В начале сентября стало известно, что Nokia продаёт подразделение компании, занимающееся разработкой устройств и сервисов, вместе с патентами почти за 5,5 млрд евро (далее мы будем называть фирму «финская компания» или «корпорация», чтобы избежать обвинений в скрытой рекламе или чёрном пиаре). На эту новость отреагировали солидные экономические издания, обозреватели мобильных телефонов и гаджетов, которые ударились в воспоминания о былом величии компании.
Продали национальную идею?
Промолчали и сделали вид, что ничего не произошло, те, кто ставил финскую компанию в пример молодым постсоветским республикам как модель гордого национального производства, национальной корпорации-идеи. Её очень любили политики, эксперты и журналисты, проповедовавшие превращение государств в небольшие политические образования, в центре которых находились бы офисы, вокруг них фермеры с айпадами занимались бы органическим земледелием, а наёмные работники трудились бы на лицензионном ПО и выкладывали свои белозубые фотографии в Instagram. И главное — никаких лишних забот в виде геополитики и внешних амбиций, только креатив и ретейл.
Вот они и промолчали, потому, как оказалось, что феноменальный успех корпорации был обычным бизнес-случаем, когда срезонировали талант, творчество, профессионализм, работоспособность и мировая конъюнктура.
Но как быть с «национальной идеей»? Разве можно национальную идею продать? Завтра, если бухгалтеры Билла Гейтса посчитают нужным, мобилки будут собирать в Польше, на Тайване или под Санкт-Петербургом, а штаб-квартира переедет в Нью-Йорк или Франкфурт. А если будет выгодно, закроют производство на замок: хозяин — барин. Но так ведь было и когда компания обеспечивала четверть корпоративного налога Финляндии. Чем же тогда были сказки об «идеальном национальном производстве», если не обыкновенным очковтирательством?
«Финляндизация»: теперь не только в Финляндии
Термин «финляндизация» был введён политологами для уничижительного обозначения отношений слабого государства со своим более могущественным соседом. Конкретно же подразумевалось, что Финляндия поступала очень плохо, занимая лояльную внешнеполитическую позицию в отношении СССР в обмен на его лояльную внешнеэкономическую политику. Не всем политологам это нравилось, но Финляндия просто наращивала экспорт товаров и услуг в соседнюю страну, совершенствовала своё производство и технологии. Было бы неплохо почитать что-нибудь о влиянии в конечном итоге финского экспорта в СССР на развитие местной электроники… И ведь никакой «Совторг» не пытался купить долю в местных компаниях (по крайней мере, нам об этом ничего не известно).
Использование термина «финляндизация» в негативном смысле выглядит не вполне заслуженным. Хотя бы потому, что сейчас идут на значительно большие уступки ради доступа к крупным рынкам и это преподносится как «взвешенная политика» и «цивилизационный выбор». Если применять термин в отрицательном контексте, то разве что к более позднему мифу о преданности частному производству с обезличенными собственниками. То есть когда приватные инвестиции внезапно объявляются национальным достоянием.
«Финляндизацией» является и освещение ситуации с «Уралкалием». «Поглядите! Белоруссия напала на Россию», — говорят такие обозреватели. А ведь у «Уралкалия» инвесторы в Северной Америке. Кто же на самом деле воюет? Неужели рабочие российского завода удобрений с рабочими белорусского завода?
«Финляндизация» — это освещение проблем корпорации Roshen. «Тревога! Россия объявила войну Украине», — пишут они. А ведь мы не можем быть уверены, что Пётр Порошенко не продал свой кондитерский бизнес втихую иностранцам. Как ранее избавился от автомобильного производства и несколько лет это скрывал.
К счастью, киприотам не внушают чувство гордости за то, что их фирмы являются крупнейшими мировыми экспортёрами хлеба и металла. А могли бы, ведь кипрские limited сеют зерно и добывают руду в глубинах евразийского материка, на краях ойкумены.
Зато циничные политиканы считают нормальным «разводить» сограждан на бесплатное соучастие в их проектах. У наших людей ещё сохранились остатки патриотизма, солидарности, некоей взаимной ответственности. Вот на этом и спекулируют, обманывая людей, подменяя Родину чьей-то долей в ООО.
Так, например, политтехнолог лидера украинской оппозиции Арсения Яценюка — Олег Медведев — призвал покупать и кушать конфеты Roshen назло Путину. Мол, патриот обязан! Продукт из импортной продукции корпорации, которая завтра может оказаться принадлежащей кому угодно, объявляется национальным достоянием. Как к такому можно относиться серьёзно? Почему нам такое говорят, а киприотам нет? Скорее всего, киприоты лучше нас понимают виртуальную реальность современной экономики, раз им удалось несколько десятилетий развивать успешный офшорный проект.
Смею предположить, что национальной идеей Финляндии могут быть уникальные условия труда и творчества, позволяющие создавать передовые корпорации. Доказательством этого должны стать успешное продолжение других направлений бизнеса Nokia или появление других флагманских компаний. Но именно это, а не наращивание производства на экспорт и потребление внутри страны в пику соседям.
***
Фраза о том, что капитал не имеет национальности, навязла в зубах. Упоминать об этом в тексте — казалось бы, признак незрелости автора. Но, возможно, есть смысл не стесняться повторять её чаще, раз наши соотечественники живут так, будто деньги все ещё добывают из-под земли и на них чеканят портреты суверенных правителей, а не производят простым увеличением нолей на электронном счёте. Под который затем едва успевают печатать билеты (а иногда и не печатают, чтобы не переводить бумагу).
А если уж так хочется гордиться национальной компанией, разумнее выбрать в качестве объекта гордости государственную или государственно-частную. Они, по крайней мере, соответствуют смыслу слова «национальный».
P.S. Стоит напомнить, что ранее Microsoft приобрёл ещё одну «национальную гордость» — Skype (большинство разработчиков и почти половина работников находились в Тарту и Таллине). Интересно, что компания обошлась дороже, чем Nokia со всеми её заводами и патентами, — 8,5 млрд евро. Вот что значит уметь продавать национальную гордость.
