Людмила Коваленко, главный редактор журнала «Банки и деловой мир»
Лично для меня это событие — номер один в году: Родос как-то незаметно расставляет всё по своим местам, другими словами, прочищает мозги — не промывает, заметьте, а именно прочищает, отделяя те самые зерна от плевел.
Понятно, что последние четыре года основная тема дискуссии — кризис, о котором, кстати, здесь заговорили за год до того, как он разразился. Поначалу, естественно, разбирались, кто виноват, а теперь, помимо поисков ответа на вопрос «что делать?», ищут глубинные корни мировой турбулентности, которая грозит обернуться катастрофой.
Пока широкая публика увлеченно следит за валютным курсом и пытается нажить копейку на спекуляциях, некоторую, скажем так, более продвинутую часть земного населения интересуют совсем другие «фьючерсы». Потому что борьба с кризисом до боли напоминают хрестоматийный тришкин кафтан: не успели одну прореху залатать, а по соседству — расползаются две новые. И все всем должны какие-то невероятные в сумме деньги. Причем куда эти деньги вложены, не до конца ясно, потому как экономика падает и падает. Специалисты говорят, что модель ее никуда не годится — отжила своё. А ведь какая была хорошая, с этой самой невидимой рукой рынка и единственным, по сути, эмиссионным центром, неутомимо печатающим вожделенные зеленые бумажки.
У меня образование старорежимное: политэкономию учила по Марксу, усвоив, что деньги — не просто бумажки, а эквивалент вложенного труда. Потом Маркса задвинули (правда, только на постсоветском пространстве, в Гарварде его по-прежнему изучают) и сказали, что деньги просто такой товар. И никакого золотого эквивалента — всё на доверии. Вот и Гринспен как-то сказал, что в США дефолта никогда не будет, потому что, сколько надо долларов, столько и напечатаем.
У вас крыша не едет от такой логики? Или вы уже полностью уверовали в виртуальные деньги? Помнится, за три месяца до американских ипотечных события один наш очень известный профессор на голубом глазу уверял меня, что никаких кризисов в США не может быть, потому что их экономика — номер один, и таковой останется навечно.
Оказывается, ничто не вечно под луной, и хваленой американской экономике приходится потесниться. Да, наверное, Китай пока не тянет на «общество всеобщего благоденствия» (все-таки больше полутора миллиардов душ — поди, осчастливь всех), но устарело и расхожее представление о том, что там все в синих штанах и строем ходят. Ничуть не бывало. На Родосе небольшие группы китайцев сразу обращали на себя внимания: красивые, элегантные, с хорошим английским, невозмутимые — и очень уверенные в себе.
Можно, конечно, попенять им за то, что наводнили чужие рынки «Великой стеной», а на родном беззастенчиво торгуют поддельными BMW и iPhonами, но с них — как с гуся вода. Как умеют, так и хозяйствуют. Судя по объему ЗВР, получается вполне успешно: и Штаты у них в неоплатном долгу, и Европа надеется на китайскую помощь. И никаких тебе революций, даже культурных — прошлая прививка хунвэйбинами оказалась весьма действенной.
На исходе шестидесятых годов прошлого века западные социологи предложили модель сближения двух господствовавших в мире экономических систем, каждая из которых не свободна была от недостатков. Очень скоро у нас термин «конвергенция» стал ругательным и чуждым. И большевизм возобладал, чтобы еще через три десятка лет смести всё до основанья (ломать, как известно, не строить). Теперь копошимся на обломках, потому как строить не получается.
А китайцы, обжегшись на «культурной революции», притормозили и, похоже, хорошо изучили труды Гэлбрейта, Ростоу и Сорокина. Не стали больше ничего ломать, читают Маркса пополам с Конфуцием и планомерно поднимают уровень жизни, что при их многолюдности не так легко сделать. Капиталисты мирно уживаются с КПК (с коммунистической партией, кто не в курсе), главное — не воровать много, за это могут и к стенке поставить. Борцы за права человека сильно их за это осуждают, но китайцам критика нипочем, у них своя планида. Такая вот конвергенция.
Только не надо меня подозревать в пропаганде китайского образа жизни и мысли. Китайцем сделаться нельзя, им надо родиться. Но если и стоит чему поучиться у китайцев, так это самостоятельности. Они ничего не принимают на веру, учатся не только на собственных, но и на чужих ошибках, не спешат делать непоправимых шагов и вообще никуда особо не торопятся. И так неторопливо становятся первой экономикой мира.
В доперестроечные годы ходила такая шутка: «Оптимист изучает английский язык, пессимист — китайский, а реалист — автомат Калашникова». Дураками мы, ребята, оказались, а не оптимистами…
