ФРС повысила ставку на 0.25 п.п до 5.25%. Сейчас это максимальная ставка с мая 2007. Решение было полностью ожидаемым, т.к ФРС в сложившихся обстоятельствах не могла поступить иначе.
Пауэлл, как обычно: «мы не знаем, мы не понимаем, слишком много неопределённости, надо смотреть, как накапливаются данные и принять соответствующие решения, ФРС будет реагировать адекватно и все в этом же духе».
Самое интересное было в опросной части. Пауэлл не придал значимости февральской внутренней презентации о надежности банковской системы (за пару недель до коллапса банка SVB), «не вкурил» суть презентации и вообще ее не запомнил, ковыряя в носу.
Лишь после банковского кризиса пересмотрел ее и понял важность представленных данных. Пауэлл перед банковским кризисом считал, что рисков для банков нет.
Вот в этом весь Пауэлл. Когда ФРС раскочегаривала величайший пузырь в истории человечества в финансовой системе (на фондовом рынке в том числе), запустив невиданный по масштабам импульс монетарного бешенства в 2020-2021, Пауэлл говорил, что «рисков для инфляции нет».
Более того, даже когда инфляция пошла в разгон, превышая 7%, ФРС продолжала лупить QE по рынку, удерживая ставки на нуле. Так и с банковским кризисом.
Сейчас Пауэлл родил новый перл: «First Republic Bank – последний обанкроченный банк и следует провести черту под острой фазой банковского кризиса». Сильное заявление, так и запишем, Пауэлл )
В остальном все меньше в речи Пауэлла новизны и эффект неожиданности – все больше рутины и банальности, но при этом огромное количество взаимоисключающих тезисов.
• ФРС проделала большой шаг и уже близка к «достаточно ограничительной политике», но сейчас невозможно об этом сказать с уверенность. Мы чувствуем, что приближаемся к концу цикла ужесточения, но не уверены и это будет предметом постоянной оценки.
• ФРС ожидает мягкой рецессии, где безработица будет расти в меньших темпах, чем при пришлых рецессия, а падение экономики будет незначительным. Чуть позже - вероятность избежать рецессии более высока, чем вероятность получить рецессию.
• ФРС против консолидации банковской системы (покупка мелких и средних банков со стороны крупных), но вместе с этим ФРС удовлетворена слиянием First Republic Bank c JPM и считает, что все было сделано правильно.
• ФРС не предполагала, что банковский кризис произойдет так быстро.
• ФРС, как и раньше привержена планам снижения инфляции до целевого уровня в 2% и не собирается отступать от заявленных ориентиров. ФРС не успокоится, пока не достигнет 2%, но нет критериев «успокоение или возбуждения» ФРС.
• Инфляция снизится до 2%, но это может потребоваться больше времени.
• Ужесточение финансовых условий (в том числе ужесточение стандартов выдачи кредитов) есть эквивалент повышению ставки (снижению доступности заемных финансовых ресурсов).
• Необходимо время, чтобы увидеть последствия действий ФРС, при этом лаг воздействия ДКП на экономику и финансовую систему неоднозначный и неопределенный.
• Дальнейшая траектория процентной ставки будет зависеть от поступающих данных. Если дальнейшее ужесточение будет целесообразно, ФРС предпримет соответствующие шаги.
Справедливо и наоборот, более быстрое снижение инфляции и более слабые макроэкономические данные в совокупности с дестабилизации финансовой системы потребует от ФРС «решительных действий», что в переводе означает смягчение ДКП.
Закончил Пауэлл очередным «туманом войны», не подтвердив намерения о снижении ставки в этом году, но мы то знаем, что будет на самом деле!
Если попытаться расшифровать взаимоисключающие тезисы и в некоторых местах надругательство над здравым смыслом Пауэлла, - происходит явный крен в сторону голубиной риторики и попытки соскочить с цикла ужесточения.
Это началось в явном виде еще на февральском заседании.
Банковский кризис с марта создал все условия для того, чтобы наконец то вернуться в прежнее русло «бесконечной мягкости», но проблема заключается в стандартной инерции системы принятия решений у ФРС. Любые резкие рывки, за исключением аварийного сброса давления, это практически всегда дезориентация и подрыв доверия.
Банковский кризис можно залить ликвидностью, что собственно, и было сделано, но доверие к регулятору едва ли возможно вернуть при утрате – это долгосрочный деструктивный процесс с сильно негативными последствиями.
Маневры в рамках ДКП должны проходить с такой скоростью, чтобы рынок успел принять новую конфигурацию реальности и сформировал соответствующие ожидания.
Все, чем занимается ФРС в публичной плоскости, как на самом заседании в пресс-конференциях Пауэлла, так и между заседанием через говорящие головы (представители Федеральных Резервных Банков) – это выстраивание коммуникационного окна/канала ФРС с рынком, чтобы всегда решения по ДКП соответствовали краткосрочным ожиданиям рынка.
Расхождения между ожиданиями рынка и решениями ФРС крайне редки и допускаются в исключительных случаях и условиях, как в COVID кризис в марте 2020.
Вектор изменения ДКП определяется ожиданиями рынка, в этом смысле, можно признать, что ожидания формируют монетарную политику ФРС, но одновременно с этим, ДКП ФРС и коммуникационный канал ФРС с общественностью – есть инструмент ДКП, т.е. выстраивание ожиданий рынка.
Но могут ли ожидания рынка быть автономными, независимыми и определять действия ФРС? В какой-то степени да, т.к. ФРС не является автономной структурой и встроена в финансовую систему, а финсистема – это прежде всего конгломерат крупнейших финансовый структур, большая часть из которых входит в первичные дилеры (проводят операции на открытом рынке по поручению ФРС).
Правильнее здесь сформировать концепцию следующим образом. Ожидания рынка учитывают интересы финансовой системы, оказывая непосредственное влияние на монетарную политику ФРС, но при этом ФРС может корректировать ожидания рынка в соответствии со своими потребностями. В широком смысле, ФРС – это все же конгломерат мега банков и инвестфондов.
Поэтому, когда Пауэлл заявляет, что ФРС привержена борьба с инфляцией, ультимативно следуя жесткой концепции ДКП – это игра на поддержание доверия. При этом формируется тонкая грань между заявлениями и контекстом заявления, задавая нарратив и тональность.
ФРС может заявляться, что не будет понижать ставки в этом году, но при этом делая массу оговорок и взаимоисключающие тезисы. Рост хаоса и энтропии, т.е. повышение неопределенности и неоднозначности – это верный признак расхождения заявлений и намерений.
Таким образом, ФРС однозначно ищет пространство для маневра, чтобы ловко соскочить. Актуализация кризисных процессов, дестабилизация финсектора будут достаточным поводом, чтобы дать по тормозам с ужесточением, как минимум. Сброс инфляционного давления на этом фоне однозначно создаст пространство для снижения ставки.
Соответственно, с высокой вероятностью сейчас было последнее повышение ставки, а если ситуация в финсекторе ухудшиться, - уже в июле, а не в сентябре возможно первое снижение ставки, как ответ на дестабилизацию финансовых условий. К этому моменту макроданные будут весьма паршивыми.
Это все к тому, чтобы читатели могли более адекватно интерпретировать контекст заявлений монетаристов и правила игры Центробанков на публику. Отрицание снижения ставок в этом году – это не есть отказ от снижения, т.к. важны нюансы.
Что следует понимать в контексте формирования денежно-кредитной политики и логики принятия решений ФРС?
Текущая инфляция не имеет никакого определяющего значения, т.к текущая инфляция учитывает прошлое. Это как рефлексировать на прошлогодний снег. Для ФРС имеет значения исключительно инфляционные ожидания, если касаться темы инфляции.
Инфляционные ожидания (ИО) пропорциональны мере отказа от денег. Чем выше ИО, тем стремительнее происходит конвертация денег в товары/услуги, альтернативные точки приложения капитала на финансовых рынках и денежные суррогаты.
Предположения о дальнейшей ценовой динамике напрямую влияют на паттерн расходов населения и инвестиции бизнеса.
Ожидания роста цен способствуют выталкиванию денежной массы в товарный оборот из-за попытки субъектов экономики зафиксировать текущие цены через покупку товаров и услуг, тем самым «выгодно» конвертировать сбережения «в материальную субстанцию».
Это хорошо в меру, для этого и проводится стимулирующая ДКП в условиях рецессии, но если данный процесс происходит в условиях ограничения предложения по разным причинам, - ускорение инфляции неизбежно из-за дисбаланса спроса и предложения.
На примере России ИО очень хорошо были видны в марте-апреле 2022, когда ожидания дефицита товаров из-за санкций и обвал рубля на 50% спровоцировали волну потребительской паники и лавину избыточного спроса, чтобы успеть зафиксировать цены до пересмотра цен в соответствии с курсом – это и привело к 7.5% инфляции всего за один месяц в марте.
Очень много факторов влияют на инфляционные ожидания: предыдущая накопленная инфляция, как лаг восприятия понесенной боли, монетарная и фискальная политика, динамика курса нацвалюты, внешние цены на товары, административные барьеры, сбои в цепочках поставок, нарушения логистики и/или производства, природные, техногенные катаклизмы, политическая дестабилизация, военные действия и много других факторов.
Но критически важным аспектом ИО является проекция намерений на финансовых рынках. Инвесторы, распределяя ликвидность по финансовым инструментам ориентируются на предиктивную инфляцию на горизонте инвестирования.
Инфляционные ожидания напрямую влияют на горизонт инвестирования и приоритетные финансовые инструменты, формируя, как потенциал спроса, так и рыночные процентные ставки на долговых и денежных рынках.
Вот поэтому Центральные банки управляют не инфляцией, а инфляционными ожиданиями, которые в свою очередь формируют будущую инфляцию.
Источник: spydell.livejournal.com.
Рейтинг публикации:
|
