О борьбе за нефтяные рынки в интервью «Международной жизни»
рассказал председатель Комитета ТПП РФ по энергетической стратегии и
развитию топливно-энергетического комплекса Юрий Шафраник, председатель Совета Союза нефтегазопромышленников России.
«Международная жизнь»: Юрий Константинович, сейчас
непростое для нефтедобывающих государств время. Происходит ли
консолидация государств, экономика которых во многом завязана на добыче и
экспорте энергоресурсов?
Юрий Шафраник: На мероприятиях, будь то саммит ОПЕК
или другие встречи, публично декларируется цель – ограничение добычи
нефти ради повышения ее цены. Но что сделали в 2014 и 2015 годах почти
все страны ОПЕК и ведущие мировые нефтяные компании, в том числе и
основные российские? Увеличили добычу! Берем 2016 год. Что все опять
сделали? Опять увеличили!
Почему? Потому что главная цель всех – борьба за рынки. О ней, может
быть, никто открыто не говорит, но все ее преследуют. При этом
конкурентная борьба обострилась до предела. Конечно, все желают высокой
цены на нефть, но воюют именно за увеличение (или хотя бы за сохранение)
своей доли рынка.
Тем не менее апрельское совещание ОПЕК в Дохе обозначило два вектора. С
одной стороны, необходимо встречаться и обсуждать нефтяную тематику.
Нужно пытаться выработать способы регулирования цен, делая их
приемлемыми для всех игроков рынка. С другой стороны, учитывая
ужесточившуюся конкуренцию, следует совершенствовать формы и методы
действий на этом рынке.
Надо также понимать, что за последние шесть-восемь лет энергетический
мир сильно изменился. Не радикально, но достаточно сильно. Да, нефть –
это главный энергетический товар. Но, например, уже серьезно заявляют о
себе возобновляемые источники энергии (ВИЭ). Так, Япония к 2018 году
собирается выйти на промышленное производство метана из газового
гидрата. Или взять, к примеру, «сланцевую революцию», ставшую возможной
благодаря внедрению передовых технологий добычи нефти и газа в США при
создании там соответствующих экономических условий.
Замечу, что с 2000 по 2010 год Международное энергетическое агентство
неоднократно информировало мировую общественность о приближающейся
нехватке нефти. Но теперь видно, что ее добыча не достигла пика!
Изменился энергетический мир. Поэтому формат встреч, подобных
совещанию в Дохе, следует нацеливать прежде всего на деловое обсуждение
того, что реально происходит в энергетической сфере. Однако какие бы
решения ни принимались в Дохе или Вене, они не гарантируют выполнения
конкурентами достигнутых договоренностей.
«Международная жизнь»: А возвращение Ирана на энергетический рынок является реальной угрозой для других стран?
Ю.Шафраник: Полагаю, что об «опасном возвращении»
Ирана пока рано говорить. Вот года через два эта тема может стать
актуальной. Сейчас важнее, чтобы в Саудовской Аравии, других странах
Ближнего Востока и странах – участницах ОПЕК осознали произошедшие
перемены.
Почему, например, США стали благоволить к Ирану? Да потому что
Саудовская Аравия, по американской шкале приоритетов, съехала с первого
на десятое место. Еще вчера Америка зависела от нефтяных поставок с
Ближнего Востока, и Саудовская Аравия для нее была стратегическим
партнером. А сегодня она обеспечена собственной нефтью и готова даже
стать ее экспортером. У американцев нет нужды в зарубежных экспортерах
нефти, но это фундаментальное явление далеко не всеми осознано.
«Международная жизнь»: Для внутреннего потребления
выгодна низкая цена на нефть, а для нефтедобывающих компаний, наоборот, –
высокая. Что же побудило США пойти по пути самообеспечения нефтью?
Ю.Шафраник: Экономика Соединенных Штатов Америки
чрезвычайно разнообразна и хорошо сбалансирована на рынке. Хотя одни
говорят, что высокая цена нефти – это тяжело для Америки, другие считают
невыгодной низкую цену… Но все уравнивает баланс взаимодействия
сегментов экономики.
США действуют, исходя из сугубо прагматичных (цинично прагматичных)
целей. Мы все время рассуждаем о политических аспектах, о
геополитических интересах, а в Америке главный параметр – практичность,
обеспечивающая выгоду. И Иран в сегодняшних коллизиях интересен США не
только с политических позиций. Газ Ирана, нефть Ирана – вот что важно
для будущего европейского рынка, который США хотят «подмять» через
продвижение Трансатлантического партнерства.
Еще раз подчеркну – сейчас идет борьба за рынки. И Америка смотрит на
несколько лет вперед, расчищая для себя рынок в Европе. Вот это и есть
яркое, но не для всех очевидное свидетельство жесткой конкурентной
борьбы.
«Международная жизнь»: Известно, что в течение
нескольких десятилетий в США были заморожены стратегические нефтяные
запасы. Сейчас американская энергетическая отрасль идет параллельными
курсами: и «распечатывает» эти запасы, и добывает сланцевый газ. С вашей
точки зрения, какое направление наиболее перспективно?
Ю.Шафраник: В Америке делали упор на целый комплекс
мер в энергетике – от возобновляемых источников до новых разработок
получения энергии, в том числе термоядерной. В результате осуществили
мощный технологический прорыв. Кстати, в Вашингтоне считают, что уже в
этом году 17% энергии, произведенной в США для внутреннего потребления,
будет из ВИЭ, состоящих в основном из солнечного света, водных потоков,
ветра, приливов и геотермальной теплоты. Это очень большая величина для
такого огромного потребителя, как американская экономика.
«Международная жизнь»: Насколько эффективны технологии использования ВИЭ?
Ю.Шафраник: В Германии, например, они приносят 28%
энергии. И с каждым годом ее получение обходится дешевле. То же самое
происходит и при добыче углеводородов. Стандартная сланцевая скважина с
хорошим горизонтальным уклоном шесть лет назад стоила в Америке 20 млн
долларов. А сегодня стоит 6 млн. ВИЭ также начинают резко снижать
затраты и себестоимость. В результате это дело становится если и не
супервыгодным, то приемлемым.
«Международная жизнь»: Как вы оцениваете нынешние тенденции нефтяных цен?
Ю.Шафраник: Была двухлетняя тенденция на
понижение цены. Даже на обрушение: со 100 с лишним долларов за баррель
до почти 30 долларов. Этот провал обусловлен множеством факторов,
включая неустойчивое положение мировой экономики. Во многих странах идет
спад. В Америке наблюдается экономический рост. Индия и Китай якобы
стабилизируются, но там тоже хватает сложностей. Вот на этом фоне
мировая финансовая система стала играть все более заметную роль.
Не так давно до 40% в цене на нефть составлял спекулятивный капитал.
Были периоды, когда предложение нефти превышало спрос, а потом –
наоборот, но цена-то все равно росла! Почему? Потому что на нее влияли
другие факторы. Нельзя считать соотношение «спрос – предложение» главным
фактором. Если бы это было так явно, то мы бы заранее все про цены
знали и предусматривали свои действия. Но мы почему-то не знаем и не
предусматриваем. Потому что мировая финансовая система влияет на
сегодняшнюю цену. Сейчас спекулянты стали играть на повышение, но никто
не знает, как долго это продлится.
Полагаю, что в целом за длительный период – с 2010 по 2020 год –
среднюю цену можно определить в 80 долларов, не выше. На этот год –
40–50.
«Международная жизнь»: Темы развития нефтяной отрасли,
цены на нефть, диверсификации, безусловно, находятся в поле зрения
президента России В.В.Путина. Отсюда можно сделать вывод, что это
вопросы наибольшей важности. Какое место сегодня в российской экономике
занимает нефтянка?
Ю.Шафраник: Наш президент не раз подчеркивал, что
нефтегазовый комплекс России должен быть стабилен, потому что он
остается хребтом экономики. И нельзя в один день, даже в десятилетку,
поменять одну систему экономики на другую. Однако оздоровительные
процессы заметны. В связи с этим главнейшая задача нефтяной отрасли –
уменьшение затрат и повышение эффективности плюс всемерное развитие
сервисного направления и сохранение инвестиционных программ.
И ни в коем случае нельзя снижать добычу, потому что можно проиграть в
борьбе за рынок. И при низкой, и при высокой цене нефти мы получаем
валюту. Продолжается экспорт, рабочие места сохранены, заказы поступают
от нефтяников в другие отечественные отрасли промышленности. Вот это –
главное, вот это и есть роль нефтянки. Она важна и при 40 долларах за
баррель, и при 140. Полагаю, что эта роль сохранится в ближайшие 20-25
лет при любой цене на нефть.
И еще есть задача, о которой пока не говорят, но которую надо бы
считать приоритетной, – это радикальное насыщение внутреннего рынка
дешевой нефтью, дешевым газом, дешевой электроэнергией. Только тогда
увеличится инвестиционная привлекательность российской экономики. С
Запада и Востока инвесторы придут. И тогда вместе с иностранными
компаниями мы сможем (и обязаны) создать нефтегазохимические комплексы,
потому что глубокая переработка сырья – это обязательное будущее
отрасли: выход на полимеры, композиты, наноструктуры… Иначе нам не
поднять экономику страны.
Беседу провели Елизавета Антонова, руководитель отдела журнала, Сергей Филатов, обозреватель.
«Международная жизнь»
Источник: tpp-inform.ru.
Рейтинг публикации:
|
