Все мы теперь греки: не хотим слышать правду о налогах ("The Washington Post", США)

Купив ветхий пастуший домик на греческом острове, я совершенно не планировал играть какую-либо роль в финансовом кризисе, сотрясающем ныне Европу. Тогда я жил в Бейруте и хотел найти прибежище, чтобы скрыться от рукотворных бурь, а не оказаться в центре новых.
Это было в 1974 году. В Греции только что была свергнута военная диктатура. Приобретение дешевого дома в молодой демократии было способом отметить это счастливое событие. Эта сделка стала возможной благодаря тому, что греки платили лишь символический налог на недвижимость.

Оказалось, что мои греческие друзья и соседи платили далеко не все налоги — что недавно с досадой выяснил Европейский Союз. Что в этом удивительного — загадка для каждого, кто жил в Греции. Греки в совершенстве овладели искусством доения собственного правительства и явно не собирались относиться иначе к далекому и щедрому европейскому казначейству в Брюсселе.
«Рассчитывать на увеличение бюджетных показателей после присоединения Греции было романтической политикой», — признает один мой французский друг, работавший в правительстве, которое в 1981 году выступало за вступление Греции в ЕС. Я понял, к чему он клонит — не забывайте, что это я принял решение в сфере недвижимости, вдохновленный падением диктатуры. Но мы с Европейским Союзом не могли предполагать, что Goldman Sachs научит греков еще более изощренно накапливать и скрывать государственный долг и тем самым позволит этим на вид простоватым, забавным и солнцелюбивым ребятам подвести некогда величественный евро к краю пропасти.
Вы можете отметить, что в чем-то я сочувствую грекам. Это объясняется многолетними дружескими отношениями, особенно с семьей Вангелиса, пастуха, который присматривал за моим домиком. Десять лет назад он умер, и у меня уже не хватило духу вернуться в его деревню. Но есть и более важные причины, по которым они заслуживают нашего понимания.

Греки — прообраз того, во что сегодня превращаемся все мы. Опасные воды, поглотившие Георгиоса Папандреу, подступают к горлу лидеров остальных развитых стран. Вскоре им, как и бывшему премьер-министру Греции, придется признать — перед избирателями, которые никак не хотят их услышать — что они не смогли сдержать обещания о снижении налогов и повышении социальных выплат. «Все мы теперь греки», — можно сказать, перефразируя Ричарда Никсона, высказавшегося так о кейнсианстве.
Папандреу стал первым европейским лидером, сброшенным в море; своей очереди дожидается премьер-министр Италии Сильвио Берлускони. Единственное, что остается лидерам других стран, привыкших жить не по средствам и отказывающихся задуматься об этом всерьез, — это порассуждать о вариантах своей политической кончины.
Что касается Папандреу, то дозу быстродействующей цикуты он предпочел медленному политическому самоубийству, которое ему предлагали европейские партнеры. Во главе с канцлером Германии Ангелой Меркель они потребовали, чтобы он положил начало десятилетнему периоду мер жесткой экономии, жертв и реформ, призванных изменить политическую и экономическую культуру, в обмен на 11 млрд. долларов для погашения облигаций, срок которых истекает в декабре, и обещание еще 30-40 млрд. долларов на погашение облигаций со сроком уплаты в 2012 году.

Очевидно, что греческий лидер плохо продумал инициативу с проведением референдума. О своем предложении он не сообщил не только Меркель и президенту Франции Николя Саркози, но и собственному министру финансов и союзникам в Международном валютном фонде. Идея референдума и полномочия Папандреу испарились на фоне возмущения общественности, неготовой к мерам экономии.
Теперь убеждать греков принести эти жертвы будет правительство национального единства. Но лидеры Европы по-прежнему стоят перед выбором между подлинно федеральной структурой с большим распределением ответственности (анафема немцам) и возвращением к крупномасштабной зоне свободной торговли. Компромиссный вариант оказался неустойчивым. Но, сказав об этом своим избирателям и попытавшись изменить ситуацию, Меркель, Саркози и прочие могут лишиться работы — точно так же, как и американские политики рискуют политическим самоубийством, если честно заговорят о подлинно действенных средствах решения проблем нашей страны.
Свою греческую развалюху я продал несколько месяцев назад. Теперь мне не нужно ехать в Грецию, чтобы оказаться среди людей, рефлекторно противящихся повышению налогов ради решения проблем государственного долга и устаревания инфраструктуры страны. И, увы, мне не нужно ехать в Грецию, чтобы найти политических лидеров, слишком боязливых, чтобы бороться за предложения, которые выдвигаются комиссиями по снижению дефицита, создающимися по их же распоряжению. Этого добра хватает и у нас в США.


Джим Хогланд — обозреватель Washington Post и приглашенный научный сотрудник Гуверовского института

Рейтинг публикации:

0

Комментарии (1) | Распечатать

Добавить новость в: