Экономическое давление одного государства на другое — политическая практика родом из древности, ставшая крайне актуальной в современности. История экономических санкций показывает, что чаще всего такая политика имеет «скромный» эффект и является скорее «демонстрацией намерений», пишет бывший главный экономист Международного валютного фонда, профессор экономики и публичной политики Гарвардского университета Кеннет Рогофф для газеты The Guardian.
Экономист отмечает, что история санкций уходит корнями в 432 г до н.э, когда греческий государственный и военный деятель Перикл представил так называемую Мегарскую псефизму — запрет допуска купцов из города Мегары в порты Афинского морского союза в ответ на похищение трех рабынь сожительницы Перикла, Аспасии. Тогда введение «санкций» стало одним из поводов к началу Пелопенесской войны.
В 20-м веке, пишет экономист, США стали применять политику санкций в адрес других государств, преследуя самые различные цели, начиная от усилий администрации Джимми Картера по продвижению концепции прав человека и до попыток препятствовать программе ядерного распространения в 80-х.
«В течение холодной войны Соединенные Штаты использовали политику экономических санкций как инструмент для дестабилизации недружественных правительств, в частности в Латинской Америке, однако нельзя сказать, что санкции в целом сыграли важную роль даже в тех случаях, когда смена режима уже произошла», — отмечается в материале.
Как подмечено исследователями, во множестве случаев политика санкций не приносит ожидаемого эффекта, пишет Рогофф. Более того, такие меры часто принимаются во многом для того, чтобы правительства тех государств, что вводят санкции, могли бы сделать вид, что «чем-то занимаются», перед своим населением.
По мнению экономиста, в мире, где глобальная война кажется чем-то немыслимым благодаря развитию программ нераспространения ядерного оружия, саботаж и экономические санкции становятся ключевым инструментом в геополитике 21-го века. И если вспомнить про Пелопенесскую войну, указывает автор, то хочется надеяться, что санкции будут вести к диалогу, а не к насилию.
