Прошло двенадцать месяцев с тех пор, как Lehman Brothers объявил о банкротстве, однако, большая часть событий до сих пор остается загадкой. Это стало тем толчком, за которым последовала глубокая рецессия, начавшаяся в США, но быстро перекинувшаяся на Европу и Азию, трансформировавших в глобальную катастрофу, достойную стать сюжетом какого-нибудь бульварного романа. Буквально в течение нескольких недель после падения Lehman, покачнулись банки во всем мире, финансовые торговые потоки иссякли, а крупные азиатские экспортеры начали переживать падение объема производства сопоставимое с периодом 1930-х годов.
Когда журналисты и ученые назвали это "концом глобализции", "концом рыночного фундаментализма" или даже "концом самого капитализма", люди закивали головами. Да действительно ощущался конец чего-то. Человеческому уму требовались такие глобальные заявления. Они создавали структуру для событий, которые в противном случае казались хаотичными и беспорядочными. Было удобно думать, что события такого масштаба имеют такие же масштабные объяснения. Но что если в событиях вокруг Lehman не было ничего неизбежного? Что если настоящей причиной всего была такая банальность, как глупость?
Теория поведенческих финансов поколебала теорию эффективных рынков, поставив под сомнение ее главный постулат - рациональность участников рынка. Историки всегда несколько скептически относились к способностям человеческих существ принимать рациональные решения, особенно, если эти существа являются лидерами или членами правительства. Классической работой на эту тему можно считать труд Барбары Тачман "Март глупости", в которой приводится хронология ошибочных решений, таких как решение троянцев принять дар от греков, нападение японцев на Перл Харбор и политика американцев в ходе войны во Вьетнаме. Г-жа Тачман определяет глупость как "следование политики, противоречащей интересам страны или избирателей". В качестве главных критериев она выделяет тот факт, что политика была признана неэффективной в период ее реализации, при этом имелась более удачная альтернатива. Падение Lehman соответствует и тому и другому критерию. О рисках банкротства финансового института, имеющего большое значение для всесй системы, было хорошо известно; за шесть месяцев до этого власти США предотвратили поглощение терпящего бедствие Bear Stearns со стороны JPMorgan, чтобы избежать именно этих рисков. Что касается удачных альтернатив, так они могли повторить схему Bear Stearns, точно так же, как они поступили чуть позднее в отношении Merrill Lynch.
Сложно понять, какая работа мысли происходила в головах тех, кто принимал решение в то время. Может быть, они испугались общественных настроений против спасения финансовых учреждений в преддверии президентских выборов? Или они полагали, что нужно принести в жертву одного козла отпущения, чтобы оправдать остальные спасительные операции? Каким бы ни был их мотив, они совершили глупость. Так же как и японские лидеры, полагавшие, что нападение на Перл Харбор - это беспроигрышный вариант, они, в итоге, уничтожили все то, что они защищали - доверие к администрации, престиж Уолл Стрит, положение США на мировой арене. Спасение Lehman вылилось бы в тривиальные затраты по сравнению с теми суммами, похожими на номера сотовых телефонов, которые правительствам впоследствии пришлось закачивать в финансовую систему.
По мнению Тачман, глупость зиждется на самообмане, который, в свою очередь, является следствием "дубиноголовости" - привычки оценивать ситуацию с позиции предвзятых, непоколебимых убеждений, игнорируя или отрицая признаки, указывающие на нечто им противоречащее. Самообманом грешили не только политики. Вспомните Ричарда Фалда, генерального директора Lehman, который отказался от сделанного в последний момент предложения в рамках поглощения со стороны корейцев, потому что цена была слишком низкой. Через неделю акции Lehman, которых у него и его коллег было очень много, превратились в клочки никчемной бумаги.
Вспомните политиков и комментаторов, которые приветствовали эту глупость напыщенными рассуждениями о риске недобросовестности и необходимости дать кредиторам возможность отвечать за свои поступки - не понимая последствий, которые при этом грозили денежным рынкам. Вспомните о средствах массовой информации и общественности, которая с наслаждением наблюдала за тем, как сотрудники Lehman покидали свои офисы с пожитками в полиэтиленовых пакетах, забывая о том, что главными жертвами финансовых кризисов всегда были, есть и будут самые незащищенные слои населения. Так что бы случилось, если бы власти действовали в отношении Lehman по схеме Bear Stearns? Межбанковский рынок не рассыпался бы в пыль под влиянием шока; паникующие потребители не перестали бы покупать автомобили и другие товары; десятки миллионов азиатских рабочих не были бы уволены; правительственные дефициты не достигли бы таких заоблачных высот.
Конечно, экономика США по-прежнему бы находилась в плачевном состоянии, учитывая серьезные проблемы с долгами в частном секторе и кризис финансовой отрасли, большая часть которой была бы спасена благодаря государственной помощи. Мир бы переживал рецессию, не самую приятную, но и не близкую к полной катастрофе. Как говорится в одной японской пословице, от глупости нет лекарства. Глупость, это мощная, но недооцененная сила, определяющая человеческую деятельность во все времена, начиная с античности и до сегодняшних дней. Финансовое регулирование должно учитывать ее наличие - в поведении инвесторов, профессионалов на рынке финансов, и, что еще важнее, среди политиков и самих регулирующих органов.
Питер Таскер,
По материалам The Financial Times
Источник: www.warandpeace.ru.
Рейтинг публикации:
|
