Ликбез. Об инфляции, экономическом росте, Центробанке и прямых инвестициях
 |
Денис Емельянов |
Родился в Москве в 1976 году. Журналист. Сфера — экономика, финансовые рынки, инвестиции.
|
Все последние годы Банк России своей первоочередной задачей называет борьбу с инфляцией. Ради этой борьбы он держит высокие ставки по кредитам и отказывает экономике в так нужных ей деньгах. Попробуем разобраться, почему так происходит, к каким последствиям приводит и насколько это необходимо.
Классическое определение говорит нам о том, что инфляция — это удорожание товаров и услуг со временем. Инфляция отражает усреднённый рост цен по всем сегментам рынка, чтобы исключить колебания цен на отдельные товары и услуги. Вроде бы просто. Однако в принципе неверно.
Инфляция — это не удорожание чего-то там. Инфляция — это обесценивание денег. Для понимания этого нужно вспомнить, что деньги — это тоже товар, просто наделённый особыми качествами. Да, он особенный, но всё же — один из товаров. И если кто-то покупает картошку за деньги, то его контрагент точно так же покупает деньги за картошку, как бы странно это ни звучало.
Деньги обесцениваются по банальной причине: их становится больше. Механизм создания новых денег в современной «бумажно-электронной» экономике сложен, и вообще говоря, их несколько. Упрощённо, Центробанк постоянно предлагает ограниченному числу банков новые деньги в виде кредитов. Банки «ближнего круга» эти деньги раздают другим банкам, предприятиям, гражданам — также в виде кредитов. Так новые рубли попадают в обращение.
У Банка России при этом есть крайне эффективный инструмент регулирования притока новых денег в экономику. Надо понимать, что раздаёт он их не бесплатно, а под определённый процент. Величина этого процента и есть тот самый «вентиль», открывая и затягивая который Банк России может делать поток то сильнее, то слабее. Никто ведь не будет брать без крайней нужды слишком дорогие деньги, зато дешёвые нужны всем.
Логика Центробанка проста: деньги должны быть достаточно дороги, чтобы их не стало слишком много. Иначе предложение рублей вырастет сверх меры и российская валюта начнёт обесцениваться слишком быстро. Что означает разгон инфляции, а это плохо.
Высокая инфляция — это действительно очень плохо. Многие помнят начало 1990-х, когда рубль терял до 40% стоимости всего за один месяц. В 1998-м ситуация повторилась, правда, ненадолго. Обесцениваются сбережения, банковские вклады, зарплаты, пенсии, пособия и так далее. Граждане в основной своей массе беднеют, исключение составляют лишь наиболее удачливые и информированные игроки валютного рынка. Так что цели ЦБ, без сомнения, благородны. Однако есть несколько спорных моментов.
Экономисты-теоретики хорошо знают, что существует два вида инфляции: так называемые инфляция спроса и инфляция предложения. В первом случае толчком к росту цен служит увеличение спроса на товары и услуги со стороны потребителей, на которое производитель естественным образом реагирует повышением цен. Во втором — производитель сам повышает цены без всякого роста спроса, как правило, с целью компенсировать возросшие издержки.
Судя по тому, что делает ЦБ, он более всего опасается первого варианта и с ним и борется. Действительно, если людям раздать много денег, они тут же бросятся скупать всё, о чём ещё вчера даже не помышляли, создавая, таким образом, повышенный спрос на товары и услуги, который вызовет рост цен. Такова логика рынка.
Проблема в том, что, борясь с потребительской инфляцией, Банк России вынужденно разгоняет инфляцию производственную. Подавляющее большинство бизнесов развивается за счёт кредитов, а потому проценты по ним неизбежно закладываются в издержки. Ставки по рублёвым кредитам для предприятий среднего и мелкого бизнеса сегодня порой превышают 20% годовых. Справедливости ради отметим, что не только ЦБ виноват в столь высоких ставках. Бизнес в России — занятие довольно рискованное, и потому банки неохотно кредитуют предприятия реального сектора и вынуждены закладывать существенные риски невозврата кредитов в их стоимость.
А ведь эти двузначные проценты надо отбить только для того, чтобы выйти в ноль. В нормальном мире это фантастическая рентабельность. При этом бизнес должен как-то ещё и прибыль приносить. Вот и вынуждены производители поднимать цены. Заметим попутно, что рост тарифов на газ, электроэнергию, железнодорожные перевозки и так далее также не способствует снижению стоимости конечной продукции для потребителя и вносит свой вклад в инфляцию.
Однако до бесконечности повышать цены нельзя: слишком дорогой товар или услугу никто не купит. В результате таких жёстких требований к рентабельности на рынке остаются лишь самые эффективные и упёртые компании. Как следствие выхода из игры «просто хороших» производителей, предложение товаров и услуг снижается. Недостаток приходится восполнять за счёт импорта. В особо тяжёлых случаях импорт практически полностью вытесняет российский товар, как, например, это произошло в лёгкой промышленности. Недавнее вступление России в ВТО ситуацию только усугубляет.
Закрытие предприятий (или неоткрытие новых, нужных) приводит к росту предложения на рынке рабочей силы и, соответственно, к снижению её стоимости. Говоря человеческим языком, зарплаты становятся меньше. К тому же приводит и желание производителей снизить издержки, чтобы остаться на плаву в жёстких финансовых условиях. Итог — обеднение основной части населения, тех, кто работает по найму. Снижение спроса на товары и услуги, которое, правда, в какой-то мере тормозит рост цен. В итоге проблему ограничения инфляции, которое, напомним, призвано не допустить снижения уровня жизни основной части населения, решили за счёт этого самого населения.
Кажется, непонятно, что со всем этим делать. Дешёвые деньги — зло, дорогие — тоже, и выхода вроде бы нет. Как ни странно, есть. Дело в том, что рост предложения денег однозначно вызывает рост цен при неизменном (или снижающемся) предложении товаров и услуг. За всей монетарной суетой мы забыли вторую часть этого уравнения. Если росту количества денег на рынке будет соответствовать пропорциональный рост числа товаров и услуг, никакого взрывного роста цен не произойдёт. Просто люди станут богаче и смогут позволить себе больше.
Как ни крути, если мы хотим повысить благосостояние граждан, альтернативы повышению эффективности отечественного производства нет. Помимо развития технологий, модернизации и роста производительности труда это означает и снижение стоимости оборотного капитала, а значит, снижение ставок по кредитам и привлечение альтернативных источников финансирования.
В качестве последних можно рассматривать в числе прочих фонды прямых инвестиций. Необходимо активно развивать альтернативные банковскому эффективно работающие механизмы перераспределения свободных денег от граждан к предприятиям, нуждающимся в финансировании. Как показывает практика, российские банки в этом смысле — в большинстве своём инструмент крайне неэффективный.
Стратегический вклад в развитие отечественного производства должно внести государство. О противоречии между текущей политикой «перекачки сотен миллиардов долларов госдоходов в долговые обязательства США» и необходимостью преобразования Резервного фонда в бюджет развития, занятый стимулированием инвестиций в производство, писал у нас, в частности, Сергей Глазьев. Какие-то подвижки в этом направлении летом этого года вроде бы наметились. Однако магистральная политика правительства и ЦБ остаётся неизменной.
Источник: odnako.org.
Рейтинг публикации:
|
