Про разворот нефтегазовых поставок на «перспективные азиатские рынки» уже сказано немало. Всё это хорошо и правильно, но подозреваю, что многих читателей по-прежнему «терзают смутные сомнения». В какой степени этот самый разворот является разворотом или к нефтегазовой (хотя и взаимной) зависимости с ЕС просто добавится такая же с Китаем. История про «один краник закрыли — другой открыли», в зависимости от поведения западного или восточного соседа, выглядит привлекательно, но насколько она будет отражать действительность?
Во-первых, нефть и газ в АТР пойдут преимущественно совсем с других месторождений — более восточных. Да, определённый разворот физических потоков ожидается, но носить он будет крайне ограниченный характер. Во-вторых, большая часть поставок идёт по долгосрочным контрактам и просто так краник не перекроешь.
Правда, остаётся ещё один момент. Нефтяная добыча на западносибирских месторождениях падает. И вот, мол, для компенсации этого выпадающего экспорта в Европу мы и добавляем восточные запасы, но направляем их в Китай. Действительно, смысл примерно в этом. Но акценты нужно расставить по-другому.
Начнём издалека. Несмотря на все усилия по освоению восточных регионов нашей страны, плотность населения там очень низкая. А объёмы имеющихся там энергоресурсов несоразмерны экономической активности, даже если представить что её развитие будет происходить в самом позитивном ключе. Иными словами, потратить их на месте в ближайшие десятилетия невозможно. Конечно, перебрасывать часть этих запасов можно в европейскую часть. Но с увеличением расстояний в какой-то момент транспортные расходы станут неприлично высоки и поглотят большую часть перебрасываемой энергии.
И второй момент. Будем реалистами. Мы все хотим снижения нашей зависимости от нефтегазового экспорта, но пока этот процесс идёт, скажем прямо, туго. Но даже когда здесь будут подвижки, это не перечёркивает, а скорее усиливает наши последующие рассуждения.
Вывод напрашивается очевидный. Чтобы сохранить для себя запасы, наиболее близкие к европейской части страны, необходимо сначала расширить восточное направление, получив дополнительный гарантированный экспортный доход. А затем начать срезать поставки в Европу. И дело здесь не в политике или неготовности ЕС платить «справедливую» цену. Дело в том, что эти запасы нужно оставить для себя.
Конечно, за этим простым и в общем-то очевидным тезисом скрывается огромная работа по пониманию того, каким образом нужно «выровнять» рынки. Дополнительно усложняет вопрос и тот факт, что, строго говоря, валютные поступления в страну и пополнения бюджета в виде налогов от продажи нефти и газа — вещи взаимосвязанные, но различные.
Кроме того, разработка месторождений на восточном направлении затратна, а кроме того и часто освобождается от ряда налогов. Это означает, что если мы поставим задачу зафиксировать объём экспортных доходов, то увеличение экспорта на восточном направлении на определённый объём будет сопровождаться меньшими изъятиями на направлении западном.
Но это всё проблемы решаемые. Были бы желание, понимание и политическая воля. Другое дело, что уже сейчас нужно задуматься о законодательных возможностях для регулировки нефтегазового экспорта. С газом вроде бы попроще. Пока монополия на трубопроводный газ принадлежит контролируемому государством «Газпрому». Но пока все разговоры у руководства монополии — о всестороннем расширении поставок.
С нефтью всё сложнее. Фактически у государства не осталось рычагов (кроме налоговых льгот) для регулирования добычи и экспорта нефти. Все основные лицензии на месторождения уже розданы. Госкомпании конкурируют с компаниями частными, а значит, как-то ограничивать себя здесь сложнее. Нелишне напомнить, что в США экспорт сырой нефти законодательно запрещён (есть несколько исключений).
Отдельный вопрос: что нужно экономить больше — газ или нефть. С одной стороны, газа больше. С другой стороны — он в общем-то нужнее. Отказаться от личного транспорта проще, чем от отопления и электричества. Да и ездить можно и на газе. Конечно, все эти проблемы не ближайших лет, возможно — и не ближайшего десятилетия. Но чем раньше начинать их решение, тем больше ресурсов останется на будущее. Тем более что и сами решения здесь не очевидны.
