Госдума приняла в первом чтении законопроект о контролируемых иностранных компаниях. По нему собственники офшорных компаний должны сообщать государству о таком бизнесе и в ряде случаев платить налоги по российским правилам. Однако это не значит, что нужно немедленно переводить офшоры в Россию.
В декабре 2012 года после памятного выступления президента перед Федеральным Собранием страна взяла курс на деофшоризацию. Бурно обсуждаются законопроекты, консалтинговые компании рисуют схемы, призывают срочно реструктурироваться, переводить бизнес в Россию, а то поздно будет.
Этот раж вызывает вопросы.
Первый: куда мы торопимся? Для бизнеса с развитой офшорной структурой переход из других юрисдикций в Россию связан с большими издержками. Стоит ли начинать сложный и дорогой проект, до того как правила игры определены окончательно? Пока проект изменений в Налоговый кодекс РФ о налогообложении прибыли контролируемых иностранных компаний принят лишь в первом чтении, и в дальнейшем вероятны изменения. Кроме того, он устанавливает переходный период на 2015–2017 годы.
Второй неизбежный вопрос: а что будет, если бизнес останется в офшорах? Ничего. Цель деофшоризации – заставить бизнес платить налоги, а вовсе не перевести офшорные компании в российскую юрисдикцию. Законопроект дает возможность бизнесу показать офшорные структуры без привлечения к ответственности. Зачем переводить компанию в Россию, если можно сделать ее российской, просто задекларировав?
Третий вопрос: чем выгоден перевод компании в Россию в сравнении с сохранением существующей офшорной? При сравнении выясняется, что ничем – скорее наоборот.
В российском бизнесе офшорные компании в основном используются для решения трех задач:
1) для ухода от уплаты налогов;
2) для сокрытия информации о фактическом владельце активов;
3) для перевода активов в юрисдикцию, обеспечивающую надежную правовую защиту.
О первой было уже сказано выше: закон как раз и принимается для борьбы с уходом от налогов, и налоговый статус офшорной и российской компании можно сделать одинаковым.
Что касается второй, то скрывать информацию о бенефициарах офшорного бизнеса скоро станет невозможно. Курс на раскрытие информации и, как следствие, на усиление контроля за уплатой налогов – глобальный процесс, который рано или поздно затронет всех участников мировой экономики.
В перспективе нескольких ближайших лет Россия будет все больше включаться в этот процесс. Пока ликвидируются пробелы в российском законодательстве, Россия планирует ратифицировать Конвенцию ОЭСР о взаимной помощи по налоговым делам. Конвенция предполагает автоматический обмен информацией и проведение одновременных и совместных налоговых проверок между участниками конвенции, среди которых растет количество офшорных юрисдикций.
То есть полное раскрытие офшорных структур – вопрос времени. И с этой точки зрения нет никакой разницы между офшорной структурой, которую бизнес задекларировал по новым правилам, и новой структурой, которая будет срочно создаваться в России.
Разница между офшорной и российской корпоративными структурами выявляется лишь при решении третьей задачи: обеспечение надежной правовой защиты активов. И здесь, к сожалению, выбор бизнеса не в пользу российской юрисдикции. Российское право и практика его применения не рассматриваются российским бизнесом в качестве надежной защиты инвестиций. С этой точки зрения существующая офшорная структура как раз более предпочтительна, нежели новая российская.
Реструктуризация и переход в российскую юрисдикцию, возможно, и необходимы некоторым компаниям. Но продиктованы, на мой взгляд, они должны быть не деофшоризацией, а конкретными бизнес-задачами – например, оптимизацией управленческой структуры или налоговым планированием. Самое разумное для бизнеса, прежде чем нанимать дорогостоящих консультантов и экстренно проводить реструктуризацию офшорных компаний, – дождаться принятия закона и, внимательно изучив его, ответить себе на вопрос: зачем?
Алексей Карпенко, партнер юридической фирмы Forward Legal
