С упорством, достойным лучшего
применения, власти Евросоюза продолжают продвигать новые проекты в сфере
сжиженного природного газа (СПГ), подключая к ним младоевропейцев –
Польшу, Литву, а теперь ещё и Эстонию. Цель всё та же – удаление
российского трубопроводного газа с рынка Европы. Любой ценой. Основная
ставка при этом делается на терминалы в Свиноустье (Польша) и Клайпеде
(Литва).
Ведущую роль в сооружении СПГ-терминала в
Таллине намерены сыграть голландцы. Местная компания Vopak EOS готова
выделить необходимые средства для проведения работ. Политическое
прикрытие осуществляет Евросоюз. Сооружение эстонского терминала уже
включено в перечень «Проектов общих интересов ЕС». Запланированная
мощность регазификатора - 90 тысяч кубометров газа в день.
Так видят ситуацию из Брюсселя. Однако независимые эксперты рисуют несколько иную картину.
Первое, что обращает на себя внимание, –
эстонский СПГ-терминал (в отличие от польского и литовского) сооружается
прямо в столице, в Таллине. При этом общественность и поборники защиты
окружающей среды молчат. Видимо, их больше пугает не реальная
экологическая угроза, а «энергетическая зависимость от Москвы».
Второе – нельзя не заметить, что в
последнее время от реализации эстонского проекта отказались многие
инвесторы, в том числе из Финляндии. Первоначально предполагалось, что
СПГ-терминал будет обслуживать не только Эстонию, но и соседние страны.
Прорабатывались более продуманные варианты, в том числе сооружение
завода по производству СПГ в Финляндии (в городке Инкоо) или Эстонии –
причем не в Таллине, а в городке Палдиски. Здесь мог бы возникнуть
региональный хаб, газ из которого направлялся бы по системе газопроводов
Balticconnector. Существовал также проект одновременного сооружения
регазификационных терминалов в Финляндии и Эстонии с подключением к
Balticconnector.
Однако расчеты рентабельности обоих
проектов повергли тогда в уныние и брюссельских чиновников, и финских
предпринимателей. Оказалось, что проекты не являются экономически
целесообразными. Кроме того, спрос на газ на финском рынке (на него
делалась основная ставка) недостаточен для окупаемости затрат. Да и
пример СПГ-терминала в Клайпеде, по-прежнему загруженного всего на
треть, настраивал на пессимистический лад. В результате осенью 2015 года
финская компания Gasum официально вышла из проекта. За ней последовал
эстонский энергетический концерн Alexela.
Скептицизм представителей финского и
эстонского бизнеса нашел понимание у их литовских соседей. Советник
министра энергетики Литвы Мантас Дубаускас подчеркнул, что «если Эстония
построит регазификационный терминал уровня Клайпедского, то в регионе
возникнет избыток СПГ-мощностей».
Что же касается самой Эстонии, то
аргумент в пользу сооружения СПГ-терминала как средства снижения
зависимости от российского газа просто не выдерживает критики с
экономической точки зрения. Эстония имеет минимальный показатель
зависимости от импорта энергоресурсов во всём Европейском союзе. Закупки
газа в России покрывают объемы потребления всего на 10-15%. Дело в том,
что Эстония не использует газ в качестве источника для получения
электроэнергии, предпочитая горючие сланцы. Для сравнения: импорт газа
из России составляет менее 0,5 млрд кубометров газа в год, а мощности
СПГ-завода в Палдиски рассчитывались под 2,5 млрд кубометров.
Кроме того, если терминал будет построен,
то, как показывает пример Литвы и Польши, стоимость СПГ для населения
Эстонии окажется выше стоимости газа из России. Эстонским властям
придётся приводить в действие внеэкономические рычаги и объяснять людям,
почему они должны платить за товар дороже, если его можно купить
дешевле.
Что сделали в этом случае в Литве? В
директивном порядке заставили потребителей оплачивать более дорогой
СПГ-газ, поставляемый из Норвегии согласно пятилетнему контракту с
норвежской компанией Statoil. Стоимость норвежского газа превышает
стоимость российского трубопроводного газа даже без учета скидок,
которые предоставляет своим литовским партнерам «Газпром». Правительство
Литвы просто постановило, что литовские предприятия обязаны включать в
свой баланс потребляемого газа не менее четверти объемов, поступающих из
СПГ-терминала. И это еще не самый плохой вариант. Так, отвечающая за
теплоснабжение Вильнюса компания Vilniaus energijа вынуждена закупать
65% нужного ей газа через СПГ-терминал в Клайпеде.
Более «тонко» пытаются решить проблему
дороговизны СПГ в Польше. Компания «Польская нефтяная и газовая
промышленность» внесла в правительство предложение о «социализации»
части расходов на обслуживание газопорта в Свиноустье. Возрастающие
расходы рекомендуется автоматически включать в тарифы на газ для
потребителей с тем, чтобы подобным образом рефинансировать издержки
СПГ-терминала. То есть когда государство и энергетическая компания,
решающие задачу замены российского газа чем угодно, но только не
российским, не хотят нести неизбежно возникающие отсюда издержки, они
перекладывают их на потребителя.
По признанию еврокомиссара по энергетике Мигеля Ариаса Каньете, подготовившего для
Еврокомиссии специальный доклад по газовой проблематике, «природный газ
по-прежнему остается важнейшей составляющей энергообеспечения
Евросоюза». И значительная доля этого газа производится не в странах ЕС.
Сторонников «вытеснения» России с энергетического рынка Европы при
помощи СПГ хватает, однако готовы ли они оплачивать повышение
национальных тарифов на газ? И если да, то за чей счёт? На эти вопросы
придётся ответить прежде, чем довести до конца антироссийскую газовую
игру, – даже с учетом обсуждаемого сегодня в Европе прихода на
континент иранского газа.
Испанское издание Publico.es, предостерегая своих соотечественников от поспешных ответов, пишет по этому поводу: «Включение Ирана в торговлю энергоресурсами затронет
мировой рынок нефти, но не газа. Но даже и в этой ситуации Москва решила
сменить политику: она ищет новые проекты для экспорта своего газа, а
также технологии для разведки новых месторождений… И если такая газовая
супердержава, как Иран, не может заменить Россию в Европе, на каких
основаниях это хочет сделать Испания?» Вопрос риторический.
