|
“The New York Times”, США - 30 января 2011 г.
"A Cross of Rubber"
Крест из резины
В прошлую субботу, как сообщила «Financial Times», некоторые из наиболее влиятельных финансистов мира намеревались встретиться в приватной обстановке с министрами финансов в Давосе, месте проведения Мирового Экономического Форума. Основное требование финансистов, по предположениям газеты, будет состоять в том, что правительства должны “прекратить избиение банкиров”. Очевидно, выручить банкиров после того, как они устроили худший кризис со времён Великой Депрессии не достаточно — политические деятели должны также прекратить задевать их самолюбие.
Но у банкиров было ещё одно, более существенное требование: они хотят иметь более высокие процентные ставки, несмотря на то, что в Соединённых Штатах и Европе сохраняются очень высокие уровни безработицы, они утверждают, что низкие проценты кормят инфляцию. И что меня волнует больше всего, так это возможность, что политики могли бы фактически принять такое требование.
Чтобы понять суть проблемы, вы должны знать, что мы посреди того, что Международный Валютный Фонд называет “двухскоростным” восстановлением, в котором некоторые страны ускоряются, а другие — включая Соединённые Штаты — всё ещё двигаются на первой передаче.
Американская экономика вошла в рецессию в конце 2007 года; остальная часть мира последовала за ней несколько месяцев спустя. Сейчас передовые страны — Соединённые Штаты, Европа, Япония — только начали выправляться. Верно, что эти экономические системы росли с лета 2009, но этот рост не вызвал увеличения количества рабочих мест. Поднять процентные ставки при таких условиях означало бы подорвать любой шанс добиться большего успеха; это означало бы в действительности принять массовую безработицу как постоянный факт жизни.
Как насчёт инфляции? Высокий уровень безработицы сдерживает показатели инфляции, что обычно определяет экономическую политику. Излюбленный ФедРезервом показатель [очевидно, имеется в виду учётная ставка - примечание переводчика, perevodika.ru], который исключает влияние изменения цен на энергоносители и продовольствие, сегодня составляет менее полпроцента годовых, намного ниже неофициальной цели в 2 процента.
Но цены на продовольствие и энергию, да и товарные цены вообще, конечно же, повышались в последнее время. Цены на пшеницу и кукурузу повысились приблизительно на 50 процентов в прошлом году; цены на медь, хлопок и резиновые изделия устанавливали новые рекорды. Почему так?
Ответ, главным образом, - рост на развивающихся рынках. В то время как восстановление в передовых странах было вялым, развивающиеся страны — Китай в особенности — с рёвом вырвались вверх из резкого спада 2008 года. Это создало давление инфляции во многих из этих стран; это также привело к резко возросшему глобальному спросу на сырьё. Плохая погода, особенно период беспрецедентно сильной жары в бывшем Советском Союзе, который привёл к резкому падению мирового производства пшеницы, также сыграла свою роль в том, что выросли цены на продовольственные товары.
Вопрос, какое влияние всё это должно иметь на политику Федеральной Резервной системы и европейского Центрального банка?
Прежде всего - инфляция в Китае это проблема Китая, а не наша. Верно, что сейчас валюта Китая привязана к доллару. Но это - выбор Китая; если Китаю не нравится американская валютная политика, он может позволить своей валюте свободно повышаться. Ни Китай, ни кто-либо ещё не имеют права требовать, чтобы Америка задушила своё возникающее восстановление экономики только потому, что китайские экспортёры хотят сохранять юань недооценённым.
Что касается товарных цен. ФедРезерв обычно сосредотачивается на "основной" инфляции, которая исключает еду и энергию, вместо того, чтобы заниматься "общей" инфляцией, в то время как опыт показывает, что, если некоторые цены колеблются в широких пределах из месяца в месяц, то у других есть большая инерция, и это именно те цены, о которых вам следует волноваться, потому что от однажды встроенной в эти цены инфляции или дефляции очень трудно избавиться.
И этот метод хорошо служил ФедРезерву в прошлом. В частности, правильным было решение ФРС не поднимать учётную ставку в 2007-8 годах, когда товарные цены взлетели, на короткое время разогнав инфляцию на величину свыше 5 %, только для того, чтобы снова упасть на землю. Трудно понять, почему ФРС должно вести себя по-другому на сей раз, когда инфляция даже близко не достигает тех величин, какие были во время последнего товарного бума.
Итак, почему появилось требование увеличения процентных ставок? Ну, у банкиров есть долгая история зацикленности на товарных ценах. Традиционно это означает утверждение, будто любое повышение цены золота означало бы конец Западной цивилизации. В эти дни это означает требование повысить процентные ставки, потому что цены на медь, резину, хлопок и олово поднялись, даже при том, что основная инфляция снижается.
Бен Бернанке ясно понимает, что подъём процентных ставок был бы теперь огромной ошибкой. Но Жан-Клод Трише, его европейский коллега, ведёт пессимистичные разговоры, плюс, и ФедРезерв и европейский Центральный банк находятся под огромным внешним давлением, чтобы совершить эту ошибку.
Они должны сопротивляться этому давлению. Да, товарные цены выросли — но это не причина увековечить массовую безработицу. Перефразируя Уильяма Дженнингса Брайана, мы не должны распинать наши экономики на кресте из резины.
Источник: perevodika.ru.
Рейтинг публикации:
|
