Они в массовом порядке станут владельцами ранее не принадлежащей им собственности.
Тема плохих долгов затрагивалась в масс-медиа не один раз. Об этом много писали, говорили, спорили. Беспокойство вполне оправданное. Достаточно сказать что только согласно официальной информации общий объем просроченной задолженности составляет порядка 1 трлн. руб, а по мнению независимых экспертов итого больше – около 2 трлн. руб.
Однако в то время когда многие бьют тревогу, в стане ответственных чиновников царит спокойствие и благолепие.
– «Ничего страшного», - говорят они, делая хорошую мину при плохой игре.- «И не из таких передряг выходили». Так то оно так, бывали времена и похуже. Но чего уж точно не было, так это ситуации, при которой банки будут вынуждены заниматься несвойственной себе деятельности, причем масштабно. Ведь на смену плохим долгам, к которым уже все привыкли, приходят плохие активы, основная масса которых непрофильные. Они конечно лучше, чем прямые убытки, вызванные излишним усердием в кредитовании, но ведь тоже не сахар. А поэтому разбираться с ними все равно придется. Вопрос лишь как?
Ответ не может быть однозначным. Здесь все будет зависеть от совокупности факторов, а именно от финансового положения банков, выработанной стратегии действий, позиции государства и многого, многого другого. Ситуация осложняется еще и тем, что залоги оказавшиеся у банков достаточно разношерстны. Причем не только по своей структуре, но и по принадлежности, уровню ликвидности, стоимости. И если схема работы с одними из них, как, например ценные бумаги, в общем-то, давно апробирована, то такие активы как объекты недвижимости или производственные мощности вызывают много вопросов. Ведь банки просто не умеют управлять подобным хозяйством. Нет у них для этого ни соответствующего опыта, ни навыков. Да и могли ли они быть, если подобный род деятельности никогда не входил в сферу интересов кредитных организаций. По крайне мере в той степени, которая обусловлена создавшейся ситуацией. Хотя для каждого из банков она будет выглядеть по-разному.
Не вызывает сомнений, что появление первых признаков оживления экономики начнется не с выхода на рынок новых инновационных проектов, а с увеличения спроса на сырье, который в свою очередь и потянет за собой все остальное. Следовательно, в выигрыше окажутся банки, имеющие в своем распоряжении активы сырьевых компаний, так как именно их стоимость будет увеличиваться в первую очередь. Неплохо себя должны чувствовать и те кредитные учреждения, которым по наследству перейдут активы компаний работающих на потребительском рынке, в частности продуктовых ритейлеров. Хуже всех будет банкам, предоставившим займы предприятиям машиностроительного комплекса, строительной отрасли, а также компаниям, занятым в сферы высоких технологий. Им, по-видимому, ничего не останется, кроме как с грустью смотреть на небо в ожидании хоть каких-нибудь улучшений.
Но только скоро ли они наступят? Об этом, конечно, не знает никто, но может быть только за исключением некоторых. В этом плане достаточно показательным выглядит недавнее высказывание председателя правления Сбербанка России Германа Грефа, который отметил, что по истечении пяти лет вверенный ему банк вернет себе все потери связанные с непрофильными активами. Другими словами, через пять лет выйдет в ноль по убыткам, вызванным свалившейся на него собственностью. Скорее всего, так оно и будет. Обладая достаточно серьезным потенциалом, Сбербанк может позволить себе то, что не подвластно остальным. В частности, создавать и финансировать специализированные структуры, заточенные под работу с проблемными активами. Если же и они не справятся, то на помощь всегда придет государство, которое вряд ли окажется безучастным к судьбе одного из ведущих отечественных банков.
Ну, а что остается делать другим, на долю которых выпала не менее тяжелая обуза. На чью поддержку они могут рассчитывать? Вопрос, конечно, риторический, ибо, по всей видимости, абсолютному большинству кредитных учреждений эту проблему придется решать самостоятельно, без оглядки на кого бы то ни было. И в этом нет ничего удивительного. Таково неписанное правило - за исключением избранных, все остальные выкарабкиваются, как могут.
Есть в словах г-на Грефа и еще один примечательный момент. Может быть, не ведая того, он указал вероятные сроки выхода из кризиса банковской системы. Ведь если через пять лет проблемные активы перестанут быть таковыми, то значит, к этому времени произойдет полное восстановление их стоимости. Таким образом, появится возможность не только распоряжаться ими без ущерба для собственного бюджета, но и продавать как минимум по цене приобретения. Хотя это всего лишь догадки. В действительности рынок может повести себя абсолютно непредсказуемым образом и намеченные планы так и останутся на бумаге. Однако, как бы не складывалась ситуация, принципиальным моментом все же остается выбранная стратегия действий. Именно от нее, в конечном счете, и будет зависеть многое другое. Говорить о конкретных путях выхода из создавшегося положения пока еще рано. Тем не менее, общие контуры предстоящей работы, можно обрисовать уже сегодня.
Вариантов несколько. Например, скорейшая реализация всех непрофильных активов. По такому пути могут пойти банки, имеющие серьезные проблемы с ликвидностью, вызванные, в том числе, несоответствием доли плохих активов размеру собственного капитала. Продав лишнее, кредитные учреждения одновременно решают две задачи - избавляются от балласта и высвобождают средства для последующего осуществления своей основной деятельности. Данный сценарий представляется наиболее желательным, но наименее вероятным. Основной причиной, которая может помешать его реализации, является отсутствие реальных покупателей, так как по понятным причинам найти их в условиях рыночной нестабильности достаточно проблематично. Излишнюю активность банков может остановить и тот факт, что за последний год произошло существенное удешевление стоимости активов. На сегодня уровень дисконта при продаже имущества по оценкам ряда экспертов может достигать 50-60% от докризисного уровня. А поэтому банкам будет просто не выгодно реализовывать его по действующим ценам. Что же в таком случае им остается делать – сидеть и ждать у моря погоды? Не исключено, конечно. Хотя и достаточно обременительно. В основном по финансовым соображениям. Ведь содержание непрофильных активов требует немалых денег, которые необходимы или на формирование соответствующих резервов, предписанных ЦБ, или на содержание новой структуры, на баланс которой они будут переданы. Но позволить это в современных условиях могут далеко не все. Поэтому наиболее ожидаемой, по крайней мере, на ближайшую перспективу, представляется комбинированная схема работы, при которой часть активов будет передана на реализацию, а другая останется в собственности банков.
Следует отметить, что подобный вариант действий предусматривает достаточно широкие возможности для маневра. К примеру, совершенно не обязательно, чтобы банки занимались всем спектром вопросов самостоятельно. Они могут выполнять лишь контролирующие функции, передав определенную часть полномочий на аутсорсинг. Для этих целей как нельзя лучше подходят компании, с которыми у банков уже сложились нормальные деловые отношения, например, кредитные брокеры. Захотят ли они этим заниматься – без сомнения. Ведь на безрыбье, как говорится, и рак рыба. Одна беда. От них потребуется в кратчайшие сроки переквалифицироваться, а после этого, засучив рукава, начать выполнять абсолютно непривычные для себя функции. Как это будет у них получаться сказать трудно. Ясно одно. По всей видимости, мы находимся у истоков зарождения нового и достаточно перспективного бизнеса, и кто первый начнет профессионально осваивать эту бездонную нишу, тот и займет лидирующие позиции. Как тут не вспомнить одно известное изречение – кто первый встал, того и тапки.
В заключение хотелось бы обратить внимание еще на ряд моментов. По различным оценкам, стоимость имущественного комплекса, переходящего в собственность банков, варьируется в пределах от 0,8 до 1,5 трлн. руб. Если предположить, что его большая часть будет выставлена на продажу, то возникают опасения относительно дальнейшей судьбы рынка. Сможет ли он безболезненно проглотить этот жирный кусок или подавится им, еще не начав пережевывать? Чем грозит существенное увеличение объема предложения при низком покупательском спросе, думаю, что говорить не надо. Вопрос в другом, будет ли оно таковым в действительности или все-таки временной фактор позволит нивелировать возникшую диспропорцию. Аналогичные сомнения возникали в свое время и на жилищном рынке США, где в собственности банков оказалась значительная часть заложенной по ипотеке недвижимости. Там обошлось. Возобладал здравый смысл и трезвый расчет, а также осмысленная экономическая политика государства. Будем надеяться, что и у нас произойдет нечто подобное. Главное только, чтобы не проявился фактор национальной самобытности, способный все поставить с ног на голову.
И последнее. Переход из состояния плохих долгов в категорию плохих активов влечет за собой изменение прав собственности, которое, по сути, равнозначно фактическому переделу рынка. Причем в широком смысле этого слова, так как затрагивает многие его сегменты. Становясь невольным участником и даже лидером этого, банки оказались в достаточно двусмысленном положении. С одной стороны, они получили часть от общего рынка и поэтому должны нести за нее ответственность, как в плане качественного состояния, так и возможных перспектив. А с другой – их по большому счету все это не особенно трогает, так как большая часть активов будет рассматриваться исключительно как объект перепродажи. Вопрос на засыпку – где же тогда пресловутый «эффективный собственник», способный обеспечить поступательное движение экономики вперед? Его появления не одна схема не предусматривает. И в этом, по большому счету, как раз и состоит основная проблема.
