Гражданин США Ричард Ку родился и провел детство в Японии, в Америке получил диплом экономиста в Университете Беркли и долгое время работал, в том числе пять лет — в системе Федерального резерва. Лучшую кандидатуру на пост ведущего аналитика крупнейшего японского инвестиционного банка Nomura Securities трудно представить. Опыт и кругозор этого космополита нетривиальны. Недаром Ричард Ку входил в число экономических советников многих премьер-министров Японии, в 90−е годы был активным участником общественной дискуссии о путях спасения терпевшей бедствие японской банковской системы.
Еще в конце 90−х г-н Ку дал оригинальное теоретическое описание затяжной рецессии в экономике Японии, найдя немало параллелей с Великой депрессией в США 30−х годов. В наиболее стройном виде эта теория изложена в его книге «Святой Грааль макроэкономики», вышедшей в свет в прошлом году. События последних полутора лет в экономиках США и Японии, по мнению автора книги, дают основание причислять и нынешний глобальный кризис к этому же классу рецессий, которые Ку именует термином balance sheet recessions — кризисы балансов. По мысли Ку, такие кризисы возникают вследствие разрыва пузырей активов, в результате чего огромное количество частных компаний оказывается в ситуации технических банкротов — их активы, воплощенные в недвижимости и ценных бумагах, резко падают в цене, а пассивы, обязательства — неизменны. Естественной реакцией хозяйственных агентов на эту ситуацию является минимизация обязательств — экстренное погашение старых долгов и отказ от привлечения новых. Результирующий паралич кредитной активности связан, таким образом, не столько с невозможностью банков кредитовать реальный сектор экономики, сколько с серьезным расстройством заемной активности последнего. Понятно, что подобное «бегство от кредитов» не лечится традиционными средствами денежной политики. Как-то выправить ситуацию можно только фискальными вливаниями государства.
Приведем лишь несколько крайне занимательных цифр. За четыре самых тяжелых года Великой депрессии в США, с июля 1929−го по июнь 1933 года, совокупные активы банковской системы уменьшились почти на треть, с 45 до 33 млрд долларов, а совокупный кредит частному сектору сократился практически вдвое — с 30 до 16 млрд долларов. Понадобилось еще три года, чтобы совокупные активы банков восстановились к докризисному уровню, но весь этот рост обеспечили кредиты в госсектор (общественные работы, оборонный заказ и т. д.), тогда как кредитование частного сектора продолжало стагнировать (см. 
график 1). Аналогичная ситуация наблюдалась в Японии двадцать лет назад. Совокупный банковский кредит частному сектору за период 1999–2007 годов сократился на 17%, а небольшой рост совокупных активов обеспечили лишь почти удвоившиеся вливания кредитов в государственный сектор (см. 
график 2). Вкупе с гигантскими бюджетными вливаниями они смогли предотвратить падение ВВП, в то же время десятилетняя рецессия в хозяйстве была обеспечена. Резкое сокращение спроса на кредиты со стороны японских компаний отмечается и в настоящее время.
Что происходит с экономикой Японии? Как себя чувствует Китай? И сколько продлится нынешний глобальный кризис? Эти вопросы были в центре нашей беседы с Ричардом Ку во время его недавнего визита в Москву.
— Какова ваша оценка ситуации в экономике Японии? Чем обусловлена острота кризиса?
— Ситуация тяжелая. Япония только-только начала выходить из пятнадцатилетней рецессии, у нас было всего два года уверенного экономического роста, ведомого экспортом, и теперь вновь получили тяжелейший спад. Премьер-министр Коидзуми, с именем которого связано преодоление хронической рецессии 90−х годов, обращал недостаточное внимание на развитие внутреннего спроса, сельские районы деградировали. Но это никого не волновало, пока «бумировал» экспортный спрос. Проблема встала во весь рост только сейчас, когда спрос на японские товары за рубежом драматическим образом упал.
Особенность сегодняшней японской ситуации в том, что мы не имеем пузыря в финансовом секторе внутри страны, подобно США или Британии. Проблемы Японии лежат главным образом в политической плоскости. Нынешний премьер-министр Таро Асо, пожалуй, как никто другой осознает специфику «кризисов балансов». Я знаю его лично уже пятнадцать лет, он бизнесмен в прошлом и прекрасно понимает тяжесть ситуации закредитованности корпоративного сектора. Однако реальной проблемой, сковывающей деятельность премьер-министра, является политический ступор — нижняя палата парламента контролируется правящей Либерально-демократической партией, а верхняя палата находится в руках оппозиции. Люди в провинции испытывают сильное недовольство нынешним кабинетом. Начиная с правительства Коидзуми никто не обращает внимания на их проблемы. Рупором их интересов выступает оппозиционная Демократическая партия Японии во главе с Итиро Одзавой. ДПЯ блокирует все инициативы ЛДП.
— Какой же выход из этой патовой ситуации?
— Ситуация в экономике ухудшается с каждой неделей. Все больше людей считают, что страна требует твердого руководства в кризисные времена, и в этой ситуации премьер Асо имеет шансы повысить свой авторитет, но только в том случае, если его антикризисная программа будет убедительной для широких масс общества.
— Но есть же еще Банк Японии. Насколько он независим от этих внутриполитических коллизий?
— Банк Японии абсолютно независим в своей политике. Если до 1998 года мы еще могли говорить о какой-то косвенной зависимости Банка Японии от министерства финансов, то сегодня это абсолютно независимый, самостоятельный институт. Другое дело, мое глубокое убеждение состоит в том, что квинтэссенция нынешней рецессии — дефицит не столько предложения, сколько спроса на кредит.
После пятнадцати лет освобождения балансов корпораций и домохозяйств от огромных долгов к середине нынешнего десятилетия эта проблема в Японии вчерне решена. Балансы корпораций и банков относительно чисты. Закредитованность домашних хозяйств вернулась к более или менее здоровому уровню. Но возникла трудноразрешимая мотивационная проблема: бизнес не хочет занимать деньги, все как от огня шарахаются от кредитов. И с этой укорененной психологической проблемой трудно что-либо поделать. Заставить бизнес брать кредиты мерами денежной политики в принципе невозможно. Мы видим, что нулевые ставки здесь не помогают.
Это очень похоже на поведение американских семей и компаний, переживших Великую депрессию: они чурались любых кредитов до конца своих дней. Поэтому сегодня единственный способ оживить японскую экономику — это заставить государственный сектор хозяйства занимать и тратить деньги.
— По-вашему, японские банки сегодня готовы кредитовать корпоративный сектор и граждан страны в неограниченных масштабах?
— Не вполне так. Японские банки испытывают определенные трудности в связи с убытками от инвестиций в ценные бумаги, в том числе зарубежные. Драматическое падение фондовых рынков по всему миру обусловило значительные убытки, пусть пока в основном нереализованные, от инвестиций в ценные бумаги. Это создает дополнительное давление на капитал банков и ограничивает возможности их кредитной экспансии, хотя наши банки не имеют никакого отношения к кризису американской сабпрайм-ипотеки.
Естественным разрешением этой коллизии являлась бы рекапитализация японских банков государством. Однако такой сценарий встречает сильнейшее сопротивление со стороны банкиров. Они помнят негативный опыт конца 90−х годов, когда государственные вливания в капитал банков сопровождались серьезным, часто непрофессиональным вмешательством представителей государства в оперативный бизнес банков. И банкиры говорят сегодня: «Только не это». Я убежден, и я докладывал об этом премьер-министру Асо, что правительство сегодня должно дать банкирам четкие публичные заверения, что опыт 90−х годов не повторится, вмешательства в операционную политику банков в обмен на рекапитализацию за счет госсредств на сей раз не произойдет. Если такие заверения будут получены, мне кажется, это поможет восстановить кредитную активность японских банков.
— Как вы оцениваете инициативу Банка Японии по выкупу у банков коммерческих бумаг, облигаций и векселей корпораций?
— Хотите честный ответ — отношусь отрицательно. Как бывший работник центрального банка, я долгое время служил в Федеральном резервном банке Нью-Йорка, я убежден, что с рисками коммерческих структур должны иметь дело коммерческие банкиры, а не центробанк. Если центральный банк берет на себя такие риски, это крайне опасное упражнение. Если центральный банк принимает на свой баланс активы неопределенного, проблемного качества, возникают большие сомнения в надежности обеспечения национальной валюты, а это грозит самыми серьезными последствиями.
— То, что в старину называли порчей монеты…
— Абсолютно точно.
— Когда, по-вашему, Америка начнет выходить из рецессии и как быстро Япония среагирует на этот импульс?
— Прежде всего мне представляется крайне опасным для Японии, так же как и для Китая, Кореи и Тайваня, пассивно ждать восстановления американской экономики, с тем чтобы попытаться восстановить их забуксовавшие сегодня мощные экспортные машинки. К тому же не надо забывать, что сами американцы будут сильно возмущены, если их пакет фискального стимулирования на кругленькую сумму, без малого 800 миллиардов долларов, уйдет в карманы азиатских экспортеров. Это вызвало бы колоссальный импульс к протекционизму в США, который бы сказался пагубно на состоянии всей мировой экономики. Поэтому азиатским, да и не только азиатским странам есть смысл попытаться фискальными стимулами оживить собственные экономики, не дожидаясь Америки.
Китайцы понимают это как никто другой. В ноябре прошлого года они объявили об антикризисном пакете стимулирующих мер на гигантскую сумму в четыре триллиона юаней, это 17 процентов китайского ВВП. Размер пакета пока максимальный из всех заявленных в мире.
— Китай в своем антикризисном пакете делает акцент на инвестициях в инфраструктуру. Но уже сегодня в одном только Шанхае небоскребов больше, чем во всей Японии, автобаны расчертили всю огромную территорию Поднебесной. Развитие инфраструктуры, вероятно, тоже имеет какой-то разумный предел?
— Не надо преувеличивать степень развития китайской инфраструктуры. Достаточно отъехать километров пятьдесят от Шанхая, и вы попадете совсем в другой Китай, как будто вернулись в каменный век. В сельских районах, особенно не в прибрежных провинциях, а в континентальных, еще непочатый край работы по строительству и модернизации инфраструктуры.
Более серьезная макроэкономическая проблема КНР — низкая норма потребления. Но чтобы побудить китайцев меньше сберегать, требуется каким-то образом вновь запустить действовавшую в социалистическом Китае систему социального и пенсионного обеспечения. Это тяжелейшая задача, тем более для развивающейся и столь большой и многонаселенной страны, как Китай.
— Аналогичная проблема — дефицита внутреннего спроса — стоит и в Японии, не правда ли?
— Да, это так. Япония — богатая страна, и здесь активизировать спрос можно лишь за счет сегмента дорогих товаров и услуг, предметов роскоши, потребление которых требует изменения нынешнего стиля жизни, прежде всего — кардинального увеличения свободного, нерабочего времени.
Второй фундаментальный резерв увеличения внутреннего спроса — модернизация жилищного фонда. Большинство японцев живут в очень небольших квартирах и домах.
— Как вы оцениваете технологический уровень развития китайской экономики?
— Китай располагает рядом передовых технологий. Он строит атомные подводные лодки, он запускает спутники в космос. Хотя доминирующий в хозяйстве уровень технологий все еще не слишком высок.
Мне часто приходится слышать от китайских топ-менеджеров, что единственное ноу-хау, которое они вынуждены импортировать и заимствовать, — это искусство эффективного управления большими корпорациями. Действительно, если вы заглянете во внутреннюю кухню китайских компаний, то будете поражены обилием проблем с бухгалтерским учетом, юридическими нестыковками, неэффективностью оргструктур.
— Способен ли Китай выступить экономическим локомотивом мира или хотя бы азиатского региона?
— Не так давно я был в Пекине и разговаривал с главой Народного банка Китая. В то время Америка не уставала призывать Китай, так же как и Корею, и Японию, ревальвировать свои валюты относительно доллара. И в нашей беседе я высказал идею, что если бы все ключевые экономики региона — Китай, Тайвань, Корея, Япония — одновременно повысили курсы своих валют против американского доллара, то внутриазиатская торговля не пострадала бы, а вот американский потребитель быстро ощутил бы на себе последствия этого шага, так как импорт из Азии снизился бы чувствительно. Главный китайский банкир ответил мне так: «Если бы сейчас в руководстве страны был Дэн Сяопин, ваше предложение было бы принято в течение пяти минут. Сегодня мы будем обсуждать подобное решение в течение многих месяцев, пока не придем к консенсусу. К тому же Китай все еще бедная страна, мы пока не можем взвалить на себя бремя лидерства в этом оркестре». Тогда я задал ему встречный вопрос: «Вы предпочитаете уступить роль лидера региона Японии?» «Нет-нет, что вы!» — замахал он руками.
Этот эпизод наглядно демонстрирует определенную неготовность Китая возглавить процесс экономической координации региона, выступить лидером Азии, хотя на роль второго номера они категорически не согласны. Я убежден, что рано или поздно Китаю придется взвалить на себя ношу лидерства, по крайней мере в Азии.
— Как долго продлится нынешний глобальный кризис?
— Мы только в начале развития процесса. Думаю, что мы еще не нащупали дно. Продолжают падать цены на жилье в Америке, Британии, Китае. Повсюду ухудшается макроэкономическая обстановка. Мой прогноз состоит в том, что, если страны сделают правильные выводы из японской рецессии 90−х годов и осуществят программы фискального стимулирования достаточного объема, мы заметим признаки выхода из кризиса через три-четыре года. Если правительства будут действовать недостаточно решительно, то кризис может продлиться существенно дольше, семь-восемь лет.
