|
Является ли «кипрское решение» антироссийским жестом Евросоюза? Почему Германия решила пойти именно по этому пути? О том, как скажется на будущем российско-германских отношений кипрская ситуация, а также дипломатическое похолодание в связи с проверками иностранных НКО, обозревателю «Однако» Маринэ Восканян рассказал руководитель Центра германских исследований Института Европы РАН Владислав БЕЛОВ.
Кто, с вашей точки зрения, был инициатором «экспроприационного» решения кипрской проблемы и какова роль Германии в этой истории?
— Распространено мнение, что Германия усиливает свои позиции в ЕС. Но это не Германия увеличивает свой вес — слабеют ее партнеры. Берлину не на кого опереться. При Олланде ось «Париж — Берлин» уже не так сильна, как при Саркози. В Италии правительственный кризис, в Испании серьезные экономические проблемы. У Великобритании особая позиция, Кэмерон играет на антиевропейских настроениях и дистанцируется от ЕС и Германии. Финляндия или Австрия — не системообразующие для Евросоюза страны. Поэтому ФРГ сегодня — единственный лидер ЕС.
Немцы выступают за жесткую финансовую дисциплину по отношению к странам, которые своими действиями спровоцировали кризис. Например, Кипр скупал уже безнадежные греческие ценные бумаги. Кстати, почему-то все молчат о том, что кипрское правительство вынуждало свои банки это делать.
Германия выступает за солидарную ответственность. Хотя именно для кризисных ситуаций и создавался европейский стабилизационный механизм — гарантирующие фонды в ЕС, сейчас их объем около 700 млрд евро. Но Германия является главным гарантом этих фондов (27% суммы), поэтому очевидно, что она не хочет возлагать весь груз ответственности на своих налогоплательщиков.
Повлияло ли на действия Германии то обстоятельство, что на Кипре активно размещал свои средства российский бизнес?
— Это действительно стало причиной принятого решения. Делая этот шаг, Германия совершила большую ошибку. Немецкое руководство абсолютно нерыночно и несправедливо вдруг решило сделать различие между «правильными» евро и «неправильными», предположив, что на Кипре лежат некие криминальные российские капиталы. Чем оно руководствовалось?
В конце прошлого года министр финансов ФРГ Вольфганг Шойбле получил от BND, Федеральной разведывательной службы Германии, доклад, в котором на основе «системного анализа» был сделан вывод, что часть российских денег на Кипре — криминальные («грязные»). При этом системный анализ — не факты и не цифры, а выводы на основе открытых источников. То есть конкретных улик, подтверждающих обвинение, не было.
Да, Кипр — это офшор. Да, с помощью офшора российские компании оптимизируют ведение бизнеса. Но они делают это абсолютно легально, через официальные каналы, эти деньги не были привезены в европейскую экономику в чемоданах. Все вполне прозрачно, а если есть какие-то претензии по конкретному случаю, возбуждайте уголовное дело. Если вам не нравится, что Кипр — офшор, унифицируйте постепенно его налоги с другими странами, заставьте поменять финансовые правила. Но ≪российский фактор≫ привел к мысли не о реструктуризации банков Кипра, а фактически об их санации и уничтожении. Мол, русские все равно это стерпят.
Но ведь последствия такого решения ощутят не только русские, но и европейцы.
— Они уже есть, эти последствия. Высказывания главы Еврогруппы Йеруна Дейсселблума о том, что нести ответственность в случае банковских кризисов будут не только налогоплательщики, но и сами банки, а значит, и их вкладчики и акционеры и что модель Кипра может быть использована на других территориях, — уже обрушили евро. В Словении, например, люди пошли в банки снимать деньги. На очереди Испания, Португалия. Нельзя пугать вкладчиков такими заявлениями, ведь это угрожает всей финансовой системе ЕС.
Как отразится ситуация с Кипром на России?
— Россия получает проблемы. До 30% ценных бумаг российского рынка шло именно через Кипр. Вполне возможны потери ВВП, есть слухи, что будут проблемы с финансированием ряда олимпийских объектов, так как часть сделок тоже осуществлялась через кипрский офшор. Есть даже мнение, что это вообще была попытка сорвать соглашение ≪Роснефти≫ с ТНК-BP, поскольку частично оно тоже проводилось через Кипр.
Почему Германия, которой стратегически выгодны хорошие отношения с Россией, делает такой недружественный жест?
— Не исключено, что Германию просто используют. Шойбл е, по сути, был дезинформирован своей же разведкой. Он не имел права на эксперименты на Кипре под лозунгом ≪Бей русских!≫ Ситуация очень плохая. Некоторые даже сравнивают ее с 1914 годом. Аналогия, возможно, небезосновательная — Германия грубо нарушила правила игры и не просчитала последствия. Если в ЕС начнется паника вкладчиков и блэкаут банковской системы, и для России, и для ЕС это грозит катастрофой.
Вам не кажется, что над созданием логической связки «русские деньги — грязные деньги» немало потрудились немецкие СМИ, которые не покладая рук рисуют негативный образ России — эдакой тоталитарной «империи зла»?
— Безусловно, это так. Ведущие немецкие издания — Suddeutsche Zeitung, Frankfurter Allgemeine Zeitung, Die Zeit, Spiegel — уже давно необъективны по отношению к России, а следуют в русле заданной редакционной политики. Они мотивируют это тем, что публика якобы не хочет смотреть на Россию под другим углом. Но комментарии читателей к материалам о нашей стране опровергают подобную точку зрения. Порой немецкие журналисты признают, что их личная позиция отличается от редакционной, но они вынуждены писать о России негативно по требованию руководства. Я считаю такое поведение немецкой прессы непрофессиональным. Если вы позиционируете себя экспертами, аналитиками, будьте объективны, не занимайтесь пропагандой. Кроме того, то, что делают немецкие СМИ, объективно вредит экономическому сотрудничеству наших стран.
В немецких СМИ активно обсуждаются проводимые в России проверки НКО в связи с законом об «иностранных агентах». Инспекции подверглись и немецкие политические фонды…
— Протестная волна против этого закона прокатилась в Германии еще во второй половине 2012 года, все фракции Бундестага приняли резолюцию, осуждающую инициативу российской власти. Мы, конечно, этими проверками сделали подарок германской ≪четвертой власти≫. Это позволило немецкой прессе еще больше и более жестко писать об отсутствии демократии в России.
НКО, активно выступающие против нынешней российской власти, еще в ноябре заявили о готовности к противостоянию с государством. Невольно в это противостояние они вовлекли и весь спектр гражданского общества.
В законе прописано, что местные органы власти имеют право проводить проверки. Практически все НКО отказались признать себя структурами, занимающимися политической деятельностью, и, соответственно, регистрироваться как ≪иностранный агент≫. Это дало повод чиновникам на местах по-своему интерпретировать недавние слова Путина о несоблюдении законов, хотя они были сказаны не о каком-то законе конкретно, а вообще. И проверки были проведены в разных городах. Отметим, что инициатива инспекции представительства Фонда Конрада Аденауэра в Санкт-Петербурге была местная. Думаю, что никто не давал никакой установки проверять именно немецкие организации. Иначе ревизия была бы проведена в центральном офисе в Москве.
Самые одиозные для государства НКО, возможно, даже ждут, чтобы их деятельность после проверок приостановили, чтобы можно было в Конституционном суде оспаривать свою позицию. Теперь надо ждать результата проверок, и он в любом случае выгоден для НКО: если после проверок ничего не найдут, то они в плюсе, придется снять все претензии к ним. Если найдут —НКО получат возможность разъяснять свою позицию в суде. Но если смотреть объективно, я вижу и определенный позитив в этих проверках. Рано или поздно точки над i все равно надо было поставить.
Масштаб кампании тоже пока неясен. Журналисты не могут назвать те десятки или сотни организаций, которые якобы подверглись проверкам. Было бы неплохо опубликовать официальные списки.
Чем на ваш взгляд, вызвана резко негативная реакция немецкой стороны на эти события
—Я думаю, что, во-первых, формой проверки. Все-таки многое зависит от того, какие люди приходят с ревизией, как они себя ведут, насколько корректно. Например, у сотрудников Фонда Фридриха Эберта нет претензий, они считают, что это — рутинная проверка. Традиционно критично настроенные немецкие представительства партийнополитических структур — например, фонды Генриха Белля и Фридриха Науманна — вообще не трогали. Камнем преткновения стала проверка именно в Фонде Аденауэра, у которого среди прочего изъяли компьютеры. Во-вторых, дело в том, что в отличие от Фонда Эберта, являющегося партнером нашей «Справедливой России», Фонд Аденауэра уже достаточно давно, с 2006 года, партнер правящей партии «Единая Россия», и сам близок к немецкой правящей партии — ХДС. Фактически это претензии одной правящей партии к другой.
Повлияет ли все это на позицию немецких партий по отношению к России в их предвыборной кампании?
— Никак. В парламентских выборах позиция партий по России сегодня не важна. С Россией и даже на ее критике предвыборную борьбу не выиграть. Важны позиции по ЕС, немного — по отношению к США, к Сирии.
Но в целом, несмотря на периодические декларации по той или иной стране, бундестаг не вовлечен активно во внешнеполитическую деятельность, это функция немецкого МИДа.
Будет ли эпизод с проверками иметь какие-то политические последствия?
— Стратегически на наши отношения с Германией это не повлияет. Контакты не прекращаются. 8 апреля в Ганновере начинается Промышленная ярмарка, главным партнером которой в этом году выступает Россия. В рамках выставки среди прочего запланированы «круглые столы», дискуссии и встречи ведущих немецких и российских компаний, экспертов — около 100 мероприятий.
Германия — это мотор наших отношений с ЕС. Нет ни одного европейского государства, которое столь тесно сотрудничало бы с Россией по совокупности взаимных соглашений. Ведь прогресса на уровне Москва — Брюссель нет. Не видно перспектив подписания нового базового соглашения Россия — ЕС. Причиной этого послужили в том числе и наши евразийские инициативы. В таких условиях развиваться пока могут только двусторонние отношения, в первую очередь — России и Германии.
Но поскольку история с немецкими фондами произошла накануне планируемого визита Владимира Путина в Германию, это создаст не самую лучшую атмосферу во время его поездки, ему будут задавать неудобные вопросы.
Есть точка зрения, что подобные события накануне визита главы государства неслучайны…
— Существует такой термин — рефлексивное управление, когда кого-то подталкивают к принятию невыгодных для него решений, действий, которые заведомо вызовут негативный общественный резонанс. Есть мнение, что Россию и в других случаях, возможно, подталкивают к не лучшим для нее решениям. Идея с Олимпиадой в Сочи, чемпионатом мира по футболу, Универсиадой и даже строительство Южного потока — и все это на фоне экономического кризиса — это успешное втягивание России в огромные затратные проекты. Получит ли наша страна от них ощутимую пользу? Ведь те же спортивные объекты в Сочи — лишь точечные и дорогостоящие вложения, не предусматривающие стратегического развития инфраструктуры. Проведение зимней Олимпиады в Красноярске наверняка дало бы мощный импульс для регионального развития в Сибири и более существенный народнохозяйственный эффект.
Насколько все эти внешнеполитические «охлаждения» и кампании в прессе способны влиять на деловое партнерство наших стран? Пострадает ли бизнес-сфера?
— Большинству немецких предпринимателей до всего этого нет никакого дела. Даже если бы в России закрылись все немецкие политические фонды. В Германии вообще далеко не всем бизнесменам известно, что эти фонды работают в России. Негативный имидж, создаваемый СМИ, действительно создает проблемы с приходом новых немецких компаний на российский рынок. Но те 6400 компаний из Германии, которые сегодня уже работают в России, четко отделяют политику от экономики. Они видят, что в нашей стране нет никакой диктатуры, а есть последовательный процесс изменения российского общества. Есть пример успешной работы в регионах с благоприятным инвестиционным климатом. Да, проблем немало — это и наша бюрократия, и коррупция, но политика тут ни при чем. И немецкие предприниматели не просто инвестируют деньги в Россию, они хотят, чтобы в нашей стране были благоприятные условия для бизнеса, особенно малого и среднего.
Возвращаясь к теме Кипра… Может быть, этот пример подтолкнет владельцев российских капиталов к мысли о том, что офшор — не гарантия безопасности, и будет способствовать возврату этих денег в Россию и соответственно улучшению экономической ситуации?
— Я думаю, что проблема не в офшорах. Как бы там ни было, через офшоры проходят деловые операции, и эти деньги все-таки работали на нашу экономику. Это не яхты и не футбольные клубы. Вот такое показное богатство раздражает общество. У крупного бизнеса должна быть социальная ответственность. Размести половину денег в отечественной экономике, пусть они работают здесь.
Но для этого в первую очередь надо побороть коррупцию. Только при таком условии можно добиться каких-то экономических перемен. Когда откат в инфраструктурных проектах доходит до 90% — это безумие.
И жесткие меры по отношению к коррупционерам как раз и станут шагом к реальной политической демократизации. Как только устранят коррупцию и рейдерство, заработает нормально малый и средний бизнес, а значит, появится большой класс людей с активной гражданской позицией. Это создаст условия, при которых в России выгодно будет работать и отечественному, и европейскому бизнесу, и никому не потребуется уводить деньги из страны.
Источник: odnako.org.
Рейтинг публикации:
|
