Экономический и социальный кризисы сливаются воедино. Затянувшаяся «ограниченная» депрессия делает жизнь все труднее, лишая тех, кто оказался в бедности, последних иллюзий – и в то же время, делая тех, кто богат, все более уверенными в себе и своем благополучии. Этот суровый мир делается еще более суровым, разделяя людей и усиливая взаимные подозрения.
Роберт Патнэм, один из ведущих американских социологов, чья книга «Bowling Alone» ярко обрисовала усиливающееся одиночество американцев, недавно опубликовал результаты своего нового социального исследования.
Закупорка артерий и социальных лифтов
Как выяснилось, все более важной частью американской жизни становится социальный класс и ваша классовая принадлежность. Сегодня классовая принадлежность более важна, чем раса, и классовые различия можно наблюдать уже среди маленьких детей.
В частности, представители среднего класса, независимо от их этнической принадлежности, отдают много сил и времени «деланию денег», что очень важно для их психологического благополучия и личностного развития; фактически они тратят на это в 11 раз больше времени, чем люди из бедных слоев общества.
В 1972 году дети из рабочего класса, из самых бедных слоев общества, несмотря на свою бедность, участвовали в спортивных и культурных мероприятиях вместе с детьми обеспеченных родителей. Теперь такого нет. Между богатыми и бедными разверзлась пропасть, говорит Патнэм. Касается ли это должности капитана школьной футбольной команды или получения стипендии, шансы детей из среднего класса по сравнению с шансами детей из бедных семей, как минимум в два раза выше.
Как следствие, артерии и «социальные лифты» общества закупориваются. Шансы карьерного роста, социальная мобильность снижается, и, что еще хуже, падает доверие людей друг к другу, что заметно среди всех классов общества, но более всего – среди бедных.
Неудивительно, что они становятся «циничными и даже параноидальными», как пишет Патнэм: это вполне разумная реакция на их ситуацию. Буквально каждый общественный институт, который мог бы облегчить их положение – семья, школа, волонтерские организации и церковь – становятся все более бесполезными.
Тем временем богатые, все более отдаляясь от общественных институтов и замыкаясь в надежно охраняемых кварталах, становятся все более невежественными по отношению к внешнему миру, обеспечивают своим отпрыскам целый букет даров жизни…
Подрыв общественных институтов
Все это присутствует и в жизни Британии. Подъем правого индивидуализма и восхваление частной собственности, рост недоверия всему общественному и государственному подрывает дееспособность наших общественных институтов.
Столь восхваляемый «гибкий рынок труда», означает лишь мир, в котором такая принципиально важная вещь, как профсоюз, оказывается не у дел, а с работниками обращаются как с собственностью. Это представляет смертельную угрозу семьям рабочих, и их шансам дать своим детям вдохновение и жизненные силы.
Проблема не просто в нехватке денег, которых не хватает для достижения материального и душевного благополучия. У родителей зачастую не хватает времени на своих детей из-за неудобных и антиобщественных часов работы, на которую они вынуждены идти.
Постоянный стресс тоже бьет по семьям, сохранять которые становится все труднее. Семейные отношения становятся такими же разовыми и случайными мероприятиями как прием пищи в закусочной или временная подработка. Неполные семьи становятся весьма распространенным явлением именно среди бедных слоев общества, что совершенно ненормально. В свою очередь, все это бьет по детям.
Начальники и руководители заботятся больше о своих руководительских бонусах, чем о благе подчиненных. А какая забота о подчиненных – таковы и результаты их работы, такова и «эффективность» руководства; при этом консерваторы утверждают, что с подчиненными нечего церемониться.
Однако есть и иное мнение – что организации, занимаются ли они проведением Олимпийских игр или разработкой технологических новшеств, должны заботиться о своем персонале и развивать его.
Подавление социальной мобильности системой образования
Последнее, но не наименее важное, это система образования. Частные школы в Британии и Америке более престижны, чем в Канаде и Австралии.
Неудивительно, что Корпорация Карнеги и Саттон Траст, проведя изучение социальной мобильности по этим странам, выяснили, что в Британии и США социальная мобильность гораздо ниже чем в Канаде и Австралии, то есть шансов на успешную карьеру в Соединенных Штатах меньше, чем в Канаде.
Понятно, почему выпускники дорогих частных школ (а что еще является квинтэссенцией стремления к обогащению, как не диплом престижной частной высшей школы?), не только сами доминируют в эшелонах власти, но там же оказываются и их дети.
Частные учебные заведения играют важнейшую роль в подавлении социальной мобильности; и какими бы хорошими ни стали государственные школы, задача частных школ – быть на шаг впереди и давать своим выпускникам экономические и социальные преимущества.
Недавно Энтони Сэлдон, ректор Веллингтонского Колледжа, был обвинен премьер-министром в том, что частные школы не очень-то желают спонсировать академии наук. Это надо понимать так, что правительство не желает больше связываться с государственными учебными заведениями, не видит в них перспективы. Родители возмутились. Тогда премьер заявил, что их поведение возмутительно, мол, это лучшее доказательство того, что школы сбились с пути и ничего не стоят.
На самом деле, моральный упадок частных школ – это отражение морального упадка всей нашей деловой и финансовой элиты, возникшего по одной простой причине: в погоне за личной выгодой отбрасываются все обязательства перед другими людьми, и вообще все, что как-то объединяет общество.
Налоги эта элита почти не платит. Государственные учебные заведения, это для простонародья, не для нее. Фирмы, компании, банки, для нее это всего лишь нечто вроде разменной монеты, фишек в казино, а не социальные институты, которые создают богатство в сложных взаимоотношениях с обществом. Банки для нее существуют, чтобы без разбору раздавать ей деньги, гарантируя, что если она их промотает, то государство покроет потери, забравшись в карман налогоплательщиков. Прибыли – себе, убытки – народу. Тем временем профсоюзам отводится лишь второстепенная роль.
В то же время, эта неудачная версия капитализма – и социально окостеневшее общество, они-то и поставили британскую экономику на колени.
Элита, утратившая «ген компетентности»
Один мой знакомый, сноб, вхожий в высшее общество, как-то рассказывал мне, криво улыбаясь, что правительство «утратило ген компетентности», ведь почти все, кого он встречает там, теперь, как и он, окончили государственные школы.
Тем не менее, в Британии становится все меньше социального разнообразия и знаний: в условиях нынешнего скверного капитализма компетентные люди просто не могут никуда пробиться; они становятся жертвами социальных предрассудков и настроений. Они просто не знают, что делать, поскольку эффективная государственная политика должна идти вразрез с господствующими инстинктами консерваторов.
И все же, как бы ни старались консерваторы, шила в мешке не утаишь. Под давлением либеральных демократов правительственная коалиция все же создала комиссию по социальной мобильности. Приняты меры по борьбе с уклонением от уплаты налогов. Реформируется финансовая сфера. К вящему ужасу консерваторов, ширится понимание, что правительство должно служить катализатором создания лучшей версии капитализма, чем тот, который мы имеем сейчас.
Сегодня в политических дебатах правым уже нечего предложить. Социально мобильная, экономически динамичная страна может развиться, только имея разные философские и политические корни – более либеральные, народные, более социал-демократические. Тэтчеризму-консерватизму просто нечего предложить стране, кроме евроскептицизма и эгоизма, так он скатывается в период долгого упадка.
Правда, остается открытым вопрос, действительно ли лейбористы могут определить, что сейчас надо делать в первую очередь – и создать новую широкую коалицию. Это и есть главная головоломка, от решения которой зависит будущее британской политики – и будущее наших детей.
Перевод А.Маклакова.
Источник: www.guardian.co.uk
