со стороны избираемой власти и
политиков, влиять на экономику национальных государств. Это правда, что
часть элиты старого порядка предпочитала игнорировать негативное влияние
данного порядка на распределение доходов и занятость, пожиная при этом
его плоды. Но верно также и то, что старый порядок, считавшийся
неприкосновенным, не позволял элитам решать подобные проблемы, даже если
они пытались это сделать.
Так было не всегда. После Второй мировой войны США, частично
мотивируемые Холодной войной, помогали создавать этот порядок,
содействуя экономическому восстановлению на Западе, а затем открывая
возможности для роста в развивающихся странах. На протяжении 30 лет (или
около того) модели глобального роста, которые лежали в основе данных
усилий, оказывали позитивное воздействие на распределение доходов как в
отдельных странах, так и в мире в целом. По сравнению со всем, что было
до этого, послевоенный порядок являлся успехом инклюзивности.
Но ничто не вечно. По мере снижения уровня неравенства между странами
стало расти неравенство внутри стран, причём до такой степени, что
смена приоритетов стала, по всей видимости, просто неизбежной. Теперь,
когда приоритеты уже начали меняться, появляются и первые последствия
этого. Хотя трудно сказать точно, какими именно они будут, кое-что
представляется вполне ясным.
Прежде всего, США станут с большей неохотой нести непропорционально
высокое бремя издержек обеспечения глобальных общественных благ. Хотя
другие страны со временем примут эстафету, нас ждёт переходный период
неизвестной продолжительности, и в этот момент поставки данных благ
могут сократиться, потенциально подрывая мировую стабильность. Например,
условия участия в НАТО, видимо, будут пересмотрены.
Многосторонние процессы, ставшие возможными благодаря тем же самым
асимметричным вкладам разных стран, хотя они обычно определяются
пропорционально доходам и богатству этих стран, также начнут выдыхаться,
по мере усиления тенденция к заключению двусторонних или региональных
торговых и инвестиционных соглашений. Трамп, наверное, станет главным
сторонником подобного курса. Более того, даже региональные торговые
соглашения могут быть исключены из повестки дня, судя по его нежеланию
ратифицировать Транс-Тихоокеанское партнёрство 12-ти стран.
Здесь открывается шанс для Китая возглавить процесс создания
азиатского торгового пакта – шанс, за который китайские лидеры уже
готовы ухватиться. С учётом стратегии «Один пояс, один путь» и факта
создания Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, влияние Китая в
этом регионе будет, в результате, значительно расширятся.
Между тем, для тех развивающихся стран, у которых нет экономической
мощи Китая, тенденция к отказу от многосторонних процессов может стать
болезненной. Старый порядок давал бедным и слаборазвитым странам шанс
для роста и процветания, а на двусторонней основе они с трудом смогут
вести эффективные переговоры. Можно надеяться, что страны миру поймут
свой коллективный интерес в сохранении прежних путей развития для
беднейших стран, причём не только ради самих этих стран, но и ради
международного мира и безопасности.
Помимо торговли, ещё одной мощной глобальной силой являются
технологии. При новом порядке с ними, видимо, начнут обращаться иначе,
подвергнув их более строгому регулированию на национальном уровне.
Несомненно, что киберугрозы потребуют и регулирования, и
эволюционирующего государственного вмешательства. Другие угрозы,
например, фальшивые новости (фейки), которые получили широкое
распространение на Западе (особенно в США во время президентской
кампании), также могут говорить о необходимости более пристального
внимания властей. Внедрение цифровых технологий, вытесняющих рабочие
места, возможно, будет более постепенным, с тем чтобы за ними поспевал
процесс структурной адаптации экономики.
Новый акцент на национальных интересах, конечно, имеет свои издержки и
риски. Но он может принести и существенные выгоды. Глобальный
экономический порядок, который опирается на рассыпающийся фундамент (с
точки зрения уровня демократической поддержки и национальной
политической и социальной сплочённости), не является стабильным. Пока
идентичность людей в значительной степени организована по принципу
гражданства в национальных государствах (как сейчас), подходы под
лозунгом «сначала страна» могут оказаться наиболее эффективным. Нравится
вам или нет, нам теперь предстоит узнать, так ли это.
