Ксения Юдаева: для G-20 наступил критический момент
Накануне 2013 года наш обозреватель Татьяна Наумова встретилась с руководителем экспертного управления Президента РФ, российским шерпой в G-20 Ксенией Юдаевой и узнала, какие риски есть у глобальной экономики и России в новом году и о том, какие задачи Россия поставит перед "Большой двадцаткой", будучи ее председателем.
Ксения Валентиновна, здравствуйте. Давайте начнем наш разговор с России. По итогам этого года наша экономика вырастет, скорее всего, примерно на три с половиной процента. Это почти на процент хуже, чем в прошлом году. С чем может быть связано подобное замедление темпов?
Мы знаем, что в этом году замедлился экономический рост практически во всех основных странах мира. Прежде всего в Европе, где рецессия. В Китае прошло замедление. В России плюс к тому погодные условия – засуха. Поэтому, на мой взгляд, такое замедление на процентный пункт, оно, как минимум, объяснимо. Да, то есть в этом смысле ситуация нормальная. Другое дело, что, на мой взгляд, в этом году даже не столько наметился, сколько стал очевиден один структурный сдвиг в российской экономике, который в том числе может влиять на темпы ее экономического роста в ближайшем будущем. Особенно если экономические агенты не перестроятся к этой новой нормальности, как теперь принято говорить. И я здесь говорю о новом равновесии в макроэкономической сфере, о более низких темпах инфляции, что, в общем, хорошо. Но это сопровождается более низкими темпами всех денежных агрегатов. И другой процесс, напрямую с этим не связанный. Это не просто высокие процентные ставки, а положительные процентные ставки. То есть более высокие, чем инфляция. И это, как процентные ставки по широкому кругу депозитов, по кредитам и даже по государственным облигациям. Это произошло, за небольшим исключением, пару месяцев в конце 8-го - начале 9-го года впервые за 20 лет существования новой России. Это связано с тенденциями в том числе на глобальном рынке. На самом деле, это нормальная ситуация. Скорее было не нормально то, что у нас были отрицательные процентные ставки. Это нормальная ситуация. Но так случилось, в том числе в 2000-х годах, был некоторый пузырь на глобальных рынках. В Россию притекало очень много дешевого капитала. За счет него российская экономика в том числе и росла. Быстро развивалась российская финансовая система за счет вот этих дешевых финансовых ресурсов зарубежных рынков. Мне часто говорят, что на рынке облигаций все равно достаточно много, кто туда инвестирует. Но рынок синдицированных кредитов, он, например, вообще умер. А если мы посмотрим на статистику притока – оттока капитала в России, то мы увидим, что в 2000-х годах как раз рынок синдицированных кредитов был одним из основных источников. Поэтому наша финансовая система в гораздо меньшей степени может теперь полагаться на внешние источники, чем раньше. И гораздо больше должна начать генерировать свои. Это привело к переходу к реальным процентным ставкам. Это системные изменения, к которым экономика должна будет приспособиться.
Что это значит для нас в 2013 году? Вот эта новая нормальность с низкой инфляцией по валютным процентам. Что это? Это новый приток денег? Это означает то, что в России теперь выгодно инвестировать?
Это, конечно же, будет означать, что в России выгодно, выгоднее инвестировать. И я надеюсь, что особенно за счет институциональных изменений, которые происходят на рынке финансовом, российском. Будет идти больший приток иностранных инвесторов, создание центрального депозитария. И прочие меры, которые также повысят привлекательность России. Правда, мы видим, что на глобальных рынках произошла переоценка рисков. И на более рисковые страны риск-премия, то есть премия к процентным ставкам, существенно увеличилась. И Россия от этого процесса пострадала чуть ли не больше всего. Ну, будем надеяться, что высокие процентные ставки компенсируют этот вопрос. Мы увидим больше иностранцев, притекающих сюда. Но я-то говорила о другом. Я говорила о том, что этот приток иностранцев, иностранных денег никак, в силу не зависящих от нас причин, никак не будет компенсировать полностью все наши потребности. И процентные ставки будут оставаться высокими, для того чтобы стимулировать депозиты. При этом те, кто берут кредиты, должны будут реально за них платить. И это касается и предприятий, и домохозяйств. Мне кажется, что в середине 2000-х годов люди, беря какой-нибудь кредит, например на машину, понимали, что процентная ставка по нему, она компенсируется темпом роста заработной платы. И фактически за тот же самый период. Эти времена давно ушли в прошлое. Нужно, конечно, более серьезно об этом задумываться. Теперь старая поговорка "Кредит - это когда берешь чужие, а отдаешь свои" становится реальностью. Но зато больше стимулов делать сбережения, что, может быть, положительный момент.
Под хорошие проценты.
Под хорошие проценты, да.
Чего стоит больше всего бояться? С чем будут связаны основные риски в следующем году? Опять-таки, это развал Европы,… Греции?
Европа, конечно же, остается одним из ключевых источников риска. Хотя надо отдать должное Европе. Очень много было сделано в этом году, чтобы риски снизить. Это касается и последнего соглашения по Греции, и решения по банковскому союзу. Оно, на мой взгляд, очень показательно. Потому что оно решает не только текущие проблемы, оно создает новую практику на будущее. Ведь мы имеем сейчас дело в глобальной экономике с финансовыми институтами регионального или глобального характера, которые регулировались на национальном уровне. Надзор и системы спасения этих финансовых институтов, они также были устроены на национальном уровне. И поэтому было противоречие между системой регулирования и поддержки банков и, собственно, характером банковской системы. И Европа, по сути, первый регион, который пошел на изменение этой ситуации. То есть на наднациональный уровень были выведены эти системы надзора за банками. Я понимаю, что в Европе была такая потребность, потому что именно в Европе такого рода институты были больше всего распространены. Но тем не менее это хороший прецедент. И мое личное мнение как экономиста, что и глобальная экономика должна двигаться куда-то в этом направлении. К сожалению, пока мы видим обратный тренд. Скорее фракционализацию, протекционизм финансовый на национальном уровне. Но мне кажется, что решение лежит в создании некоторых наднациональных механизмов, которые бы занимались и мониторингом, и поддержкой ликвидности глобальных банков.
Может ли наше председательство в G-20 каким-то образом помочь создать подобную наднациональную структуру?
Сейчас мы дискутируем эти вопросы. Я их так активно пытаюсь дискутировать. Я честно вам признаюсь: не думаю, что в рамках нашего председательства мы этот вопрос решим. Все-таки 20-ка – это сложный механизм согласования интересов и принятия консенсусных решений. Я скорее надеюсь, что мы делаем через Министерство финансов и Центральный банк. Но я очень активно с ними пытаюсь обработать вопрос, чтобы они его хотя бы поставили. И чтобы он начал обсуждаться на экспертном уровне. Но я знаю, что на их конференции в феврале эти вопросы будут ставиться. В опрос про фракционализацию мировых финансовых рынков, совета финансовой стабильности уже ставили и в прошлый раз. Это тема, которая сейчас все больше и больше обсуждается. И здесь моя задача, как шерпы, это скорее стимулировать экспертный процесс поиска решений и вообще обсуждения этой проблемы. Но нам кажется, что на экспертном уровне эту проблему надо осознать и подготовить некоторые решения. И это тоже задача 20-ки. Потому что, забегая вперед к вашему вопросу, что такое 20-ка? 20-ка – это такой многоформатный форум. С одной стороны, есть саммит, который действительно принимает решения. Есть шерп-процесс. Есть процесс на уровне министров финансов, где готовится решение. Есть процесс на уровне рабочих групп по конкретным направлениям, где эксперты также обсуждают предлагаемые решения. Плюс к тому 20-ка часто заказывает экспертные аналитические продукты по многим направлениям. Скажем, в рамках мексиканского председательства в прошлом году была поднята тема нового характера международной торговли. И в теории, и в политике, когда мы говорим про международную торговлю, мы подсознательно имеем в виду старую схему, при которой товары целиком создаются в одной стране. И страны торгуют произведенными в них товарами. В реальности это уже давно не так. В реальности каждый конкретный товар, более-менее продвинутый, производится в рамках некоторых цепочек в широком круге стран. Не говоря уже о том, что товар, он одновременно и услуга. Потому что к ним прилагается система обслуживания. И так далее. И Мексика заказала новое обследование о расчете объемов торговле, посчитанном по добавленной стоимости, а не по общей стоимости, как это было раньше. В ближайшее время эта база данных должна быть готова. Я думаю, это много даст для обсуждения и экспертам, и в дальнейшем политикам.
Вы являетесь шерпой России на саммите G-20. Очень непонятное слово для многих. Объясните, пожалуйста, что входит в круг ваших обязанностей. И вообще, что такое шерпа?
Шерпа – это представитель президента. Шерпы – это те, кто готовят саммит и руководят всей деятельностью рабочих групп. Координацией работы с внешними сообществами 20-ки. Потому что 20-ка есть государственный процесс. Но есть внешние сообщества, бизнес-20-ка, гражданская, молодежная. Все, кто готовят предложения по 20-ке. Шерпы с ними взаимодействуют по поводу их предложений. Работа шерп – это, конечно, подготовка саммита, согласование, подготовка и согласование различных документов. Ну, и в первую очередь это финального коммюнике саммита. Сейчас, поскольку Россия председатель, мы совсем недавно запустили все процессы, провели первую уже встречу шерп, на которой представили первичные свои подходы к темам, которые мы будем рассматривать. Первые, первоначальные идеи, которые у нас есть. Мы провели очень успешные саммиты аналитических центров, первую встречу гражданской бизнес-20-ки. Мы также предложили такую новацию, которую все поддержали. В результате какая-то работа по ним проделана. Они уже могут быть предложены "Большой двадцатке".
Немножко подытожу наш разговор о G-20. Сейчас очень часто, особенно в зарубежных печатных СМИ, появляются разговоры о том, что 20-ка теряет былой статус. Что никаких прорывных решений в принципе не было ни в Мексике, ни планируется и в России. Вы можете как-то опровергнуть эти суждения?
Я бы сказала, что сейчас для 20-ки такой критический момент, когда она может показать статус. Ну, что, собственно, произошло вначале, когда 20-ка была создана в том виде, в котором она существует сейчас? В 2008-м году она уже около 10 лет существовала в формате министров финансов. Там были подготовлены некоторые решения, которые на первых 20-ках принимались. Но совершенно очевидно, что не лидеры разрабатывали эту реформу финансовых институтов, которая сейчас считается одним из самых больших достижений G-20. Гордон Браун, как бывший министр финансов, он ее лично и разрабатывал. Остальные лидеры далеко не все полностью понимали, что они обсудили. Но тем не менее были предложены вот эти решения. 20-ка собралась на пике кризиса. Ее роль была даже не в том, какие решения она приняла на первом этапе. Она продемонстрировала единство стран в борьбе с кризисом, основные решения по финансовой системе, по невведению протекционистских мер и по государственной поддержке экономики на пике кризиса. Это основное, чем запомнилась 20-ка. И несколько мер по борьбе с офшорами. Это единство, оно, безусловно, сыграло большую роль в объединении стран. Потом стали все в большей и большей степени появляться противоречия между странами по разным вопросам, возникла необходимость поиска консенсусных решений. Я согласна, что по некоторым вопросам, по которым были достаточно большие ожидания, ответов, устраивающих всех, так и не было найдено. Но это совершенно не значит, что на настоящий момент созданы все механизмы новой координации.
На мой взгляд, у 20-ки две задачи. Поскольку мы имели дело с кризисом, конечно, какие-то антикризисные меры. А вторая задача – это создание новой системы глобальных институтов. Под этим я не имею в виду создать еще один новый международный валютный фонд. Это могут быть какие-то соглашения между странам, например для создания механизмов регулирования банковской системы. Другое дело, что, мне кажется, что на этом этапе экспертная роль 20-ки становится более важной, чем принятие решений. Есть несколько решений, которые можно прямо сейчас принять. Но мне кажется, что экспертная работа тоже очень важна в подготовке решений на какой-то период по тем проблемам, которые мы только сейчас осознаем.
Давайте заглянем чуть вперед. 2013-й год, он будет проще для мировой глобальной экономики или все-таки надо смотреть в разных спектрах, и, возможно, он будет сложнее?
Я не знаю, что там проще или сложнее. Мне кажется, что был сложный год 2008-й – начало 2009-го. А все последующие годы в известном смысле были достаточно ровными. Может быть, для греческой экономики были пики и падения. Но, в общем-то, и для нее они были ровным падением, также как для Испании. Поэтому мне кажется, что кардинальных изменений ждать не стоит. Возможно, что произойдет? Все-таки начнет чуть-чуть стабилизироваться ситуация в Европе после всех прорывов, которые были сделаны. Но могут на повестку дня начать выходить и другие накопившиеся проблемы в других странах. Сейчас мы все обсуждаем "фискальный обрыв". Но еще более важная проблема, как все-таки на протяжении следующих десяти лет они будут решать проблему долга. Есть страны, в которых проблем долга и вообще экономического роста чуть ли не более острая, чем другие
Например, в Японии.
Да. Я бы обратила внимание на замедление роста в Китае, которое сейчас происходит. Потому что мы привыкли говорить, что развивающиеся страны растут быстрее. Они вытянули глобальную экономику из кризиса. Это все правильно. Но есть вторая тема, которая сейчас не обсуждается. Это тема глобальных дисбалансов. Считается, что не снижаются дисбалансы в торговле. На самом деле, что сейчас происходит в глобальной экономике? Идет ее структурная перестройка. Почему еще этот период такой медленный и тяжелый? Для того чтобы полностью выйти из сложившейся ситуации, должна произойти структурная перестройка в экономике. Как ни смешно, в Соединенных Штатах она происходит. И мы даже знаем, по каким направлениям. Соединенные Штаты у нас теперь становятся чуть ли не лидирующими производителями нефти и газа. А заодно всякого рода энергоемких и нефтегазоемких отраслей. Скорее всего, химическая промышленность и прочая промышленность, Соединенные Штаты будут переходить. А Китаю нужна встречная подстройка. Все разговоры про то, что нужно начать расти больше за счет потребления, а не за счет экспорта, это не пустые разговоры. На самом деле очень серьезные изменения внутренней структуры китайской экономики. Задачи, перед Китаем стоящие, они не менее значимые, чем задачи, стоящие перед другими странами. То же самое в Европе.
Подъем Греции, стабилизация Греции и прочих периферийных стран для Германии на самом деле это двойной вызов. А немцы хорошо понимают, что они не хотят эти траты субсидировать. Но, с другой стороны, понятно, что немецкая модель была построена на экспорте, в том числе в эти страны. И нужна ребалансировка, изменение моделей. Мне кажется, внешние какие-то проявления дисбаланса - высокие долги, нестабильность, еще что-то - они продолжают проявляться. Но, на мой взгляд, все больше внимания должно уделяться вот этим глубинным проблемам. Поэтому тема инвестиций, которую мы во главе 20-ки поставили, она и важная. Потому что инвестиции - это то, через что будет происходить ребалансировка глобальной экономики. Связанная тема – это развитие финансовых рынков развивающихся стран. Если мы говорим про то, что доля развивающихся стран в мировой экономики сейчас уже больше, 50% ВВП, то их доля в финансовых рынках существенно меньше. И это один из ключевых будет дисбалансов, который, по мнению многих очень крупных экономистов, был причиной всего вот этого раздувания и сдувания пузыря. Это та проблема, на которую надо обращать внимание. Поэтому я думаю, что, возможно, каких-то таких привлекающих всеобщее внимание новостей, может быть, станет меньше. А вот экономический рост, он вряд ли сильно изменится в следующие годы. И он будет привлекать все большее и большее внимание. Кстати, для нашей страны это, безусловно, очень серьезный вызов. Как нам поменять свою политику? Прежде всего, я считаю, что с точки зрения институциональных реформ. Чтобы в новых условиях финансовых, о которых я вам говорила, сохранить и ускорить темпы экономического роста. А у нас еще один вызов – демография, низкая безработица и так далее.
Я желаю, чтобы вся глобальная экономика после перестройки вышла более сильной, обновленной.
Она никуда не денется, мы в любом случае через нее пройдем. Надо пожелать, чтобы это случилось как можно быстрее. Это как раз нужно всем нам. Потому что рано или поздно она выйдет из этой ситуации.
Беседу провела Татьяна Наумова
Источник: vestifinance.ru.
Рейтинг публикации:
|
