Т.В. Бордачёв – кандидат политических наук, директор Центра комплексных международных и европейских исследований НИУ ВШЭ, заместитель декана факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ.
Чжан Синь – доцент, сотрудник Школы углубленных международных и региональных исследований Восточно-Китайского педагогического университета.
Анастасия Лихачева – младший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета – Высшей школы экономики, магистр международных отношений
Резюме: За пятнадцать лет после кризиса 1998 года, так называемые «страны с формирующимся рынком и развивающиеся страны Азии» стали новым двигателем глобального экономического роста.
За пятнадцать лет после кризиса 1998 года, так называемые «страны с формирующимся рынком и развивающиеся страны Азии» (Emerging and Developing Asia) стали новым двигателем глобального экономического роста. Все эти годы регион развивался под лозунгом «Азия для мира», а мир искал возможности, которые он мог бы извлечь из азиатского экономического чуда. Сегодня мы наблюдаем глубокую трансформацию существующей модели: почти все страны региона стали более азиатско-ориентированными, так что новую модель можно было бы назвать «Азия для Азии». Сейчас самое время, чтобы спросить, чего все-таки хочет Азия? И значит ли это, что азиатские экономики смогут достичь лучших стандартов качества, которых хочет растущий местный потребительский класс?
Азиатские страны не скрывают ответов на эти вопросы от тех, кто стремится их получить. Если раньше наиболее важным показателем экономического успеха в регионе были темпы роста как таковые, теперь важнейшим критерием становится качество этого роста. Все программные документы стран региона в среднесрочной перспективе объявляют своими целями более высокий уровень образования, инклюзивное развитие, более тесные отношения с соседями, укрепление инновационной составляющей экономики. Экономический рост сам по себе больше не является стратегической задачей для стран региона за исключением беднейших, таких как Непал, Лаос или Камбоджа.
Инклюзивное развитие, с одной стороны, предполагает справедливое распределение получаемой от роста выгоды среди всех граждан и участие максимального числа граждан в процессе экономического развития, – с другой. Эта формула означает более высокое качество урбанизации, крупномасштабные инвестиции в человеческий капитал и новое измерение общественных услуг. Таким образом, наиболее очевидные изменения следующего десятилетия будут происходить именно в городах. Эта городская Азия хочет работать для Азии, а не только для золотого миллиарда. Последние 25 лет Запад рассматривал Азию только в качестве производителя, всемирной фабрики, однако в будущем рост мировой экономики будет происходить за счет Азии – потребителя.
Азия инвестирует сэкономленные деньги и делает это, предсказуемо, в соседние рынки. Развивающиеся страны региона, по всем прогнозам, продемонстрируют сильный рост, опережающий средние мировые показатели. Так что новые потоки капитала постепенно концентрируются в Азии: два из трех ведущих мировых инвесторов, Япония (2-й) и Китай (3-й), направляют большую долю своих капитальных вложений на рынки АСЕАН и Южной Азии.
Азия хочет построить новые региональные отношения, чтобы гарантировать свое потребление и развитие и повысить эффективность местных экономик. Новая политика взаимосвязанности в настоящее время имеет большее значение в региональной повестке дня, чем смягчение внутрирегиональных политических противоречий, и прочно закрепилась за последние двадцать лет благодаря крупномасштабным инфраструктурным проектам и политике экономических коридоров.
Наконец, Азия пытается стать более независимой. На стратегическом уровне следующих десятилетий, т.е. десятилетий потребления, это должно привести к производству лучшей местной продукции, продукции с более высокой добавленной стоимостью, к собственным инновационным разработкам. Все это тесно связано с усовершенствованием человеческого капитала и креативностью.
Поскольку текущие преобразования имеют глубокий характер, эти 4 составляющие будут оказывать структурное воздействие на политику стран Азии и глобальное позиционирование региона в ближайшие 10-20 лет. И первый «элемент» в этом азиатском списке желаний, потребление, станет ключевым мегатрендом.
Рис. 1
Источник: UNDP
Потребление
Эволюция роли человеческого капитала является основной причиной изменения модели развития Азии. До недавнего времени почти 4 миллиарда человек, населяющих регион, рассматривались только в качестве дешевого и конкурентоспособного на мировом рынке фактора производства. В связи с экономическим успехом и ростом доходов за последние пятнадцать лет значительная часть этих людей (особенно в Китае) примеряют на себя новую роль – требовательных граждан-потребителей. В то же время эти люди уже расширили собственные возможности производить более качественную продукцию.
С 2000 года годовой располагаемый доход на душу населения вырос на 1800 долларов, в то время как городское население региона стало больше на 1,2 млрд граждан. Продолжая тенденцию 2000-х годов, ключевыми факторами, влияющими на внутреннее потребление Азии в среднесрочной перспективе, будут урбанизация и повышение доходов.
Такие преобразования существенно повлияют на потребление пищи, услуг и других товаров. Рост благосостояния приведет к увеличению потребления белков, в основном, мясных продуктов, подвергшихся технологической обработке, и фруктов, а также повлечет за собой рост числа посетителей ресторанов. Последствия протеиновой революции легче всего наблюдать в Китае: с 2001 по 2012 г. объем внешней торговли Китая в разделе импорта сельскохозяйственной продукции увеличился в пять раз, достигнув 156 млрд. долл. США. Зависимость от импорта выросла в два раза, а чистый импорт продуктов питания в Китае достиг уровня ВВП Парагвая – 31 млрд. долл. США. Современные тенденции, скорее всего, усилятся, что приведет к дальнейшему сдвигу в сторону белковых продуктов, увеличится импорт кормовых культур и интенсифицируется торговля продуктами питания.
Спрос на одежду, обувь, электронику, мебель и другие товары народного потребления будет продолжать расти одновременно с ростом спроса на высококачественные товары и предметы роскоши. По прогнозам компании McKinsey, к 2015 году треть дорогих сумок, обуви, часов, ювелирных изделий, приобретенных во всем мире, придется на китайских потребителей, в то время как Япония, Гонконг, Сингапур, Корея, Малайзия также продолжают оставаться привлекательными рынками. Именно предметы роскоши являются маркерами общей тенденции: только в Китае розничные продажи потребительских товаров составили 21 трлн. юаней в 2013 году, что на 333 % больше, чем в 2003 году. Годовой прирост, таким образом, составил 16,2%.
Рост спроса наблюдается также и на услуги. Медицина, образование, социальное обеспечение, традиционно предоставляемые государственным сектором, недоразвиты в большинстве азиатских стран. Таким образом, можно ожидать рост доли государственных затрат на эти услуги. В то же время даже в Китае большое количество таких услуг предоставляется частными учреждениями. Развитые страны-лидеры региона Япония, Корея, Сингапур находятся на другом берегу: их компании, работающие в частном секторе, вполне могли бы конкурировать с западным бизнесом. Спрос в этом секторе в настоящее время открывает большие перспективы для любой такой компании. Но речь идет не только о «фундаментальных» услугах. Такие, в основном, частные сегменты, как организация отдыха, туризма, экспресс-доставка, также находятся на подъеме. Наконец, транспортные услуги, предоставляемые индивидуальным туристам и бизнесу, напрямую соотносятся с общим спросом на взаимосвязанность – как на национальном, так и на региональном уровне.
Взаимосвязанность
Быстрое развитие человеческого капитала и повышение зарплат привели к перемещению производственных объектов в менее развитые регионы и страны. Это повлияло на географию цепочек приращения стоимости в регионе, создало спрос на новую инфраструктуру и логистические центры, а также изменило характер экономических отношений в Азии с глобально конкурирующего на регионально дополняющий друг друга. Интенсивное трудоёмкое производство, особые экономические зоны и технопарки перемещаются с китайского Востока в центр страны, а также во Вьетнам. Текстильные фабрики из Вьетнама постепенно переносятся в Камбоджу и Мьянму. В то время как производство более высокотехнологичной продукции из Кореи в настоящее время перенесено в Китай.
Описанный процесс формирует регионально ориентированный запрос взаимосвязанность. Кроме национальных программ развития инфраструктуры, уже есть ряд региональных. С середины 1990-х годов появилась необходимость таких коммуникаций в рамках концепции экономических коридоров. Прежде всего, они были направлены на то, чтобы обеспечивать инфраструктурные связи между городами-центрами и особыми экономическими зонами региона, а также создавать благоприятную среду для бизнеса.
Азиатский банк развития, традиционно близкий к Японии, в последние 20 лет играл главную организующую роль в развитии экономических коридоров в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Основные проекты сконцентрированы в Юго-Восточной Азии: “Субрегион Большого Меконга” (самый продвинутый и перспективный), «SinJoRi» (Сингапур, малазийский штат Джохор (Johor) и индонезийская провинция Риау (Riau)), BIMP-EAGA (Бруней, Индонезия, Малайзия, Филиппины – Восточноазиатская зона роста), IMT-GT (Индонезия, Малайзия, Таиланд – Треугольник роста) и новый экономический коридор между Индией, Непалом, Бангладеш и Бутаном, так называемый “Южно-азиатский коридор”, который находится в процессе создания. Тем не менее, рост спроса на взаимосвязанность приводит к созданию новых структур, таких как китайский проект Азиатского банка инфраструктурных инвестиций и Новый банк развития БРИКС со штаб-квартирой в Шанхае. Новый «Шелковый путь», «Нитка жемчуга», развитие Северного морского пути – все эти проекты также ориентированы на создание взаимосвязанности.
Институциональные рамки, направленные укрепление взаимосвязанности, представлены во всех странах АТР, на уровне АСЕАН, в рамках АТЭС, а также стали платформой широко обсуждаемого проекта Всестороннего регионального экономического партнерства (Regional Comprehensive Economic Partnership, RCEP).
Серьезные ограничения все еще существуют: это отсутствие взаимосвязи между портами, железными и автомобильными дорогами; географические особенности района осложняют развитие наземной инфраструктуры: горный рельеф и джунгли. Наконец, эти проекты, как правило, дорогостоящие и могут быть реализованы, только если будет существовать консенсус относительно будущего экономического сотрудничества. Таким образом, развитие инфраструктуры предваряет приток капиталов.
Рис. 2
Источник: UNCTAD
Рис. 3
Источник: UNCTAD
Рис. 4
Источник: UNCTAD, World Investment Outlook 2014
Капитал
С 2012 года Китай стал третьим инвестором в мире, в то время как его восточный сосед, Япония, остается вторым в течение многих лет. Китайские инвестиции в 2013 году увеличились на 15%, японские – на 10%, в то время как американские (первое место в мире) упали на 8%. Кроме того, в 2013 году впервые в своей истории страны Юго-Восточной Азии привлекли больше прямых иностранных инвестиций, чем Китай. В основном это происходит из-за постепенного перевода производств, требующих больших затрат энергии, воды и труда, из наиболее развитых провинций Китая в менее развитые районы Азии. Ежегодные темпы роста китайских инвестиций в страны АСЕАН с 2010 года составили порядка 30%, что значительно выше, чем в другие регионы. В среднесрочной перспективе мы можем ожидать, что этот процесс получит массовый характер. Таким образом, в плане инвестиций регион становится азиатско-ориентированным даже быстрее, чем непосредственно в сфере торговли.
В дополнение к экономическим факторам (высокие темпы роста, возможности для капиталовложений) важную роль также играют многочисленные китайские диаспоры, низкие языковые и культурные барьеры, активная поддержка таких инвестиций со стороны правительств стран Юго-Восточной Азии. Наконец, инвестиции позволят Китаю увеличить свое политическое влияние в регионе, не вызывая слишком негативную реакцию у соседей, достаточно напуганных любой деятельностью Пекина в АТР.
Между тем в долгосрочной перспективе только лишь перемещение существующего бизнеса и увеличивающаяся взаимосвязанность не смогут удержать конкурентные позиции азиатских экономик в глобальном масштабе. Последним, но столь де важным фактором является новый, креативный подход к экономике не только в развитых высокотехнологических странах, таких как Япония и Корея, но и в Китае, Индии и странах АСЕАН.
Креативность
Высокотехнологический сегмент является чрезвычайно важным в плане долгосрочной перспективы, но представляет собой лишь самую яркую часть общей переориентации азиатских экономик. В азиатском контексте творческая составляющая экономики должна рассматриваться в широком смысле. Практически именно она обеспечивает производство товаров с высокой добавленной стоимостью, т.к. уровень развития человеческого капитала уже позволяет Азии применять собственные инновации на всех уровнях производства.
Авиакосмическая промышленность, фармацевтика, наукоемкие технологии и электронная промышленность создают возможности для роста практически всех крупных экономик региона. В настоящее время сегментация опирается на уровень новейших технологий. Развитые страны, особенно Корея, Япония и Сингапур, уже имеют доступ к целому ряду передовых технологий, в первую очередь, в исследованиях эффективности энергетики и водных ресурсов, новых материалов, роботов и т.д.
Следует отметить, что в дополнение к экономическому прорыву последних 30 лет азиатские страны смогли значительно улучшить качество человеческого капитала. При этом, в наиболее бедных странах региона, демонстрировавших в XX веке крайне низкий уровень развития, успеха удалось добиться за счет увеличившегося доступа к начальному образованию и обучению простейшим производственным навыкам.
Тем не менее, без эффективной политики государственного образования, а также без передачи навыков и от развитых стран Запада – Азии, и от более развитых стран Азии – отсталым, было бы невозможно достичь устойчивого роста человеческого капитала: Индекс развития человеческого потенциала продемонстрировал положительную динамику во всех странах региона с 1980 года. С 2008 года Сингапур поднялся на 14 позиций в мировом рейтинге, Китай – на 10 позиций, Южная Корея и Шри-Ланка – на 5 позиций.
Пять стран Азии (Сингапур, Гонконг, Корея, Япония и Бруней) входят в 30 стран с самым высоким уровнем человеческого капитала. Малайзия, Шри-Ланка, Таиланд и Китай – уже относятся к группе стран с высоким уровнем человеческого капитала. В свою очередь, Индонезия, Филиппины, Лаос, Камбоджа, Вьетнам и Индия относятся к группе стран со средним уровнем человеческого капитала. Эти показатели имеют непосредственное отношение к перспективам развития креативной экономики в указанных странах.
Роль Китая – центр притяжения
На фоне этих общих тенденций Китай, благодаря размерам своей экономики и темпам развития, уже стал локомотивом азиатского роста, частично заменив Японию в той роли, которую она играла в 1970-90-х годы. В ближайшие 2-3 десятилетия роль Китая, вероятно, станет более значительной в реализации амбиций и потенциала Азии в отношении всех этих 4 элементов при продолжающемся относительно стабильном и согласованном изменении роли Китая внутри и за пределами региона. В частности, Китай может играть следующие роли: центр потребления, двигатель инвестиций, катализатор усиления взаимосвязанности в большой Азии. Между тем, потенциал Китая в качестве канала для «креативности» в значительной степени вызывает сомнение.
По данным МВФ по расчету покупательной способности для корректировки курсовой разницы, Китай обогнал Японию в 2010 году и стал второй страной по величине экономики в мире. Китай также обогнал США в 2009 году как крупнейший автомобильный рынок и Германию в качестве крупнейшего экспортера. Страна является крупнейшим в мире покупателем железной руды и меди, а также вторым среди импортеров нефти. Огромные размеры китайской экономики сделали Китай решающим игроком почти везде в мире.
С начала 2000-х годов Китай вступил в новый этап развития своих внутренних и внешних экономических отношений. Активное обсуждение среди китайских элит «ловушки среднего дохода», начавшееся в последнее время, указывает на признание ими того факта, что нынешняя экономическая модель, несмотря на ее огромный успех, не может быть самоподдерживающейся и требует фундаментальных изменений. Необходим уход от роста, основанного на фактор-накоплении, и принятие принципов инклюзивного развития, базирующегося в большей степени на улучшении человеческого капитала и инновациях, а также на более справедливом распределении плодов экономического роста.
Три основные тенденции внутри страны будут определять в Китае структурную трансформацию экономики и следующий этап реформы: новые инициативы по расширению урбанизации, рост старения населения («стать старым прежде, чем стать богатым» – явление, характерное для страны даже больше, чем для Японии при аналогичном уровне доходов) и модернизация структуры промышленности.
Так же, как и во многих других азиатских странах, потребление в Китае постепенно оттеснит инвестиции в качестве основного двигателя роста. Соотношение потребления домашних хозяйств к ВВП выросло с 34,9% в 2010 году до 36,2% в 2013 году. Поскольку Китай переходит к модели роста, стимулируемого потреблением, а не инвестициями, спрос смещается «от станка к столу», а цены на продукты питания – молочные продукты, красное мясо, рыбу и зерно – растут. Дальнейшая урбанизация населения приведет к росту спроса на материалы для строительства и внутреннего дизайна, развлечения, путешествия, здравоохранение, образование и, учитывая демографические изменения, социальные услуги для пожилого населения. Все эти изменения открывают новые возможности для других стран Азии, включая развитие туризма и экспорт продукции обрабатывающей промышленности. Это изменение баланса между потреблением и инвестированием, как на внутреннем, так и на внешнем, рынке уже дали о себе знать далеко за пределами Китая.
Приблизительно с середины 1990-х годов, позиция Китая в глобальной цепи производства и в капиталистической системе претерпела фундаментальные изменения. В связи с ростом зарплат в стране иностранные компании получили больше стимулов для поиска новых инвестиционных площадок, где можно было бы проще и безопаснее разместить свои нетехнологичные производства. По мере того, как на внутреннем рынке китайский капитал сталкивается с увеличивающимся давлением, многие китайские фирмы принимают логичное решение следовать официальной стратегии «идти вовне» – искать места за границей для дальнейшего расширения. Официальная позиция также нацелена на то, что бы частично снизить давление от перепроизводства на внутреннем рынке.
Уже скоро объем собственных китайский инвестиций в зарубежные страны превысит объем иностранных инвестиций в Китай. Таким образом, Китай сам будет направлять инвестиционные потоков в разные страны и влиять на изменения в промышленной структуре этих стран. Поскольку вывод западного капитала из развивающейся Азии не будет сопровождаться компенсирующим повышением спроса на азиатский экспорт, не будет недостатка в претендентах, стремящихся использовать этот новый источник капитала. Например, по некоторым оценкам, только в развитие городской инфраструктуры Азии необходимо инвестировать 11 триллионов долларов для размещения своего населения, переживающего демографические изменения.
Однако может ли “капитализм по-китайски” найти свое место в рамках ныне существующего регионального режима или режимов – это большой вопрос. Недавние общественные движения в различных частях Азии (например, на Тайване и во Вьетнаме) против китайских инвестиций или против соглашения о свободной торговле, продвигаемого Китаем, демонстрирует беспокойство среди азиатских партнеров Китая.
В целях усиления взаимосвязанности новое руководство в Пекине недавно объявило об амбициозных планах обратиться к исторической традиции и воссоздать торговые маршруты, связывающие регион. Основными примерами этих планов являются кампании по развитию двух «Шелковых путей» («Экономический пояс Шелкового пути» и «Морской Шелковый путь») и двух коридоров (экономический коридор Бангладеш-Китай-Индия-Мьянма и экономический коридор Китай-Пакистан). Цель всех этих проектов, находящихся пока в зачаточном состоянии, состоит в формировании большого пояса, связывающего три континента, в создании условий для сближения капиталов и валютной интеграции, а также обширной торговой сети, которая будет простираться от западной части Тихого океана до Балтийского моря. Китай также проявляет интерес ко многим предложениям по укреплению взаимосвязанность, выдвигаемым страны. Пекин выказывает готовность быть активным участником и ключевым проводником, чтобы обеспечить совместное процветание других стран региона и возможность в полной мере воспользоваться плодами экономического роста
Китая.
С китайской всеохватывающей экономической мощью, находящейся на подъеме, вполне можно представить себе интегрированную азиатскую экономику, полагающуюся китайскую экономику. В экономической модели Восточной Азии четко просматривается преобразованная модель «стаи летящих гусей», которой в середине 1980-х годов придерживалась Япония. Модель была основана на вертикальной экономической интеграции с центром в Японии посредством движения капитала, передачи технологий и поставок комплектующих деталей, а также на четком региональном разделении труда и производственной кооперации между соседями Японии. Ключевым вызовом для региональной экономики в ближайшие несколько десятилетий является вопрос, достаточен ли экономический потенциал Китая и его политические навыки для той роли, которую ранее выполняла Япония. Сможет ли Китай возглавить новый тип Восточной Азиатской или даже просто Азиатской социально-экономической модели. Несмотря на общую экономическую мощь Китая, особенности китайского варианта региональной интеграции до сих пор еще не совсем ясны.
Среди четырех составляющих, чаще всего ставится под вопрос именно способность Китая вести и реорганизовывать региональное представление о креативности. В последние три десятилетия китайский феноменальный экономический рост в значительной степени основывается на экспорте в развитые страны трудоемких товаров, требующих низкой квалификации, что способствовало созданию образа товаров “Сделано в Китае” как синонима товаров некачественных. Однако в отдельных высокотехнологичных отраслях и отраслях с высокой добавленной стоимостью, уже можно наблюдать серьезные успехи китайских компаний. Среди них, Huawei и ZTE в области телекоммуникаций, Sany и XCMG Group в тяжелом машиностроении. Кроме того, после очень трудных 1990-х годов неожиданное улучшение продемонстрировала оборонная отрасль, особенно, в производстве реактивных истребителей, в области глубоководной разведки и космических технологий. Технический прорыв в этих секторах в скором времени дойдет до гражданских отраслей. Однако технологическая база, которая могла бы соответствать японской модели «стаи летящих гусей», пока еще не создана, а способности Китая по возрождению и укреплению региональной интеграции по линии “креативности” далеко не очевидна.
Чтобы лучше реализовать потенциал всего региона, необходима более тесная региональная интеграция. Но исключительное разнообразие уровней экономического и политического развития, а также отсутствие границ и идентичности традиционно препятствует эффективной интеграции в Азии. Большинство существующих региональных механизмов (АСЕАН, АТЭС, Шестисторонние переговоры, ШОС, АСЕАН плюс три, ЕврАзЭС) были в основном попытками субрегионального сотрудничества, базирующегося на подходе «снизу вверх». В результате многообразный азиатский и Азиатско-Тихоокеанский регион до настоящего момента обслуживается несколькими перекрывающими друг друга организациями, которые включают различные группы стран, часто с очень разными взглядами на будущее региональной интеграции, что приводит к интеграции крайне неравномерной и неустойчивой.
Отчасти в ответ на отсутствие общерегионального механизма сотрудничества Председатель КНР Си Цзиньпин сделал заявление на 4-м саммите СВМДА в Шанхае о том, что “народы Азии должны руководить делами Азии, решать проблемы Азии и поддерживать безопасность в Азии”. Однако такое заявление само по себе не решает проблемы достижения консенсуса между различными азиатскими странами без четких границ и общей идентичности. Другими словами, несмотря на общий большой потенциал для дальнейшей интеграции и сотрудничества в отсутствии консенсуса в плане руководства и конкретной модели интеграции, любой потенциал может оказаться под угрозой.
Однако появляются и некоторые положительные признаки. В ответ на дефицит финансировании азиатских стран со средним уровнем дохода, особенно, Индонезии, Индии и Таиланда, Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (AБИИ), инициатором создания которого впервые выступил Китай в 2013 году, предлагает альтернативный источник финансирования. АБИИ будет ориентироваться, в основном, на строительство инфраструктуры в Азии для продвижения региональной взаимосвязанности и экономического сотрудничества. По состоянию на сентябрь 2014 года, по крайней мере, 21 страна в Азии и на Ближнем Востоке выразили заинтересованность в присоединении к АБИИ, который, как ожидается, будет создан до конца года.
Также важно не забывать тот факт, что стабильное всестороннее развитие по-прежнему остается главным императивом на национальном уровне для всех региональных акторов, а обеспечено оно может быть в большинстве случаев лишь при ориентации на регион. Эта гонка за процветанием, вероятно, является одновременно и подушкой безопасности для этого оживленного региона.
Тем не менее, политические амбиции и рост конкуренции за азиатское лидерство между Китаем, Японией и Индией может привести к асимметричной региональной интеграции. Кажется весьма вероятным, что все основные игроки будут энергично развивать экономическое сотрудничество со странами АСЕАН, поскольку они могут извлечь многочисленные преимущества из этих проектов, а также использовать его как инструмент для уравновешивания друг друга. Что касается треугольника «Индия-Китай-Япония», две стороны вполне понятны: наиболее вероятно, что индийско-японские отношения будут укрепляться как в политическом, так и в экономическом измерении, в то время как китайско-японские отношения, по-прежнему, будут характеризоваться соперничеством как в АТР, так и во всем мире. Индийско-китайские отношения в настоящее время переживает глубокое переосмысление, и есть большая вероятность того, что г-н Моди (премьер-министр Индии) и г-н Си Цзиньпин могут поднять двусторонние отношения на новый уровень, по крайней мере, в сфере инвестиций и торговли. Тем не менее, обе страны не уверены друг в друге в плане формирования новой повестки дня и оберегают себя, поддерживая более тесные союзнические отношения с Японией, Вьетнамом и Непалом со стороны Индии; с Пакистаном и Шри-Ланкой со стороны Китая.
Данный материал вышел в серии записок Валдайского клуба, публикуемых еженедельно в рамках научной деятельности Международного дискуссионного клуба Валдай. С другими записками можно ознакомиться по адресу http://valdaiclub.com/publication/
Источник: globalaffairs.ru.
Рейтинг публикации:
|
