В прошлую пятницу я общался с Риком Рулом (Rick Rule). Теперь он работает на Sprott Asset Management, одну из самых уважаемых инвестиционных компаний в сфере природных ископаемых. Рик также пользовался возмутительно хорошей долгосрочной репутацией в управлении капиталом до того, как присоединиться к Sprott.
В любом случае, Рик увлечен новой идеей: платина и палладий, или, в более широком смысле, металлы платиновой группы (МПГ). Я понял, что, когда Рик становится одержим какой-то идеей, к нему стоит прислушаться. Последний раз, когда он проявлял такую же страсть по поводу какой-то идеи, был в 2010 году, и дело касалось урана. (Читатели письма Mayer’s Special Situations вспомнят, как мы выбрали акции Kalahari Minerals в феврале 2010 года и примерно за год получили около 70% прибыли).
Идея проста, как это обычно бывает с лучшими из них.
«Мы выяснили за четыре недели работы, - сказал мне Рик, - что индустрия добычи платины и палладия в целом не оправдывает своих затрат на привлечение капитала. Это означает, что либо цены на платину и палладий начнут расти, либо в будущем их будет все меньше и меньше».
Другими словами, добыча платины и палладия в нынешнем состоянии не приносит инвесторам достаточно средств, чтобы оправдать риски, на которые они идут, по сравнению с альтернативой. Так что это означает, что люди не будут вкладывать новые доллары в этот сектор. Отсутствие новых инвестиций в добычу подразумевает истощение существующих рудников при отсутствии новых источников предложения. В конечном счете, ценам придется вырасти в связи с тем, что увеличение спроса (или сохранение спроса на прежнем уровне) окажет давление на сокращающееся предложение.
Уникальным в данном случае является то, что платину и палладий ждут особенно напряженные ограничения в области предложения.
«Золото и серебро поступают из многих стран и месторождений, а также как побочный продукт при добыче других металлов, - приводит аналогию Рик. – Но около 90% предложения платины и палладия поступает из Южной Африки, Зимбабве и России. А они испытывают колоссальную нехватку капитала».
Насколько колоссальную? Что ж, важнейшим производителем на данный момент является ЮАР. Давайте начнем с нее.
«Во-первых, она не возмещает своих затрат на привлечение капитала, - говорит Рик. – А это проявилось в нескольких формах, но самое важное – это то, что промышленность, по собственным расчетам, имеет отложенные капитальные инвестиции на сумму от $6 до $8 млрд».
В таком случае, неудивительно, что за шесть лет добыча сократилась на 19%. «Мы не говорим о ряде обстоятельств, которые повлияют на добычу в будущем. Мы говорим о ряде обстоятельств, которые уже ведут к увеличению себестоимости и сокращению объемов добычи».
Рик поведал мне некоторые подробности о ситуации в Южной Африке. Добывающая промышленность в этой стране является трудоемкой как по историческим, так и по геологическим причинам. Работникам мало платят. Условия труда действительно ужасны. «Работники ползают по отбитой породе на четвереньках, часто таская с собой ручные буры весом по 55-70 кг, - говорит Рик. – Смертность среди рабочих в Южной Африке всегда была очень высокой, но сейчас она достигает ужасающих пределов».
Почти все работники видели, как умирали или становились калеками их товарищи. «Суть всего этого, - говорит Рик, - заключается в том, что работникам нужно повысить зарплату. Но так как индустрия не может окупить затраты, жалование невозможно поднять».
Этот бизнес не для слабаков – но, похоже, он явно что-то дает. Опять же, цена металлов пойдет вверх, или добыча продолжит сокращаться, потому что увеличение затрат выведет из бизнеса эти предприятия.
Конечно, добыча – это энергоемкая сфера. А у энергетической промышленности есть политический мандат на поставку энергии людям, которые не могут себе этого позволить. Так что добывающая промышленность платит за энергию больше, но она находится в числе первых кандидатов на отключение. Рик говорит, что за 12 лет ни разу не производилось никакой реконструкции мощностей. В то же время, спрос продолжает расти. Устаревшие электростанции едва успевают удовлетворять спрос.
Не особенно многообещающая картина для главного поставщика платины и палладия в мире.
Теперь о Зимбабве. «Которое можно отмести очень быстро, - заявил Рик. – В Зимбабве была рентабельная добыча платины и палладия 10 лет назад. Роберт Мугабе (Robert Mugabe) позаботился о ней».
Промышленность «себя декапитализировала», как выразился Рик. «Ее невозможно восстановить за какое-то разумное количество времени за разумное количество денег». Больше того, когда Мугабе умрет, борьба за то, чтобы стать его преемником, может запросто парализовать страну на годы.
«Я не вижу, чтобы Зимбабве воздействовала на предложение платины или палладия, по крайней мере, десять лет», - подытоживает Рик.
Последняя альтернатива – это Россия. «Я полагаю, ситуация улучшается, - сказал Рик, - но она улучшается с низкой стартовой точки. Проблема там носит не политический, а геологический характер. Рудным скоплениям в Норильске, которые являются крупнейшими в мире, уже 80 лет. Они находятся в разработке еще со времен Сталина. А при более глубоком погружении концентрация палладия сокращается».
Теоретически существует еще одно месторождение, но оно находится примерно в 600 км от Норильска, который сам по себе расположен в глубинах Западной Сибири. Рик предполагает, что его начнут разрабатывать через 10 лет, и на это потребуются миллиарды долларов. Короче: это случится нескоро.
Как говорит Рик, это не тот вариант, который будет реализован через два-три года. Это история, которая уже случалась за последние пять-шесть лет.
Я спросил о повторной переработке.
Рик рассказал мне, что на вторсырье приходится примерно 30% предложения. «Это единственный источник предложения, который растет, - говорит он. – За последние 10 лет его доля в общем объеме предложения увеличилась на 50%».
Как насчет замены? «Замена не имеет смысла при росте цены менее чем на 100%», - предполагает он.
А каков сценарий для спроса? Привлекательный. «Платина и палладий выходят из трубы, проходят вверх по дымовой трубе или превращаются в ювелирные изделия – вот что с ними происходит», - говорит Рик.
Это невероятно полезные металлы. «Социальная альтернатива – это действительно платина против смога, - рассказывает Рик. – Я хочу сказать, что это реально так и есть. Качество воздуха, которым мы сегодня наслаждаемся в Западной Европе, Северной Америке и Японии, существует благодаря каталитической конверсии. Чтобы наслаждаться таким качеством воздуха, необходимы металлы платиновой группы всего на $200 при нынешних ценах. И это $200 против средней продажной цены нового авто в $27,400 в США. Если цена удвоится, это окажет незначительное влияние на спрос».
Развивающиеся рынки являются крупным потенциальным источником спроса. Китай затмил США в качестве крупнейшего автомобильного рынка в прошлом году. Но применение платины и палладия по-прежнему составляет очень малую долю североамериканского потребления.
«Цена должна вырасти, и она может вырасти, - таков содержательный итог, предложенный Риком. – Это идея, в которой действительно трудно найти изъян». Если только западный мир не войдет в экономический кризис, и продажи автомобилей не сократятся вдвое, сложно представить увеличение цены меньше чем на 50-100%.
Как видно, эта идея стоит того, чтобы ее развить.
Пока ещё держу немного палладия в слитке, и фьючерс на 10 унций. Однако техническая картинка не очень благоприятная и надеяться остается, что мировой автопром не начнет умирать слишком резко.
Палладий и платину предлагают только в монетах 90-х годов. Хоть монеты и называются инвестиционными, имеют в цене такую гигантскую нумизматическую составляющую что о металле можно не говорить, плюс налог на добавленную стоимость. Опять покупать фъючи? Ну лучше уж договариваться с автосервисами и скупать старые катализаторы. Но успех спекуляции целиком зависит от развития автомобильного рынка, а он ни чего хорошего не обещает. Да еще и электромобили стали перетягивать на себя "транспортное одеяло". Учитывая что ни платина ни палладий деньгами не будут никогда, перспективы туманны :((
Источник: goldenfront.ru.
Рейтинг публикации:
|
