Внутренние ресурсы банков - это доверие к финсистеме

В числе внешних рисков банковского сектора - угроза новой волны санкций со стороны Запада. Бизнес-сообщество разделилось на две части: одни считают это невозможным, а другие, напротив, ожидают. По мнению председателя правления "МДМ Банка" Олега Вьюгина, вероятность введения новых мер низкая, однако полностью исключать ее не стоит. Об этом и многом другом он рассказал в эксклюзивном интервью телеканалу "Россия-24".

Олег Вячеславович, если говорить о внешних рисках, первое - это угроза очередного раунда санкций, очередной волны санкций. И здесь, кстати, бизнес-сообщество разделилось на две равные части. Кто-то считает, что их не будет, потому что это невозможно, потому что это не выгодно никому. А кто-то считает, что политики европейские могут сделать все, что угодно. Исключать этого не то что нельзя, в общем, нужно иметь в виду, что эти санкции будут. Вы к какой категории принадлежите?

В числе внешних рисков банковского сектора - угроза новой волны санкций со стороны Запада. Бизнес-сообщество разделилось на две части: одни считают это невозможным, а другие, напротив, ожидают.

Исключать нельзя. Но в настоящий момент вероятность довольно низкая. Я исхожу из того, что, во-первых, действительно было достаточно существенное сопротивление бизнеса европейского в первую очередь, хотя и американского тоже, к таким санкциям. Второе: мы видим, что переговорный процесс на Украине набирает силу. Вот эти два фактора снижают существенно вероятность секторальных санкций.

Тем не менее ситуация еще не определенная. Под прицелом были два сектора российской экономики: сырьевой и финансовый. Финансовая - это вроде та ниша, где можно что-то делать?

Да, действительно полегче, потому что можно ввести какие-то санкции не против всех банков, а только избранных. И в этом случае возможность платить межбанковские транзакции, скажем, за ту же нефть, за тот же газ, останутся. Потоки просто видоизменятся. Но, в принципе, это позволит Европе сохранить экспорт газа и нефти в том виде, в каком он был, но платежи немножко будут идти по-другому.

Но ущерб-то будет нанесен существенный. Потому что, понятно, что это будут достаточно крупные и, скорее всего, госбанки, и в этом случае, конечно, ущерб для их клиентского бизнеса будет очень большой. И государству придется принимать какие-то меры, для того чтобы поддержать эти банки в нормальном состоянии.

Против сырьевого рынка, действительно, это сложно. Потому что запретить экспорт газа или сократить экспорт газа в Европу - это, действительно, самому себе нанести ущерб. И, наверное, никогда на это Европа не пойдет. Только в случае предвоенного конфликта, и вообще военного конфликта, чего мы, естественно, не видим. Этого не будет, честно говоря.

Мы, в общем, практически все с этим согласны и очень сильно надеемся, что действительно так далеко все не зайдет. Но говоря о тех мерах, которые все-таки нужно принимать, чтобы себя на всякий случай обезопасить от возможных проблем, от этих санкций, называли в том числе и национальную платежную систему. Вчера глава Центробанка Эльвира Набиуллина сказала, что полтора года - это тот срок, когда уже можно будет запустить функциональную платежную систему. Это быстро или нет? Реально ли вообще полтора года?

Но это соответствует ожиданиям. Да, действительно, когда начинался этот разговор, то были такие высказывания, что за полгода все можно сделать. Конечно, нет. За полгода не сделать. Полтора года - срок реальный и с технологической точки зрения, и с организационной.

Но в промежутке до этого финала сейчас банки выстраивают межхостовые отношения. Это способ технологический - провести расчеты по картам. Потому что карту выпустил один банк, а, скажем, расчет по терминалу идет через терминал другого банка. Когда, собственно, система "Визы" или "МастерКард" не задействованы просто. Банки напрямую рассчитаются. Это сложная и затратная вещь, но она позволяет иметь систему в системе, что называется.

Есть ли опасность деглобализации финансовой системы, когда мы все-таки имеем, как в случае с национальными платежными системами, систему в системе? Меньше зависеть от западных, например, долговых рынков, источников фондирования и больше опираться на собственные силы, больше как бы замыкаться в себе.

Я не думаю, что это является тенденцией. Это является моментом. Связано это с все-таки кризисом 2008 года. Мы все еще пожинаем его результаты и проблемы. Ведь глобальный рынок, он нужен для того, чтобы обеспечить движение капитала не только внутри страны, а между странами.

Собственно говоря, идея глобализации, она так и продвигалась. Но она родила и некоторые риски, которые упустили регуляторы. Эти риски проявились в кризис. Теперь регуляторы реагируют самым простым способом. Они жестко пытаются вводить регулирование, которое бы ограничило риски глобальных банков. Это приводит к некоему сжатию глобализации. Это первый фактор регулятивный.

Второе. Конечно, меняется экономическая роль мировых регионов. Роль азиатских экономик растет понемножечку. Когда-то развитый мир занимал 80% ВВП, а теперь - чуть больше 50%. Это означает, что, в принципе, возможно, со временем появятся другие расчетные валюты, кроме доллара и евро. Скажем, будет три каких-то системы валют – доллар, евро и какая-то еще азиатская. Но это не отменяет глобальное движение капиталов, это просто создает более разнообразное предложение услуг. Не надо отменять глобализацию, она взяла верх. Сейчас момент сложный.

Говоря о внутренних источниках фондирования... Наш рынок на это способен, у нас есть возможности, чтобы наши компании и банки искали ресурсы внутри?

Сколько накопили, столько и используется ресурсов. То есть накопления - это в основном накопления населения.

Но они пока еще не очень активно используются…

Они у нас находятся в банках на депозитах.

Не всегда в банках, многие еще большие суммы держат на руках…

Какие-то деньги, да, есть на руках, и какие-то деньги уходят за рубеж. Задача экономической политики страны - попытаться сделать так, чтобы концентрировать все сбережения, все накопления в финансовой системе, не вне ее, и желательно не только собственные, но и привлечь внешние. В этом ничего плохого нет, если это не делается чрезмерно.

Приток капитала - это очень хорошая вещь, даже если капитал краткосрочный, часто все равно это бывает полезным. Хотя бы поддерживать ликвидность финансовой системы. А прямые инвестиции - это еще лучше. Поэтому, в принципе, внутренние ресурсы - это доверие к финансовой системе, что Центральный банк пытается сейчас сделать.

Мы сейчас проходим через самый сложный период восстановления доверия, потому что нужно доказать, что банковская система очищена и ей можно доверять. И желательно еще придерживаться такой политики, которая позволяла бы капиталу притекать в страну, что, собственно, делал Китай все десятилетия быстрого роста.

Если говорить о политике Центробанка, делается ли достаточно для того, чтобы нивелировать влияние этих внешних раздражителей, этих факторов, которые все-таки мешают российской экономике, российскому финансовому сектору?

Центробанк все-таки не может быть мотором развития. Центробанк - это, скорее всего, инструмент, который может поддерживать правильную структурную политику и, вообще, экономическую политику. Вот очень хороший пример Соединенных Штатов, когда ФРС пошла на беспрецедентные меры по расширению своего баланса.

Программа была очень просто построена. Структурные изменения в американской экономике требуют времени. Ни один, ни два, ни три, а пять- десять лет. Чтобы в это время не просесть под влиянием кризисных явлений, приняли решение разумное: смягчить политику, увеличить баланс, предоставить деньги компаниям и гражданам, которые страдали от долговой нагрузки. И готовы были прекратить и потребление, и производство, и так далее.

Вот в этой ситуации мы видим, что Центробанк сыграл большую роль. Но он не вылечил экономику. Все равно экономику вылечит правительство, которое сможет обеспечить конкуренцию, реструктуризацию предприятий и так далее.

Но останется задача, импульс какой-то, если мы говорим о действиях и роли регуляторов? Потому что и в Америке, и в Европе все-таки Центробанк….

Это не импульс к росту, это предотвращение спада. А импульс к росту, который в Америке сейчас наблюдается, дала реструктуризация компании.

То есть прежде всего это?

Да, конечно. И, правда, такое стратегические решение очень важное было принято. Добывать нефть. Потому что Америка всегда отказывалась добывать собственную нефть, считая, что это не высокие технологии, это не то, что нужно. Надо быть инновационной, высокотехнологической экономикой.

Но стратегическое решение было принято: надо добывать нефть. Это, конечно, снизило цены на энергоресурсы в Америке, газ, нефть, и это тоже помогло восстановлению. Вот так решили они свою проблему. Как решает Россия, пока до конца не ясно. Потому что, конечно, производительность труда в России низкая, и понимание этого есть. И понимание есть, что все должны инвестировать в повышение эффективности. Но пока этот процесс еще не начался.

Беседу провел экономический обозреватель ТК "Россия-24" Алексей Бобровский.

Рейтинг публикации:

0

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: