Время от времени мы обращаемся к вопросам угольной отрасли Китая. Причина этого регулярного интереса заключается в том, что даже в столь консервативной области, как угольная энергетика, — ситуация сейчас развивается динамично.
От относительного к абсолютному
КНР, как известно, неоднократно заявляла о намерениях снизить долю угля в своём энергобалансе (сейчас это около 70%). Однако из-за запланированного роста экономики эти прогнозы подразумевали, что на фоне снижения доли в энергобалансе в абсолютных значениях потребление угля продолжало бы расти и расти.
Проблемы со смогом в крупных мегаполисах были давно, но сейчас, судя по всему, экологические проблемы подошли к критической отметке. И подошли на несколько лет быстрее, чем ожидалось ранее.
В результате в начале марта китайский регулятор выступил с новыми инициативами по «озеленению» энергобаланса страны. Согласно этим новым планам, теперь даже в абсолютных значениях потребление угля в КНР уже к 2020 году должно снизиться на 160 млн тонн. Хотя суммарный спрос находится на уровне 3,7 Гт (3700 млн тонн), и снижение невелико — но сам факт изменения тренда более чем примечателен.
Если Китаю удастся достичь запланированной диверсификации энергетики, то мы присутствуем при историческом моменте — прохождении китайского «пика угля» — то есть максимуме китайского спроса на уголь.
Согласно предварительным оценкам, по итогам прошлого года потребление угля в Китае снизилось на 3,5% (собственная добыча упала на 2,5%, импорт — а на него приходится около 10% от спроса — на 11%).
Более того, развитие альтернативных источников электрогенерации (ГЭС, АЭС, ВИЭ) привело к тому, что уже в прошлом году на тепловых ТЭС Китая (куда входит и газ) выработка уменьшилась на 1% по сравнению с 2013 годом.
Разумеется, тепловая энергетика продолжит рост — но уже в первую очередь за счёт газа. Просто в прошлом году Китаю повезло — выработка электроэнергии на ГЭС оказалась выше обычного (а гидроэлектростанции в Китае — это около 20% мощностей всей энергосистемы).
Всё идёт в дело
В дальнейшем надеяться на такую удачу было бы слишком легкомысленно. Да и экономический рост хоть и замедлится, но продолжится. А значит, если ограничить спрос на уголь хотя бы текущим потреблением, рост энергопотребления нужно компенсировать всеми оставшимися способами.
И тут все средства хороши: фактически Китай развивает все направления одновременно, не отдавая явного предпочтения ни одному из них. Про ветроэнергетику мы уже недавно писали. Несмотря на связанную с аварией на «Фукусиме» паузу в атомной области, там тоже работа кипит. Одновременно — массивные вливания в солнечную энергетику (+14 ГВт в текущем году, для сравнения — в США + 7,3 Гвт). Сейчас «солнце» должно развиваться в КНР даже активней «ветра». Если по ветрякам план к 2020 году — 200 ГВт (по сравнению с 96 ГВт сейчас), то по СЭС — 100 ГВт по сравнению с 26,5 ГВт в настоящее время.
Ну и разумеется, природный газ.
В Пекине закрыто в марте три из четырёх оставшихся угольных ТЭС, последняя будет остановлена в следующем году. И, несмотря на все успехи в возобновляемой энергетике, замещаются эти мощности газовыми ТЭС. Причём мощность газовых станций будет в 2,6 раза больше, чем у закрывающихся угольных. Остановка работы этих угольных станций соответствует снижению потребления угля на 10 млн тонн, что внесёт основной вклад в план по снижению использования угля в Пекине. Этот план подразумевает сокращение на 13 млн тонн к 2017 году по сравнению в 2012 годом.
Аналогично, в другой крупной агломерации, Тяньцзине, 18 марта была запущена новая ТЭС на природном газе вместо последней закрывшейся угольной ТЭС.
Следует отметить, что закрытие этих угольных станций не решает все экологические проблемы — значительный вклад в создание смога вносят и автомобили, а также предприятия, потребляющие уголь. На угольные ТЭС приходится около трети всех выбросов. Просто именно их проще всего перевести на чистое топливо.
Только ли в экологии проблема?
Сейчас китайскими властями декларируется, что китайский «пик угля» оказался связан в первую очередь с экологией, а не с дефицитом собственно угля. Скрывается ли за этими экологическими проблемами «пик» в традиционном понимании, то есть снижение спроса на это топливо из-за проблем добычи по приемлемой себестоимости — вопрос открытый. В краткосрочной перспективе — нет. В долгосрочной — вполне возможно.
Например, в Китае сейчас запланировано строительство высоковольтных линий электропередач с тем, чтобы транспортировать электроэнергию, получаемую из ветряков и угольных ТЭС, находящихся на малонаселённых территориях, в более развитые районы. Тем не менее, этот подход используется не всегда, но наблюдается прямая замена угольных ТЭС на газовые.
Это говорит в пользу того, что с добычей угля в долгосрочной перспективе тоже не всё просто. Нужно понимать, что прохождение пика угля — это далеко не закрытие вопроса. Постепенное снижение потребления угля, даже если оно сейчас начнётся, означает, что ещё десятилетия гигантские, сопоставимые с половиной мирового потребления, объёмы угля будут нужны китайской экономике. И вероятно, растущая себестоимость добычи угля вынуждает Китай перестраховываться уже сейчас. Напомним, недавно сообщалось, что при нынешних мировых ценах на уголь (65 долл. за тонну) 70% шахт терпят убытки. Китай, конечно, старается поддержать своего производителя (хотя и закрывает самые нерентабельные шахты), но в какой-то момент импортировать часть угля окажется дешевле, чем втридорога добывать у себя (сейчас импорт составляет менее 10% от общего потребления).
Тем не менее, в настоящий момент конъюнктура выглядит крайне неблагоприятно для экспортёров. И это понятно. И местные производители, и экспортёры настраивались на рост китайского спроса на уголь, от этого планировали свои инвестиции. А на фоне пересмотра нужд китайской экономики руководство Китая в первую очередь поддерживает собственного производителя через систему пошлин на импортные, особенно низкокачественные, угли. И даёт негласные указания своим предприятиям при возможности отказываться от закупок импортного топлива в пользу отечественного.
В феврале российский экспорт энергетического угля в Китай снизился на 48% в годовом исчислении (до 700 тыс. тонн). Правда, это не столь критично, так как основное российское направление угольного экспорта — пока Европа.
Газ: хорошо, но дорого
Разумеется, природный газ — это наиболее удачная замена углю в различных областях потребления (тепло, электроэнергия, промышленность). Но скажем прямо — газ оказывается дорог. По грубой оценке, 2 тонны угля эквивалентны 1 тыс. кубометров газа. 2 тонны угля — это максимум 150 долларов в нынешних ценах. Но такой цены (за тыс. кубометров) на импортируемый газ не будет даже при нефти в 50 долл., а и эта стоимость нефти продержится только относительно небольшой промежуток времени.
Что и говорить, ведь газ для электрогенерации оказывается дорогим даже для Европы, где и уровень жизни повыше, и цены на природный газ в среднем в 1,5 раза ниже.
А активному использованию газа для отопления частных домов мешает, помимо высокой цены, и недостаточный уровень газификации Китая.
У КНР есть некоторые надежды на собственную добычу, которая может составить 245 млрд кубометров к 2020 году (в 2014 г. — 133 млрд). Сланцевую добычу не сворачивают, несмотря на снизившиеся мировые цены на газ. И планируют продлить программу субсидирования сланцевой добычи, которая закончилось в этом году. Но пока объёмы сланцевой добычи — это почти символические для Китая пара миллиардов кубометров газа добычи в годовом исчислении.
Пока же приходится импортировать больше голубого топлива, благо сейчас оно подешевело. В феврале импорт трубопроводного газа вырос сразу на 52% в годовом исчислении (то есть по сравнению с февралём прошлого года). Естественно, в основном за счёт газа из Средней Азии, российский трубопроводный газ пока не поступает, из Мьянмы — объёмы невелики. Но и среднеазиатский газ оказывается недешёвым.
Поэтому свой ветряк или солнечная электростанция (а и то, и другое Китай научился хорошо и дёшево делать, что даже демпингует на внешних рынках) начинают конкурировать с газом.
Тут стоить напомнить, что мощности ГЭС Китая достаточно велики — 200 ГВт. Это позволит сглаживать непостоянство генерации из ВИЭ. Кроме того, для этих целей будут использоваться и строящиеся газовые ТЭС.
Разумеется, на одних ВИЭ не выедешь, и российский трубопроводный газ тут будет важным подспорьем. И в этом смысле — новый курс на снижение угольного потребления, теперь уже в абсолютных значениях — это явный фактор поддержки для России на газовых переговорах.
Но вопрос цены, за которую так бьются китайцы, — это не только национальная привычка к отстаиванию своих интересов до упора. Китайская экономика просто не может быстро переварить большие объёмы слишком дорогого газа. (Это, кстати, видно и по рынку СПГ, где китайские компании пытаются отказаться от части контрактов.)
«Мы заплатили экологией за экономический рост»
Вынесенная в подзаголовок фраза, сказанная на днях вице-премьером КНР Чжаном Гаоли, чётко характеризует положение дел. По словам чиновника, «удерживать наблюдавшиеся в прошлом темпы роста — одновременно и невозможно, и необязательно».
И это главный вывод из китайской угольной истории для мировой экономики.
Наблюдающаяся мягкая посадка китайской экономики в контексте экологической ситуации Пекин полностью устраивает, поэтому он и не пытается реанимировать наблюдавшиеся ранее темпы роста в 10%, которые были реализованы за счёт такого же ежегодного прироста спроса на уголь. И теперь 7%-ный рост рассматривается как программа-максимум. Пауза в экономическом развитии нужна КНР, чтобы перестроить свою энергосистему. Если в первом приближении считать, что спрос на уголь останется на текущем уровне (при этом территориально угольная генерация будет выноситься в отдалённые от крупных центров регионы), то весь рост должны обеспечить энергосбережение и альтернативные углю источники — газ, АЭС, ВИЭ, ГЭС. Тут и организационные сложности, а кроме того, эти источники оказываются дороже угля, что дополнительно будет сдерживать экономический рост КНР.
Александр Собко, "Однако"
Источник: http://www.odnako.org
Источник: aftershock.su.
Рейтинг публикации:
|
