В поисках новой модели
Правительство декларирует необходимость принципиальной перемены экономического курса
Действующая в России экономическая модель по стимулированию спроса исчерпала себя, страна должна встать на новые экономические рельсы, заявило МЭР. В этом же духе выступил на сочинском форуме глава правительства. Новая модель стимулирования предложения, а также диверсификации российской экономики – то, что надо, согласны экономисты. Правда, придется пожертвовать низкой безработицей.
Министр экономического развития Алексей Улюкаев предлагает поменять существующую экономическую модель развития. Модель восстановительного роста, которая начала действовать после кризиса 1998 года и после кризиса 2008 года, теперь просто «захлебывается, потому что основана на постоянном росте спроса», объясняет он.
«Если бы мы даже смогли каким-то образом спрос увеличить, то столкнулись бы с тем, что он не работает»
«Мы должны перейти от экономики роста спроса к экономике предложения. Ведь если бы мы даже смогли каким-то образом спрос увеличить, то столкнулись бы с тем, что он не работает», – говорит Улюкаев.
Глава Минэкономразвития сравнил выбор, который стоит перед российскими властями в экономике, с ситуацией в анекдоте, где родители выбирают, что делать – мыть перепачканных детей или родить новых. «Все-таки мыть, мыть всех подряд, – сказал Улюкаев. – Новых не рождать, а мыть».
Глава правительства Дмитрий Медведев также считает, что Россия находится на развилке. Она либо может продолжить очень медленное движение, близкое к нулевым темпам экономического роста, либо сделать серьезный шаг вперед, считает премьер-министр. Второй путь, по его словам, сопряжен с рисками, но следование первому сценарию еще опаснее, поскольку ведет в пропасть.
Кажущаяся надежной современная экономическая модель России может привести к нулевым темпам роста, потому что «опора на государственный спрос и бюджетные методы поддержки, конъюнктуру внешних рынков не может быть дальше единственным источником устойчивого роста». «Этот потенциал нашей страны исчерпан», – считает Медведев.
В связи с этим премьер заявил, что «мы обязаны найти другие источники роста, прежде всего те источники, которые есть в негосударственном секторе».
Старая модель исчерпала себя
Глава МЭР аргументировал, почему экономическая модель стимулирования спроса, где драйверами роста являются внешний спрос, внутренний потребительский спрос и внутренний инвестиционный спрос, просто исчерпала себя.
Во-первых, нет никаких гарантий, что внешний спрос будет расти дальше: «Есть риски рецессии в странах Европы, ухудшится ситуация в странах Азии, что означает риск снижения конъюнктуры экспорта товаров, ограничения внешнего спроса со всеми вытекающими последствиями для бюджета и т. д.», – пояснил Улюкаев.
Во-вторых, есть сомнения и по поводу роста внутреннего спроса со стороны населения. Сейчас, по его словам, «наш расчет на выход из нынешней тяжелой ситуации» и переход на темп роста от 3% в 2014 году до 3,3% в 2016 году «во многом увязан с внутренним спросом». Однако «возможно, что потребительское кредитование будет сокращаться в близкие периоды, это риск по розничному товарообороту», указывает Улюкаев.
И, наконец, министр не исключает снижения объемов кредитования для бизнеса и рисков по реализации инвестиционных программ естественных монополий.
Эксперты солидарны с МЭР. «Еще в прошлом году для нас было очевидно, что мы будем бороться за 2,5% роста экономики, а сейчас рост в 1,5% – это уже хорошо. Ситуация стремительно ухудшается, и, на мой взгляд, внутренних причин для этого больше, чем внешних. И основная внутренняя причина – это неэффективность существующей модели экономики, плохая бизнес-среда и нежелание предпринимателей инвестировать и расширять производства», – говорит газете ВЗГЛЯД директор Центра структурных исследований Института экономической политики Гайдара Алексей Ведев.
«Начиная с 2004 года в России установилась устойчивая модель экономического роста, основанная на расширении внутреннего спроса. Сначала внутренний спрос расширялся за счет экспортных поставок и роста цен на нефть. Потом добавились банковское кредитование и приток капитала», – рассказывает Алексей Ведев. В итоге экономика даже неплохо росла – в среднем на 7% в год. После кризиса 2008 года модель стимулирования спроса сохранилась.
«Однако как показывают исследования Центра структурных исследований Института Гайдара, данная модель оказалась неэффективной, поскольку реакция экономики, реального сектора на расширение внутреннего спроса оказалась слабой. Расширение внутреннего спроса только на 20% покрывалось ростом производства, а все остальное покрывалось инфляцией и импортом», – отмечает Ведев.
Так, если мы на 100 рублей увеличиваем внутренний спрос (за счет доходов от нефти, экспорта и банковского кредитования), то лишь пятая часть – 20 рублей – покрывается ростом производства, а остальные 80 рублей покрываются ростом импорта (20–25 рублей) и инфляцией (55–60 рублей).
«Поэтому сохранять эту модель и накачивать экономику деньгами, например, на бюджетные расходы или денежные эмиссии сейчас неэффективно. Отклик крайне низкий. Все сводится к необходимости смены моделей, нужен переход от экономики спроса к экономике предложения. Надо создать такие условия, при которых предприятия начнут более активно откликаться на расширение внутреннего спроса не ростом цен, как сейчас, а ростом производства и инвестиций», – соглашается с МЭР экономист.
«При новой модели мы должны перейти от 20% хотя бы к 35–40% покрытия внутреннего спроса ростом производства. Примерно такой же уровень в 35–40% показывают Китай и США», – отмечает Ведев.
«Именно поэтому как американская, так и китайская экономики сейчас более чутко реагируют на монетарные импульсы. Это означает, что в рамках нашей нынешней модели политика количественного смягчения в России будет абсолютно неэффективна», – добавляет собеседник газеты ВЗГЛЯД. Вот когда Россия перейдет на такой же высокий уровень покрытия внутреннего спроса внутренним производством, только тогда можно начинать смягчать монетарную политику.
Диверсификация экономики
Глава МЭР уверен в необходимости диверсификации российской экономики. Первая задача ведомства, по его словам, «запустить механизм снижения издержек, начиная с инфраструктурных компаний, через долгосрочное и прозрачное тарифообразование – и дальше по всем циклам в экономике». Первым шагом к такой политике уже стала заморозка тарифов в 2014 году, напомнил Улюкаев. Вторая задача ведомства – «максимально способствовать поддержке малого и среднего бизнеса».
Медведев также выступил за политику урезания расходов. Он призвал прекратить финансировать неэффективные проекты и учреждения. «Нам нужно оптимизировать текущие расходы бюджета, прекратить тратить деньги на неэффективные проекты или неэффективные учреждения и в целом стремиться сделать нашу государственную машину компактной, недорогой и по возможности максимально эффективной. Это стратегический приоритет», – сказал Медведев.
Глава правительства также предложил непопулярные меры. Он предложил отказаться от политики сохранения занятости населения любой ценой и пойти на сокращение неэффективных рабочих мест. Тем более что Россия может себе это позволить, так как имеет очень низкий уровень безработицы по сравнению с европейскими странами.
«Безусловно, это очень болезненная тема... И принимая такие решения, нужно действовать очень взвешенно, одновременно давая людям возможности для повышения квалификации, для освоения новой специальности», – добавил премьер. Однако, по его словам, «очевидно, что кому-то – это может быть довольно значительная часть населения – придется менять не только место работы, но и профессию и место жительства».
Медведев потребовал более эффективно использовать трудовые ресурсы в бюджетном секторе и стимулировать поздний выход на пенсию для наиболее квалифицированных работников.
Есть стимулы для смены модели
Алексей Ведев из Института Гайдара согласен с необходимостью сокращать издержки и развивать малый и средний бизнес.
«Эффективность государственных расходов – это ключевой вопрос для государства. Госрасходы, в том числе на инфраструктурные проекты, часто неэффективны, а увеличение выделяемых на них средств лишь приводит к росту цен и расходов, но не к физическому росту числа дорог, домов и т. п.», – отмечает Алексей Ведев.
«Доля среднего и малого бизнеса в России по мировым меркам крайне мала – 15–17%. И последние лет 15 эта пропорция не меняется. Также весь малый бизнес у нас ассоциируется с услугами, торговлей и посредничеством. Тогда как в Германии и в целом в Северной Европе малый бизнес – это инновации, это качество», – указывает на проблему собеседник газеты ВЗГЛЯД.
«Поэтому, на мой взгляд, государство должно не только поддерживать малый бизнес, но и стимулировать его развитие в разных секторах. Малый бизнес надо поддержать в обрабатывающей промышленности, в сферах развития сложных технологий, в том числе за счет субсидирования процентных ставок, которые высоки для него. Но, конечно, надо не просто заливать деньгами малые предприятия, а должен быть селективный подход», – считает экономист из Института Гайдара.
Министр по вопросам Открытого правительства Михаил Абызов согласен, что основным драйвером экономического роста при новой модели развития должен стать средний и малый бизнес. И уже сделаны первые шаги в этом направлении. «К примеру, широкие возможности для развития малого и среднего предпринимательства дает новая контрактная система госзакупок. Малый и средний бизнес должен получать 15% госзаказа и конкурировать с более крупными игроками, обострять конкуренцию, расти. Это, по оценкам экспертов, может дать государству до 700 млрд рублей ежегодной экономии», – посчитал Абызов.
«Для перехода к новой модели стимулирования предложения необходимо также улучшить бизнес-климат и деловую среду. Предприниматели должны не бояться расширять свои производства и инвестировать в мощности. Для этого надо создать защиту собственности, конкурентную среду и весь набор, о котором все давно говорят», – отмечает Алексей Ведев.
Тем более что на реализацию этого шага не надо много времени. «Мировая практика показывает, что при наличии политической воли совершить такой переход можно достаточно быстро. За полгода-год можно кардинально изменить бизнес-климат и оживить производство. Как будет на самом деле, трудно сказать», – отмечает Ведев.
В свою очередь директор аналитического департамента United Traders Михаил Крылов настроен скептически.
По его словам, правительство собирается сэкономить за счет «сокращения госслужащих на неэффективных предприятиях, скорее всего, социальной сферы, на которую с января было потрачено 2,1 трлн рублей». «Вряд ли сокращению подвергнутся оборонные проекты или крупные государственные стройки. Их долгосрочная выгода в аспекте корпоративных финансов заключается в возможности выйти из проектов через продажу, получив прибыль для государства», – поясняет он.
«B обрабатывающем секторе идея производить больше товаров без стимулирования внутреннего спроса и повышения их качества ориентирована прежде всего на экспорт. Издержки производственной сферы слишком велики для малого и среднего бизнеса. Эти виды бизнеса могут успешно развиваться в сфере услуг, но многие из них, тем не менее, невозможно экспортировать, а значит, все останется, как есть, тогда как в социальной сфере будут сокращения», – говорит Крылов.
Впрочем, уже ощущаемые бюджетные ограничения все же должны подтолкнуть правительство к реальной смене модели экономического роста. «Чем жестче будут бюджетные ограничения, тем, конечно, более эффективные и оперативные решения станут принимать чиновники», – считает Ведев, добавляя, что стимулом к переходу на новую модель экономического роста также может быть и падение цен на нефть, но России, конечно, хотелось бы избежать такой ситуации.
Комментарии экспертов
Источник: vz.ru/.
Рейтинг публикации:
|
Налоги вообще нужно не повышать, а снижать. Нам нужны по-настоящему высокие налоги на нефть и газ и низкие – на высокотехнологичное производство. Более того, раз у нас небольшое высокотехнологичное производство, налоги на него вообще можно обнулить. // ВЗГЛЯД