Евро убивает экономики стран ЕС в буквальном смысле этого слова. С тех пор как в 2002 году была введена единая валюта, сменившая национальные, система фиксированных обменных курсов подорвала промышленность периферийных государств из числа 19 членов еврозоны, в то время как Германия оказалась в наиболее выгодном положении . Следствием этого стало сокращение объёмов промышленности и отсутствие возможности справиться с обусловленным этим банковским кризисом, однако эти факты мало кому известны. Евро — не что иное, как монетарная катастрофа, и распад ЕС предварительно запрограммирован как её единственно возможное следствие.

Те из вас, кто знаком с моими взглядами на экономику, поймут, что я считаю, что вся концепция глобализации, термина, который был популяризирован в период президентства Билла Клинтона, чтобы приукрасить корпоративистскую пропаганду, возникшую с созданием ВТО в 1994 году, является по сути игрой нескольких сотен гигантских мошенников (главных действующих лиц на мировом экономическом рынке). Глобализация разрушает нации и границы для продвижения политики нескольких сотен гигантов. Она основана на неподтвердившейся теории, выдвинутой в XVIII веке британским сторонником системы свободной торговли Давидом Рикардо (David Ricardo), известной как «теория сравнительного преимущества», используемой Вашингтоном, чтобы оправдать полное уничтожение протекционизма национальной торговли, для того чтобы выгоду получали транснациональные корпорации, в основном находящиеся в США.

Шаткий проект США, известный как Транстихоокеанское торговое партнёрство (ТТП) или Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнёрство (ТТИП), всего лишь раздутый мыльный пузырь. Несколько сотен самых крупных корпораций будут официально стоять над национальным законодательством, если граждане ЕС достаточно глупы, чтобы избрать коррумпированных политиков, которые одобрят такой нонсенс. Тем не менее, лишь немногие действительно внимательно изучали вопрос того, каковы последствия отказа от валютного суверенитета и установления режима евро.

Крах промышленности

Государства, которые сегодня называют Европейским союзом, придерживаются модели Европейского экономического сообщества (ЕЭС), ратифицированной лишь двенадцатью странами, входивших в состав ЕС ранее. Сегодня их 28. Европейская версия гигантомании возникла в период, когда председателем Европейской комиссии был французский политик, сторонник глобализма Жак Делор (Jacques Delors), который в феврале 1986 года представил Единый европейский акт.

Делор отверг идею Шарля де Голля, которую тот называл «Европа отечеств». Концепция ЕЭС де Голля подразумевала вхождение в состав ЕЭС шести стран: Франции, Германии, Италии и трёх стран Бенилюкса, так же как и периодические встречи премьеров стран Общего рынка. Также предполагалось, что при участии избранных глав государств будет вестись политика и приниматься решения. Ассамблея, избранная из членов национальных парламентов должна была бы рассматривать действия министров. Де Голль видел брюссельскую чиновничью структуру ЕЭС как чисто технический административный орган, подчинённый национальным правительствам. Сотрудничество должно было основываться на «реальности» государственного суверенитета. Наднациональное установление власти над отдельными государствами ЕЭС было ненавистно де Голлю и небезосновательно. Автономия государств является основополагающим фактором, и границы крайне важны.

Единым актом Делор предложил отказаться от «Европы отечеств», проведя радикальные реформы ЕЭС, цель которых внедрить деструктивную идею того, что различные народы, с различными историями, культурами и языками должны отказаться от границ и стать своего рода суррогатами Соединённых Штатов Европы, управляемых невыборными бюрократами в Брюсселе. Это, в сущности, является корпоративистским или фашистским видением недемократической, не несущей ответственности европейской бюрократии, деспотично контролирующей население, отвечающей только за корпоративное влияние, давление и коррупцию, что весьма в духе Муссолини.

Это был план, разработанный крупнейшими транснациональными компаниями Европы, чьей лоббистской организацией был Европейский круглый стол промышленников (ERT), влиятельная лоббистская группа крупных транснациональных компаний Европы (куда попадали только по личному приглашению), таких как Nestle, Royal Dutch Shell, BP, Vodafone, BASF, Deutsche Telekom, ThyssenKrupp, Siemens и другие гигантские европейские транснациональные корпорации. Неудивительно, что ERT является основной организацией, лоббирующей принятие договора о ТТИП с Вашингтоном.

Именно ERT в основном продвигал предложенный в 1986 году Делором Единый акт, что привело к созданию Франкенштейна под названием ЕС.

Концепция Соединённых Штатов Европы заключается в уничтожении чувства национального самосознания, которому более тысячи лет. В ходе собрания Бильдербергского клуба в 1955 году, состоявшегося в Гармиш-Партенкирхене, Западная Германия, впервые обсуждали создание Европейского объединения угля и стали, в состав которого входили шесть государств, с «единой валютой ... что неизбежно предполагает создание центральной политической власти».

Проект же создания валютного союза был представлен в 1992 году на конференции ЕЭС в Маастрихте, Голландия, после объединения Германии. Франция и Италия, при поддержке Великобритании Маргарет Тэтчер, протолкнули его, чтобы «сдержать мощь объединённой Германии», несмотря на опасения самой Германии. Британские тори протестовали против единой Германии как зарождающегося «Четвёртого Рейха», который грозил Европе экономическим завоеванием. По иронии судьбы именно это фактически произошло сегодня. Благодаря евро Германия экономически доминирует в 19 странах еврозоны.

Проблема с созданием Европейского валютного союза (ЕВС) заключается в том, что евро и Европейский центральный банк являются наднациональными и не подотчётны никому. Это было сделано вследствие отсутствия подлинного политического союз, основанного на избрании народных представителей, с разделением полномочий между законодательной, судебной и исполнительной ветвями власти.

Чиновники ЕС однако придумали "подходящее” определение для разрыва между банковскими служащими ЕЦБ, контролирующего экономическую судьбу 19 государств-членов и 340 млн граждан так называемой еврозоны. Они называют это «дефицит демократии». "Дефицит” однако стал просто гигантским после мирового финансового и банковского кризиса 2008 года.

Внедрение в 1992 году единой валюты надело на страны-члены еврозоны экономическую "смирительную рубашку”. Стоимость валюты не может быть изменена для повышения национального экспорта в период экономических спадов, которые происходят с 2008 года. Результатом стало то, что крупнейшая промышленная держава еврозоны, Германия, извлекла выгоду из стабильности евро, в то время как страны с более слабой экономикой на периферии ЕС, преимущественно Франция, пережили катастрофические последствия для своей промышленности.

В новом докладе голландского аналитического центра Gefira Foundation отмечается, что французская промышленность перешла на контрактную систему с момента принятия евро. «Она была не в состоянии восстановиться после кризисов 2001 и 2008 годов, так как евро, являясь более устойчивой валютой, чем французский франк, стал бременем для экономики Франции. Плавающий обменный курс работает как показатель прочности экономики и как автоматический стабилизатор. Более слабая валюта помогает восстановить конкурентоспособность в условиях кризиса, в то время как более сильная валюта поддерживает потребление иностранных товаров».

В исследовании отмечается, что из-за этого ЕЦБ поднял курс евро слишком высоко по сравнению с другими основными валютами, чтобы позволить Франции поддерживать экспорт после экономического спада 2001 года. Евро привёл к увеличению импорта во Францию, а так как во Франции не было гибкости обменного курса, её промышленность «не смогла вернуть себе международную конкурентоспособность на мировом рынке после кризиса 2001 года, так что французская промышленность медленно умирает до сих пор». Они утратили инструмент экономической стабилизации плавающего валютного курса.

На сегодняшний день по данным Евростата промышленность составляет 14,1% от общей валовой добавленной стоимости Франции. В 1995 году она составляла 19,2%. В Германии этот показатель равняется 25,9%. Самым поразительным стал крах некогда процветающей французской автомобильной промышленности. Несмотря на то, что мировое производство автомобилей выросло почти вдвое с 1997 по 2015 год, с 53 млн до 90 млн автомобилей в год, и тот факт, что Германия увеличила производство легковых автомобилей на 20%, с 5 до 6 млн, с того момента как Франция присоединилась к еврозоне в 2002 году, французское производство автомобилей сократилось почти вдвое, с почти 4 млн до менее чем 2 млн.

Автор Уильям Энгдаль

Статья с пруфлинками на сайте Селадо 

Рейтинг публикации:

5

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: