Сергей Глазьев: КАК ПОСТРОИТЬ НОВУЮ ЭКОНОМИКУ?

Под новой экономикой обычно понимается экономика знаний, которая ведет себя совершенно иначе, чем привычная нам экономика материальных благ. К примеру, последние исчезают в процессе потребления, а знания, наоборот, прибавляются. Любая деятельность порождает больший объем знаний, чем потребляет. При каждой передаче знаний количество их обладателей увеличивается. При этом, в отличие от материальных благ, цена которых пропорциональна их редкости, чем больше в обществе потребляется знаний, тем больше их становится, тем они качественнее и ценнее. Другой отличительной особенностью экономики знаний является возможность бесконечного и незначительного по себестоимости тиражирования ее достижений, которые не убывают у продавца и не увеличивают его издержки с ростом тиража. Наоборот, в отличие от материальных благ, с ростом тиража увеличивается доходность знаний. Их накопление и хранение не влечет существенных дополнительных издержек. Все эти свойства позволяют широко использовать знания  как общественные блага.

Знания можно уподобить философскому камню в экономике - они дают возможность бесконечного самовоспроизводящегося экономического роста, подъема благосостояния и качества жизни населения. Научно-технический прогресс обеспечивает сегодня основную часть прироста валового продукта развитых стран - по эконометрическим моделям свыше 90%. Однако использование знаний требует определенных усилий, они приобретают ценность только в рамках определенной технологии их применения. Кроме того, хотя знания не исчезают, они быстро устаревают - при современных темпах НТП прекращение исследований влечет обесценение знаний на 20-25% в год. При этом объем знаний, которым располагает человечество, удваивается каждые двадцать лет.

 

Проводившаяся в постсоветской России экономическая политика игнорировала экономику знаний. Реформы сопровождались колоссальными потерями накопленных знаний. Приватизационная кампания привела к фактическому уничтожению прикладной науки, а более чем десятикратное сокращение расходов на НИОКР в 90-е годы повлекло соответствующее обесценение имеющегося в стране запаса знаний.

Сохранившаяся часть интеллектуального потенциала позволяет пока еще рассчитывать на успех в построении новой экономики при условии проведения адекватной указанным закономерностям и особенностям экономики знаний, системной и целенаправленной политики. Однако инновационная активность российских предприятий уже многие годы застыла на 10%-ном уровне, а доля наших продуктов на мировом высокотехнологическом рынке упала до трудноразличимой величины в 0,2%. В данной ситуации, прежде чем строить, нужно разобраться в причинах отторжения новой экономики сложившейся в России системой хозяйствования.

 

 

Ключевой причиной хронической невосприимчивости российской экономики к модернизационным призывам руководства страны является неадекватность особенностям и закономерностям экономики знаний проводимой экономической политики. Лежащая в ее идеологической основе неоклассическая теория рыночного равновесия не замечает современной экономики знаний и игнорирует НТП, который является основным фактором современного экономического роста. Передовая экономическая мысль давно указывает на неадекватность неоклассической парадигмы реальным процессам экономического развития и иллюзорность лежащих в ее основе аксиом - начиная от обладающего абсолютным знанием homo economicus и заканчивая совершенной конкуренцией. Экономика никогда не бывает в состоянии рыночного равновесия. Игра рыночных сил бесконечно порождает новые знания, навыки и возможности, что делает экономические процессы неравновесными, неопределенными и нелинейными. Сидящий в головах ряда руководителей наших экономических ведомств набор классических мифов из популярных учебников об экономике рыночного равновесия мешает им видеть реальные экономические процессы. Руководствуясь  схоластическими моделями, импортированными в теорию рыночного равновесия из классической механики позапрошлого века, они не в состоянии признать собственные ошибки, подменяя их анализ банальными рассуждениями о целесообразности свертывания государственного вмешательства в экономику, которое, по их мнению, искажает влияние рыночных сил и мешает достижению состояния равновесия.

 

На пути построения мифологической экономики рыночного равновесия российское государство лишило себя большей части собственности, капитала и компетенций управления развитием. Однако попытки перехода к научно обоснованной и подтвержденной успешной практикой многих стран политике развития блокируются доминирующими в российской экономике интересами. В том числе интересами олигархического бизнеса, который извлекает сверхприбыли за счет своего монопольного положения, природной и административной ренты. Отвергает переход к политике развития и коррумпированная часть госаппарата, которая не желает брать на себя ответственность за реализацию проектов модернизации экономики, предпочитая паразитировать на госмонополиях.

 

Еще одной влиятельной силой, не заинтересованной в изменениях, является международный капитал и поддерживающие его интересы вашингтонские финансовые организации. Эти интересы заключаются в демонтаже межгосударственных барьеров на путях движения международного капитала, подпитываемого безбрежной эмиссией долларов и евро под наращивание американских и европейских долговых обязательств. Проводившаяся денежными властями монетарная политика эмиссии рублей под прирост валютных резервов с отказом от валютного контроля и стерилизацией бюджетных доходов фактически означала дотирование американской финансовой системы за счет российских экспортных поступлений. Вывозя за рубеж сотни миллиардов долларов сбережений под 2-3% годовых, Россия привлекает иностранный капитал под 7-8% годовых. Тем самым мы фактически меняем свои заработанные за счет экспорта товаров длинные дешевые деньги на дорогие краткосрочные кредиты зарубежных эмиссионных центров. Российской финансовой системе эта политика обходилась прямой потерей 20-50 млрд.долл. в год только на разнице процентов, уходивших на поддержание американских финансовых пирамид. Неудивительно, что американские денежные власти были в восторге от такой политики и без устали хвалили проводившего ее министра финансов, называя его лучшим в мире.

Эта политика является разновидностью так называемого «валютного правления», изобретенная более века назад англичанами для управления некоторыми своими колониями. Им разрешали выпускать собственные деньги только под покупку фунтов. Таким образом развитие колоний направлялось исключительно спросом со стороны метрополии, сырьевым придатком которой они автоматически становились. Так и наш Центральный банк эмитировал рубли главным образом под покупку долларов, евро и фунтов. Основным результатом такой денежной политики стала привязка российской экономики к обслуживанию потребностей мирового рынка и интересам иностранных кредиторов - ее развитие направляется притоком иностранной валюты, источником которого является либо экспорт сырья, либо иностранные инвесторы. В рамках этой неоколониальной по существу политики у России нет возможностей для самостоятельного развития - источники его финансирования искусственно выведены за рубеж, там же заморожены собственные сбережения. В результате мы лишь наполовину используем свой инвестиционный потенциал - норма сбережений в нашей экономике все постсоветские годы в полтора раза превышает норму накопления. Оставшаяся часть вывозилась и до сих пор вывозится за рубеж. И дело отнюдь не в отсутствии проектов - более миллиона умных голов покинули Россию и успешно реализуют свои проекты за рубежом. Проводимая денежная политика лишает российскую экономику  возможностей для самостоятельного генерирования долгосрочных кредитов и сужает спектр направлений развития до экспорта сырья и импорта инвестиций.

 

Когда В. В.В.Путин пишет о недопустимости жертвовать экономикой страны ради чистоты экономической теории, он имеет в виду ту самую теорию рыночного фундаментализма, о неадекватности представлении которой говорилось выше. Но есть современная теория экономического развития, которая подтверждает логику рассуждений председателя Правительства и позволяет ее реализовать в научно обоснованной экономической политике. Он правильно пишет об успешном опыте модернизации Кореи и Китая, подтверждающем эту теорию. Я бы к этому добавил и опыт других новых индустриальных стран, современных Индии и Бразилии, послевоенных Японии и Западной Европы, да и нашей страны, которая неоднократно совершала индустриальные рывки.

 

 

В своей статье В.В.Путин ставит ряд задач построения новой экономики. Первая – увеличение расходов на НИОКР как государством, так и бизнесом. В том числе перед частными корпорациями ставится задача направлять 3-5% валового дохода в исследования и разработки, одновременно предлагая создать соответствующие налоговые стимулы. Несколько лет назад Правительством были инициированы поправки в налоговое законодательство, которые позволили расходы на разработку и освоение новой техники относить на себестоимость продукции и вычитать тем самым из налогооблагаемой прибыли. Нужно делать следующие шаги в этом направлении - расширять перечень таких расходов, предоставлять налоговые кредиты и премии на внедрение новой техники, освобождать от налогообложения расходы предприятий на образование кадров, инвестиции в создание фондов финансирования научно-технических разработок.

 

Вместе с тем, как правильно отмечает В.В.Путин, главным стимулом для обновления производства является конкуренция. В создании высококонкурентной среды заключается вторая задача построения новой экономики. У олигархических структур, занимающих монопольное положение и на рынке, и в приемной партии власти, таких стимулов нет. Извлекая сверхприбыли из своего монопольного положения и распоряжения принадлежащими государству недрами, они «не парятся» освоением новых технологий. Даже в самой благополучной нефтяной отрасли многие частные кампании свернули расходы на исследования в геологоразведке, инжиниринг передали американским фирмам, производимое в России оборудование стали закупать за рубежом. Производительность труда в нефтяной промышленности сегодня втрое ниже, чем была двадцать лет назад в советское время. Зато руководители приватизированных предприятий обзавелись армией прислуги, личными самолетами и роскошными дворцами. Перевод ими своих активов в заграничные оффшоры объясняется скорее их стремлением спрятать от государственного контроля незаконно присвоенные доходы и уйти от налогов, чем плохим деловым климатом, в улучшении которого В.В.Путин видит еще одну задачу построения новой экономики. При этом он честно указывает на одну из главных причин неудовлетворительного состояния делового климата - системную коррупцию. Во многом она стала следствием разгрома государственности, учиненного под либеральными лозунгами теми же олигархами, подкупавшими ради присвоения госсобственности и обхода законодательства чиновников, судей, депутатов.

В.В.Путин с осторожностью пишет о продолжении линии на дальнейшее разгосударствление экономики и приватизации ключевых госактивов. Он указывает на необходимость поиска оптимального соотношения между ролью государства и частной инициативой. Главный вопрос, на который нужно при этом ответить, заключается не в том, много у нас государства или мало. Речь должна идти о повышении его эффективности, также как и рыночных механизмов. У нас не работает должным образом ни то, ни другое. Как показывает опыт развивающихся стран, это взаимосвязанные вещи. Без эффективного государственного регулирования невозможна нормальная работа рыночных механизмов - они зарастают монополиями. И, наоборот, без здоровой конкурентной среды государственная машина вязнет в коррупции.

 

В такие структурные кризисы, как нынешний, когда идет смена технологических укладов, роль государства в стимулировании обновления экономики на новой технологической основе незаменима. Рыночные механизмы в эти периоды дают сбой, так как привычные направления инвестирования капитала перестают давать прибыль и нарушается механизм его воспроизводства. Экономика впадает в депрессию, а финансовый рынок переходит из стационарного режима в турбулентный - высвобождающийся из останавливающихся производств капитал не находит себе приложения и вовлекается в пирамиды финансовых спекуляций.

 

Выход из кризиса на новую волну экономического роста происходит по мере становления нового технологического уклада, создающего качественно новые возможности для производства и потребления, многократно повышающего эффективность использования ресурсов. Для обеспечения этого становления нужен мощный инициирующий импульс со стороны государства, так как депрессивное состояние экономики и турбулентность на финансовых рынках блокирует нормальную работу рыночных механизмов воспроизводства и сопровождается обесценением значительной части финансового, физического и человеческого капитала. О масштабе такого импульса свидетельствует опыт преодоления глобальных кризисов такого рода в прошлом. В 70-е годы прошлого века переход к новому технологическому укладу был опосредован «звездными войнами», а депрессия 30-х годов была преодолена ценой катастрофы Второй мировой войны.

 

Выход из нынешнего глобального кризиса также требует достаточно мощных усилий государства по обеспечению структурной перестройки экономики на основе нового технологического уклада. Названные В.В.Путиным приоритетные отрасли связаны с его ядром, которое растет в развитых странах, несмотря на кризис, с темпом около 35% в год (кластеры нано-, био- и информационно-коммуникационных технологий). Нужную для реализации этих приоритетов концентрацию ресурсов может обеспечить только государство. И это надо делать масштабно и быстро - те, кто раньше других оседлает новую волну экономического роста, станут лидерами нынешнего века. Чтобы преодолеть нарастающее отставание нам нужно увеличивать финансирование ключевых направлений становления нового технологического уклада в десятки раз. При этом расходы на науку должны в целом вырасти втрое, а норма накопления – не менее чем в полтора раза – до 35-40% ВВП.

Важно понимать, что в преодолении структурного кризиса важно время освоения производств нового технологического уклада. Те, кто это делают в начальной фазе его развития, получают сверхприбыль, вкладывая при этом немного  средств и формируя новую волну роста. Те, кто опаздывает, наталкивается на уже созданные барьеры, для преодоления которых требуются большие средства без гарантий достижения технологических преимуществ.

 

Глобальный кризис создает «окно возможностей» для технологического прорыва. Решение поставленных В.В.Путиным задач требует мобилизации всех имеющихся ресурсов на цели опережающего развития. При этом определенные им ориентиры повышения доли высокотехнологичных производств в полтора раза, двукратного роста производительности труда, повышения реальной зарплаты в 1,6-1,7 следует рассматривать как программу-минимум. Если мы правильно выберем приоритеты и создадим финансово-промышленный механизм их реализации, ориентированные на опережающее становление нового технологического уклада, то успеем оседлать разворачивающуюся на наших глазах новую волну глобального экономического роста и вывести российскую экономику на траекторию устойчивого подъема экономики с темпом не менее 8% прироста ВВП в год.

 

 

Новая экономика строится на творческой активности граждан. Чтобы быть созидательной и конструктивной, она должна быть соответствующим образом организована и включать множество необходимых элементов и механизмов. В решении этой задачи нет простых решений.

В частности, наивно надеяться на чудодейственность приватизации - весь российский опыт 90-х годов опровергает излюбленный тезис либералистов о том, что частная собственность всегда управляется эффективнее, чем государственная. Все зависит от того, как она была получена. Если предприятие было приватизировано посредством подкупа чиновников по многократно заниженной цене, то мотивов ее легального развития у новых собственников не возникает. Приватизированные таким образом в 90е годы многие промышленные предприятия были разграблены и перепроданы уже в виде недвижимости. В этом, прежде всего, заключается причина чудовищной деградации и деиндустриализации российской экономики. При этом высокотехнологические производства сохранились только в госсекторе, почти все приватизированные конструкторские бюро, научно-исследовательские институты и машиностроительные заводы были новыми собственниками перепрофилированы в складские помещения или объекты недвижимости.

 

В.В.Путин в этих условиях принял единственно правильное решение по созданию крупных вертикально интегрированных госкорпораций и промышленных холдингов, собрав в них оставшиеся после прихватизационного разгрома жизнеспособные предприятия и научно-исследовательские коллективы в целях сохранения производственного и интеллектуального потенциала. Он правильно пишет о том, что в этих секторах частной инициативы просто не было - госкорпорации созданы в секторах наукоемкой промышленности с олигополистической глобальной конкуренцией. И речь сегодня должна идти, прежде всего, о повышении эффективности их работы, для чего нужна не приватизация, а четкие требования к их управляющим, которые должны отвечать за результаты своей деятельности. Это, в свою очередь, требует прозрачности и четкой системы показателей, отчетности и соревнования между менеджерами за лучшие достижения. Все это невозможно без системы стратегического планирования.

 

В свою очередь, для модернизации частного сектора необходимы длинные деньги. Необходимый для модернизации экономики их объем, однако, не может быть получен только на основе частных сбережений. В наших условиях, когда все активы российских банков не превышают по размеру активы одного крупного американского или японского банка, частный сектор не в состоянии обеспечить модернизацию экономики инвестициями. Тем более его основную часть еще надо вытянуть из оффшорной трясины. Без дальнейшего быстрого наращивания мощности государственных институтов развития не удастся вывести инвестиционную активность на необходимый для структурной перестройки и модернизации экономики уровень. Также как без активного использования механизма рефинансирования Центральным банком коммерческих банков под залог платежных обязательств производственных предприятий не удастся сформировать полноценную банковскую и финансово-инвестиционную систему.

 

В силу структурных особенностей нового технологического уклада государство обречено играть ведущую роль в его становлении и развитии. Его основные несущие отрасли – наука, образование и здравоохранение – как минимум, наполовину объективно должны финансироваться государством. Роль государственной поддержки инновационной активности возрастает и для корпоративного сектора, инвестиции которого в интеллектуальные активы превышают в развитых странах 10% ВВП. По оценкам ОЭСР, рост государственных ассигнований на НИОКР на 1% на 0,85% повышает вероятность успешности нововведений и на 0,7% увеличивает долю новых продуктов в товарообороте. Таким образом, государство прямо или косвенно определяющим образом влияет на формирование и развитие более чем половины экономической активности.

 

Значение государства в построении новой экономики не сводится к количественным характеристикам государственных расходов или собственности. Еще более важным является качество государственного управления. Оно должно отвечать требованиям экономики знаний, среди которых - творческий подход к делу и креативность мышления, готовность к непрерывным инновациям, владение информационными технологиями. И, самое главное, оно должно задавать соответствующую экономике знаний шкалу нравственных ценностей и формировать их в общественном сознании посредством системы образования и культуры. Ключевое значение в этой шкале имеют характерные для нашей культуры ценности первенства духовного над материальным, стремления к правде и справедливости, социальной ответственности и патриотизма, коллективного творческого труда и индивидуальной ответственности, которые дают нам существенные сравнительные преимущества в созидании экономики знаний. Последняя является основой новой экономики, о необходимости строительства корой говорит В.В.Путин. Успех этого строительства определяется новым мышлением, свободным от мифологии либертарианских догматики, основанным на научных знаниях о закономерностях современного социально-экономического развития и четком понимании наших возможностей опережающего развития в условиях нарастающей глобальной нестабильности.