Амброуз Эванс-Причард (Ambrose Evans-Pritchard) — один из лучших авторов, пишущих о макроэкономике и глобальных финансах. Его выводы обычно не только убедительны, но и — в отличие от выводов подавляющего большинства аналитиков — не следуют за идеологическими предпочтениями той или иной «команды». Особенно прозорливыми оказались его статьи о греческом кризисе, в которых он справедливо, но едко критиковал Европейский союз в целом и Германию в частности. Мало кто из журналистов способен глядеть на проблемы в таком необычном ракурсе, как он.

Недавно Эванс-Причард опубликовал крайне неоднозначную колонку по маячащему на заднем плане с тех пор, как нефтяные цены начали падать, вопросу о возможной разрядке между ОПЕК и Россией. Разумеется, Причард был, как обычно, крайне сдержан в выражениях и воздерживался от риторического бомбометания. Он не обещал никаких скорых и резких перемен и подчеркивал, что непрозрачность нефтяного рынка мешает четко сказать, что происходит на нем самом деле.

Тем не менее, его главная идея была вполне очевидна. Он считает, что Россия, все сильнее страдающая от американских и европейских санкций и оказавшаяся в ситуации, когда финансовая опора ее правительства становится непрочной, готова пойти на ранее непредставимый шаг и сократить экспорт. По мнению Эванс-Причарда, положение российских дел стало настолько отчаянным, что Москва даже может преодолеть себя и решиться на сделку с ОПЕК и Эр-Риядом. Этого вряд ли хватит, чтобы вывести цены на желаемый Россией и Саудовской Аравией уровень, однако может хватить, чтобы вывести рынок из пике.

Эванс-Причард, безусловно, прав в том, что России очень пригодился бы рост нефтяных цен, и в том, что у ее правительства есть серьезные стимулы толкать цены вверх. Однако он не учитывает, что тяготы от падения цен распределяются по российскому нефтяному сектору неравномерно, а также что, даже если государство и заинтересовано в падении добычи, у него может не оказаться рычагов, чтобы этого добиться.

Да, у российского государства сейчас плохо с деньгами, ведь примерно 20-25% его доходов обеспечивают налоги на добычу нефти. Без резкого взлета цен на нефть Brent (который крайне маловероятен), российскому бюджету грозит дефицит в размере от 3 до 5% от ВВП. Соответственно, правительство отчаянно нуждается в повышении цен.

Однако издержки российских производителей выражаются в рублях, и это отчасти сглаживает эффект от ценового обвала. В самом деле, как отмечает Bloomberg, в 2015 году Россия добывала нефть в рекордных для постсоветского периода количествах — по 10,86 миллиона баррелей в день. А как сообщила в этом году FT, у Роснефти, принадлежащего государству нефтяного гиганта, себестоимость добычи, составлявшая в 2014 году пять долларов за баррель, упала ниже трех долларов.

Благодаря плавающему курсу рублю, который — при всей своей болезненности для потребителей — поддерживает конкурентоспособность нефтяного сектора и побуждает к активной борьбе за долю рынка, Россия сменила в 2015 году Саудовскую Аравию в роли крупнейшего поставщика нефти в Китай.

Разумеется, вполне возможно, что российские фирмы, возможности которых привлекать современные западные технологии сейчас резко ограниченны — как и доступ к рынкам капитала, — просто не сумеют сохранить нынешний уровень добычи. Они могут сократить добычу против своей воли, потому что скважины иссякают и их, в нынешних условиях, просто не получается заменять. Однако это будет экономическим решением, а не политическим.

Кремль (вполне справедливо!) полагает, что страна сейчас держится на нефтяном секторе. При этом, несмотря на постепенно усиливающееся влияние государства, основным проводником которого служит Роснефть, около 50% российской нефти по-прежнему добывается частными компаниями. Произвольные государственные квоты на добычу и импорт просто вышибли бы их из бизнеса, что было бы разрушительно для отрасли, хорошее состояние которой необходимо России, чтобы быть великой державой. 

В отношениях с ОПЕК русские традиционно стараются пользоваться плодами чужих усилий. На словах поддерживая сокращение добычи, на практике они делают все возможное, чтобы ее увеличить и расширить свое присутствие на рынке. Пока оснований считать, что их подход изменился, нет.

Марк Адоманис (Mark Adomanis)

Фото: РИА Новости, Евгений Биятов