Уже создаётся моральный кодекс строителя трансгуманизма, члена постчеловеческого роевого общества
Каждый год в августе среди пустыни Блэк-Рок (штат Невада) возникает временный город, куда съезжаются десятки тысяч крайне высокооплачиваемых молодых профессионалов: айтишников, криптовалютчиков, брокеров, артистов и блогеров со всего мира. Им предстоит принять участие в обряде сожжения человека — пока что не настоящего, а его модели, чучела.
Участники ритуала располагаются в машинах, автофургонах и вагончиках вокруг центральной площади Бесконечности, расположенной в русле высохшей реки. (Здесь был центр угасшей индейской культуры.)
Там, в центре круглой площади, среди огромных шатров, и возвышается гигантская фигура человека, которая в конце будет торжественно уничтожена. Эта церемония символически указывает на «подрывные технологии», которые призваны кардинальным образом изменить мир и человека.
Разработчики церемонии наверняка учитывали ритуалы гаитянских колдунов вуду, с их поверьями о том, что проклятие и даже смерть человека можно перенести с его чучела на саму личность. Возможно, ритуал «Горящего человека» (ГЧ, Burning Man) демонстрирует стремление к тому, чтобы, наконец, избавиться от столь непредсказуемого и непокорного существа, как Homo sapiens, заменив его более предсказуемой «моделью».
Если посмотреть видео ГЧ, создаётся впечатление, что участники церемонии пародируют всё — от известных религий до малоизвестных сект, и от азиатских культов до американских тайных обществ, объединяющих сильных мира сего.
Например, ГЧ — это явная пародия на Богемский клуб, в котором состояли и, судя по всему, состоят ключевые фигуры американской элиты. Клуб был создан в Калифорнии (Сан-Франциско) полтора века назад и первоначально привлекал артистов, музыкантов, писателей — деятелей творческой богемы, откуда и его название. Вполне вероятно, что их объединяла не только любовь к разговорам о философии и политике. Не стоит забывать, что Сан-Франциско — мировая столица гомосексуализма, и представители секс-меньшинств стоят у руля индустрии развлечений. Учитывая тогдашние законодательные и этические запреты на гомосексуализм в США, можно понять наличие покрова тайны, окружающей до сих пор деятельность этого клуба.
Со временем встречи членов клуба переместились в более укромное место, чем Сан-Франциско, — на север Калифорнии. Там, в роще древних деревьев секвойи и теперь собираются члены клуба. В Богемской роще в разное время видели Рональда Рейгана и Генри Киссинджера, Джорджа Буша-старшего и Ричарда Никсона, Теодора Рузвельта, Герберта Гувера и многих других политиков. Сюда приходят промышленные и финансовые магнаты, а также деятели индустрии развлечений.
Многие узнали о существовании Богемского клуба после сериала «Карточный домик». В восьмой серии пятого сезона главный герой Фрэнк Андервуд, уже бывший к тому моменту президентом США, принимает участие в обряде некоего общества «Елисейские поля». Прототипом этого общества, как писали критики, и послужил Богемский клуб.
Андервуд становится свидетелем символического жертвоприношения, которое совершают при свете факелов люди в капюшонах, надвинутых на лица, — очень похоже на то, что происходит в Богемском клубе. Это было задокументировано: есть старый чёрно-белый любительский фильм, в котором показан этот обряд, — он и послужил источником творческого вдохновения для авторов сериала. Сама церемония происходит в полной тишине, лишь ветер шумит в кронах секвой. Сначала между стволами мелькают огни, потом на берегу озера появляется группа людей в разноцветных одеждах с капюшонами а ля Ку-клукс-клан. Одни несут гроб, в котором лежит жертва, другие факелами освещают дорогу. В клубах дыма по озеру скользит чёрная гондола с чёрным человеком. Гроб кладут на лодку и отправляют на другой берег к гигантскому храму. Он же — полая изнутри статуя совы. Зловеще светятся её пустые глазницы — сова ждёт кровавого дара. Вместе с ней ждут стражи храма в причудливых одеждах и главный жрец. Гондола пристаёт к берегу, открытый гроб выносят на берег, кладут на алтарь и поджигают под крики собравшихся «Освободи нас!». (Запомним это: «Освободи нас!») В «Карточном домике» сжигается человеческое чучело с согнутыми в коленях ногами.
После выхода сериала стали поговаривать о странных практиках в Богемской роще, куда можно попасть только по личному приглашению. Поговаривали и о том, что могущественные американские олигархи собираются там, предаются гомосексуальным оргиям и поклоняются дьяволу.
Как же соотносятся ГЧ и указанный клуб? У них есть общая «идеология» — трансгуманизм. Он объединяет сегодня часть старых элит и новый, нарождающийся политический класс технократических «младотурок». Первые — именно их верхушка собирается в Богемском клубе — циники, которые верят только во власть любой ценой. Их образ раскрыт в «Карточном домике». Вторые, «младотурки», или «цифроволки», — это относительно новая часть политического класса, которая появилась совсем недавно, в последнюю четверть века, и ещё толком не заявила о себе. Первые уходят корнями в династии «старых денег» и магнатов XIX века. Вторые — выскочки, разночинцы. Но именно у них ключи от будущего — или, вернее, они хотели бы, получив эти ключи, навеки сохранить их у себя.
Оккультная «трансцендентность»
Присмотримся поближе к тому, что происходит в августе в глухом, хорошо охраняемом углу пустыни Black Rock («Чёрные камни»). Совершаемое там очень хорошо характеризует этику «младотурок» — технократов. Мы увидим их сходство и отличия от «старой элиты», которая, на мой взгляд, выдохлась, ослабела и постепенно начинает передавать им бразды правления.
Burning Man определяется в справочных материалах как «фестиваль, посвящённый сообществу, искусству, самовыражению и самообеспечению». Он продолжается девять дней. Кульминация фестиваля, праздник Сожжения Человека, происходит в субботу вечером перед Днём труда, которое отмечают в Соединённых Штатах в первый понедельник сентября.
Датам оккультисты, как известно, придают особое значение. Интересно, что впервые Человек был сожжён устроителями 22 июня 1986 года. Гитлер выбрал этот же день — Солнечного Солнцестояния — для нападения на СССР. Возможно, конечно, это чистое совпадение
По легенде, фестиваль придумал «альтернативный» художник, поэт и активист Ларри Харви (он умер в 2018 году). В одном из интервью Харви объяснял появление ГЧ так: «В этом обществе у нас особо нет ритуалов. В общем, они есть: футбольные игры, Супер Боул. Но когда проходит Супер Боул, когда заканчивается футбол, твоё возбуждение спадает, и ты начинаешь понимать, что в сущности всё это бессмысленно. Здесь нет трансцендентности… Мы проживаем жизни, которые омертвляюще пассивны. Для каждого есть персональное стойло, как для скота».
Любопытный парадокс. Харви и друзья удовлетворили запрос на трансцендентность со стороны тех, кто на словах отрицает всё, что как‑то связано с верой и религией: ведь «поджигатели» — это, как правило, создатели высокотехнологичных стартапов, исследователи и разработчики в таких областях, как нейробиология, криптовалюты, блокчейн, когнитивные науки и так далее.
Национальное общественное радио США NPR так характеризует фестиваль, основанный Харви: «Когда‑то считавшийся подпольным собранием богемы, «Горящий человек» превратился в место сбора наиболее влиятельных лиц в социальных сетях, знаменитостей и элиты Кремниевой долины». Названия фирм-организаторов выдают трансгуманистическую повестку: среди них и «Чёрный камень», и «Горящий человек», и «Человек будущего».
Как можно понимать «горящего человека»? Прежде всего, как расставание с «человечным, слишком человечным», как конец существования вида Homo sapiens, как торжественный ритуал, прославляющий гибель человека, его тела и души. Девять дней тело и душа Человека или его модели (типа куклы вуду) готовятся к смерти под песни, пляски и веселье собравшихся, затем всё это драматически сжигается. Смерть старого человека, Homo sapiens — это одновременно и рождение из человеческого пепла Сверхчеловека, пока в виде духа, который вселяется в собравшихся и побуждает их творить его дела во имя торжества того, кто это затеял.
Здесь имеет место трансгуманизм — самая успешная в последние десятилетия квазирелигия, которая завоевала души и сердца научно-технической интеллигенции, многочисленных инженеров и разработчиков. Именно эти люди, «базаровская» интеллигенция XXI века, и ездят на «Горящего человека».
Создатели Левиафана
Интересно, что название Black Rock носит и крупнейшая в мире компания финансовой аналитики, или, точнее, предсказаний финансовых рисков, под управлением которой на январь 2021 года находилось 8,67 триллиона долларов. В империю Black Rock, которая продаёт «оценку и управление рисками», входят сотни ведущих пенсионных и благотворительных фондов США и мира, страховые компании, банки, крупные корпорации и другие учреждения. Эта империя продаёт им будущее. То, что в «дивном новом мире», создаваемом компанией, будущее можно купить, не ново: этим занимались банкиры со времён шекспировского Шейлока.
Новым, однако, является масштаб купли-продажи. Похоже, эти ребята заполучили всё будущее всех грядущих поколений до Страшного Суда. Это они вырастили Цифрового Левиафана, чтобы он строил будущее — для стран, отраслей, предприятий, отдельных людей — «согласно купленным билетам». И тогда мечта магнатов, таких как Ротшильды, — походить на аристократические династии — будет подкреплена не просто большими деньгами — а ещё и душами, которые они приобретут по разумной цене. Тогда, и только тогда их империя преодолеет рамки материального мира и станет частью мира духовного, совершив переход на тот уровень, где сияют хрустальные небеса вечности.
Информация о том, как организована работа «Чёрного камня», само собой, крайне скудна — но, скорей всего, именно задача управления активами Ротшильдов является основной целью компании. Возглавляет «Чёрный камень» её основатель Ларри Финк, известный финансовый авантюрист и ярый сторонник «Великой перезагрузки» — по Клаусу Швабу.
Лет двадцать назад, просадив деньги инвесторов в одном из своих рискованных проектов, Финк не имел ничего, кроме мультимиллионных долгов. Но чья‑то невидимая рука, видимо, какого‑то особого рынка, посадила его в кресло главы Black Rock. С этого момента он распоряжается денежными потоками целых стран, их премьерами, президентами и депутатами. У него в кармане партии и ассоциации, частные и государственные фонды, научные и культурные учреждения, СМИ и целые рои «инфлюэнсеров», или «влиятелей», которые на кого надо повлияют и донесут соответствующие указания.
Компания Black Rock создала в начале 2010‑х систему с искусственным интеллектом Aladdin, которая анализирует глобальные финансовые рынки и управляет всеми этими активами, направляя их в нужные отрасли. Тем самым другие отрасли и предприятия, напротив, обескровливаются, лишаются финансирования и выходят из игры.
Aladdin постоянно подсчитывает, что и кто в мире сколько стоит. Эта структура постоянно, в режиме реального времени корректирует данные цены в зависимости от любых новостей. Английский журнал «Нью стейтсмен» писал, что «Аладдин» — это компьютер, который сильнее, чем все традиционные политики, — потому что они так или иначе находятся под его контролем или у него в управлении. «Аладдину» известно заранее, как поступит тот или иной политик, все они уже являются частью схемы, алгоритма его работы. Нет ничего, что бы «Аладдин» ненавидел больше, чем непредсказуемость поведения, именно поэтому управление будущим — самая важная часть его действий.
«Роевые» учения
На «Горящем человеке» через конкурсы, через разработки и подготовку к мероприятию, через реакцию участников на проекты и речи друг друга происходит своего рода коллективный мозговой штурм. Во время него решаются некоторые проблемы, очень важные для совершенствования Цифрового Левиафана, для его глубокого внедрения во все области жизни — с целью устранения человека из контура принятия решений.
Возможно, цель ГЧ в том и состоит, чтобы через перебор сотен, тысяч вариантов наткнуться на идею такого соединения живого и мёртвого, такого их сплава, которое переживёт любые испытания — даже испытание смертью.
Большинство «поджигателей», или burners, как называют друг друга участники мероприятия, разумеется, не задумываются о «философии горения» и о высшей цели ритуала. Очень важна сама игровая атмосфера фестиваля, его заточенность на аудиторию «вечной молодёжи», когда и в 70 лет стараются походить на 20‑летних. Это достигается через внешнее копирование, поэтому здесь следят за модными «приколами», явлениями, словечками, понятиями. С другой стороны, «производители новых мемов» могут привезти и обкатать их в Неваде. На Burning Man они рождаются, тестируются на «инфлюэнсерах» с тем, чтобы затем их применили в глобальном масштабе.
Не случайно многие образовательные методики основаны сейчас на принципах игры. Это относится не только к школам и университетам, но, например, и к деловым, и к организационным играм, которые проводят у себя весьма серьёзные организации с участием разного рода методологов. Не стоит забывать о военных учениях, которые в английском так и называются — «war games». Через игру материал лучше «заходит», игроки вырабатывают «чувство локтя», и часто принципы, выработанные в играх, переносятся в жизнь — как это происходит в английской или американской политике. Палата общин, например, состоит из двух «команд» со спикером-рефери.
Здесь, в невадской пустыне, из этих десятков тысяч молодых людей со всего мира (в последнем ГЧ принимало участие более 78 тысяч человек) и формируются кадры, которые впоследствии будут брошены на «ударные левиафановские стройки».
Так формируется тот самый рой активистов Нового мирового порядка (НМП), где каждому уготовано своё место. И сетевая структура управления роем подразумевает определённое равенство всех перед всеми. Угнетение, рождённое самим фактом отсутствия будущего, распределено Цифровым Левиафаном на всех достаточно равномерно. Более того, на высших, возможно, ляжет более существенная тяжесть — просто потому, что они знают несколько больше среднего. А на некоторых из них ляжет ещё и обязанность решать, кто что будет знать.
Нагрузка для ума и тяжесть сознания, которую снимут с низших, будет всячески облегчена возможностями отвлечения. И определённая роевая «этика и мораль», о которой речь ниже, будет скомпенсирована для высших возможностями жесточайших феодальных игр. Это будет своего рода средневековая охота на людей или развлечения с мучениями в стиле маршала Жиля де Рэ или «Пиццагейта».
«Построим заново лучше»
Через фестиваль-игру «поджигатели», они же разработчики и перспективные владельцы «подрывных технологий», выучивают свои роли в будущем роевом обществе. Среди них есть добровольцы, есть стражи, охраняющие Храм. Есть и жрецы-организаторы, которые задают тему каждого года. И в соответствии с этой темой называется храм, которому предстоит сгореть вместе с Человеком в его центре. В 2000‑м году это был храм Разума, в 2001‑м — храм Слёз, в 2010‑м — храм Потока, на следующий год — храм Перехода, в 2012‑м — храм Юноны. В 2019 году называние было храм Направления, и он был выстроен в стиле японской гробницы.
К подножию храма «поджигатели» несут разные предметы и украшения — в память об ушедших людях или событиях. Каждый год храм выстраивается заново и сгорает вместе со всем содержимым, которое вывозится на свалку, согласно принципу «неоставления следов» (о нём — ниже).
Пустыня для презентации планов цифроволков и их самих выбрана не зря. Природный минимализм подчёркивает здесь их отношение к природе — и к человеку — как к чистому листу бумаги, на котором, как говаривал председатель Мао, можно писать любые письмена. Всё расчистить, сжечь — и построить всё новое. Вот о чём идёт речь, вот в нескольких словах и весь план.
Пустыня здесь представляет человека, его душу, иссушённую десятилетиями бездумного потребительства, Она, в представлении цифроволков, готова освободить место под заполнение алгоритмами. Через огонь природа, понятая как Цифра, возвращается к себе, пепел уходит к пеплу. И точно так же сожжённый Человек уходит в цифровую нирвану и там, потеряв себя, обретает бессмертие. Всё, имеющее отношение к природе или к тому, что мы привыкли понимать под природой, по замыслу «поджигателей» должно уйти, должно быть расчищено — и на месте этого расчищенного должна появиться новая внутренность — внутренность искусства.
Именно это искусство, созданное в стерильной пустоте самоуничтожающейся каждый год пустыни, должно войти в плоть и кровь пока ещё не до конца цифрового мира.
Во всяком случае, проект этот анонсирован под именем из трёх Б: Build Back Better. Кто‑то мог бы предложить перевод «восстановим лучше», но я думаю, речь идёт не о восстановлении, хотя некоторым бы этого хотелось. И такую возможность двусмысленный или многосмысленный лозунг как бы предполагает.
Но вся логика Цифрового Левиафана, да и ритуал, который я здесь описал, говорит о том, что это именно постройка с чистого листа: «Построим заново лучше».
Впрочем, из того, что было, останутся имена — и сама матрица. Не забываем верность того, что остаётся от «элиты», принципу «изменить всё, чтобы ничего не изменилось». Их надежды тщетны — старые «элиты» будут сожжены среди первых.
Фразу Build Back Better первым из государственных деятелей публично озвучил британский премьер Борис Джонсон еще 1 июля 2020 года. И уже 22 сентября 2020 года то же выражение использовал в своей ключевой предвыборной речи Джозеф Байден, тогда ещё кандидат в президенты США. Потом лозунг подхватили другие деятели, от Билла Клинтона до генсека ООН Антониу Гутерреша, и стало ясно, что девиз согласован в «идеологическом отделе». Но что всё‑таки они имеют в виду? Build Back Better — «Построим заново лучше» — разумеется, относится, прежде всего, к человеку.
Роевая санкция
«Горящий человек» — не просто развлечение для сверхбогатых и фестиваль эксцентриков, это — зародыш новой религии, нового мира и нового «человека». Её целью является создание «неочеловека», цифрочеловека, человекоданного, Homo datum. Пропагандисты Нового Мирового Порядка считают это не нисхождением, а восхождением — ибо в их представлении Сверхчеловек родится после абсолютной утраты им сознания или совести.
Именно Сверхчеловек, «необог», Homo deus, по выражению одного из идеологов глобальной техносекты Юваля Ноя Харари, должен получиться из трансформации Homo sapiens в результате воздействия на него новых технологий, прежде всего, когнитивных и биологических. Ритуал сожжения Homo sapiens символизирует воздействие этих технологий, приложенных, прежде всего, к сознанию, совести человека.
Совесть тормозит движение этого существа на пути к чистому, беспримесному господству, она создаёт когнитивные искажения, которые белокурая бестия непременно преодолеет. Для этого он/она/оно должно будет избавиться от тех, кто возмущает дыру, оставшуюся у него после извлечения сознания.
Но та дырка от фантома, где находилась совесть, а вместе с ней и сознание, будет явно испытывать фантомные боли. Поэтому жрецы «вставят» в эту дыру новую фантомную совесть, новую этику, новые правила поведения.
Эти новые нормы уже существуют. Новое поведение будет роевым в своей основе, человекоданное может существовать лишь в составе роя, массива других человекоданных. Роевое поведение будет основано на роевой санкции. Операция по обезличиванию населения идет вовсю. Успехи в этой операции огромны — люди во многих странах уже готовы отказаться от своего лица на публике, от своей суверенной личности в обществе. Они даже готовы предоставить свое тело Техноматке для роевых экспериментов.
Сама власть Левиафана при НМП не будет ощущаться напрямую. Не будет и «несчастных жертв», ибо выработка определённого уровня счастья войдёт в функционал системы. Возможно, вне закона они сделают и само понятие «несчастье». Все будут сидеть на короткой цепи, но при этом окажутся счастливы. Все заботы о юридическом и этическом оправдании любого поступка цифрочеловека возьмёт на себя роевое сознание, которое будет автоматически предоставлять ему/ей/it роевую санкцию.
Роевая санкция — очень важный, ключевой момент существования датачеловека и одновременно базовый элемент управления им. Уже сегодня она воспринимается как некая нужда. Владимир Набоков в своём романе «Приглашение на казнь» рисует образ Цинцинната Ц — непрозрачного человека, который совершил «гносеологическую гнусность». Он осмелился проявить свою субъектность в каком‑то непринятом, неодобренном обществом виде. Примерно как сейчас некоторые осмеливаются не носить маску — хотя бы для видимости, для простого подтверждения своей безлицести. Они не пытаются хотя бы прикинуться безлицыми, хотя бы подать знак в виде приспущенной на подбородок маски. Это было бы знаком о том, что наличие у них видимого лица не свидетельствует об их индивидуальности, это просто некий физический недостаток или, может быть, болезнь.
Воображаемое общество, которое описывал Набоков, относится к первому Новому времени — периоду истории после той трансформации, которую некоторые именуют «промышленной революцией». Тогда изощрённых технологий контроля и управления ещё не было, поэтому у героя Набокова есть масса возможностей скрывать свои «мыслепреступления».
Наше второе Новое время началось не с внедрения в производство неких новых технологий, а с превращения мира в глобальный концлагерь во время фейковой «пандемии». Во второе Новое время становится возможным отследить — хотя бы по косвенным признакам — мыслепреступления и наказать виновных в них.
Левиафан здесь должен будет решить довольно сложную задачу по настройке роевого сознания с тем, чтобы оно, в моментальном режиме, «вело» каждого человека и вырабатывало санкции на его или её поведение. Система при этом должна будет не просто направлять людей и управлять ими, но и выполнять все свои остальные задачи. Выработка миллиардов санкций одномоментно — сложнейшая математическая задача, представляющая вызов для системы, но без её решения невозможно функционирование. Вначале в решении задачи будут участвовать человеческие коллективы, прежде всего, обучая Левиафана, но и порой принимая за него решения. Затем решения будут поступать в компьютерные системы — и со стороны будет создаваться впечатление, что решение принято безжалостной машиной, хотя на деле во многих случаях это будет не так. Но таким образом Левиафан станет вырабатывать в своих рабах не просто авторитет, а чувство слепого подчинения, чувство, не терпящее сомнений.
Но как санкция может быть совмещена с остатками морали и права? Пожалуй что никак, и то и другое в конце концов исчезнет как отжившая своё концепция.
Дело в том, что мораль и право, к которым пришла европейская цивилизация в Новое и Новейшее время, подразумевают действие свободных агентов, будь то люди или организации, за которыми всё равно стоят люди. Капитализм также основан на свободном выборе свободных агентов. Здесь могут быть и когнитивные искажения, и манипуляции, и даже принуждение. Но при этом участники рынка выбирают своё место в нём и действуют в соответствии со своими внутренними установками. Именно поэтому такую роль в рыночных процессах играют деньги, которые фактически покупают согласие и участие. Люди выбирают своё поведение исходя из рациональных или иррациональных мотиваций, но в любом случае оно основывается на свободе индивидуальной личности. Свобода может остаться невостребованной или подавленной. Однако потенциально она есть, и она неявно включена во все уравнения рынка.
Человекоданное, Homo datum, эту свободу уже утрачивает, поскольку его поведение полностью предсказывается Левиафаном, и в случае, если он выбивается из проложенной для него колеи, у системы есть механизмы, чтобы вернуть его на «путь истинный».
Это, прежде всего, роевые механизмы. А разрабатываемый сегодня в Блэк-Рок-Сити «моральный кодекс строителя НМП» создаёт матрицу такого механизма. Эта матрица формируется на базе усвоения — здесь уже нельзя сказать «осознания» определённой системы ценностей. Указанная система пока ещё внешне достаточно близка человеческим нормам, во всяком случае, она понятна людям и даже может быть истолкована — ложно, конечно, — с человеческой точки зрения.
Растущая со временем внутренняя пустота ведёт к тому, что человека всё легче обратить в «данные», без которых рой существовать не может. Это уже происходит в процессе «цифровизации» и датаизации человека, создания его цифровой копии. Парадоксальным образом, взломанный и даже оцифрованный, человек, уже себе фактически не принадлежащий, до самой последней черты будет ощущать себя чем‑то единым, некоторым моральным агентом. Хотя это его агентство постоянно размывается, он деиндивидуализируется, его личность обобществляется. И даже свои внутренние состояния он теперь должен подстраивать под роевую санкцию. Фактически он уже не будет обладать автономией ни в глазах общества-роя, ни даже в собственном представлении.
При этом то, что в одном месте — у Цифрового Левиафана — прибыло, в другом месте — у человека — убыло. Поэтому крайне важным качеством станет умение самостоятельно убивать в себе все, что может напомнить о свободе. Важно умение самому делать из себя механизм Левиафана.
Сама роевая санкция только кажется коллективной. Хотя на данном этапе она будет вырабатываться как бы коллективно, на деле ей суждено представлять собой инструкцию Левиафана, переданную через нейросети, управляющие «коллективным» механизмом выработки решений.
Распоряжения окажутся персонализированы, то есть для каждого будут вырабатываться свои санкции. При этом их источник сохранит свою анонимность, распылив свой авторитет по всем сетям, разрешённым в рое. И никакого коллектива в условиях цифрового роя не образуется. На долю бывших личностей выпадает только обеспечение выполнения инструкций, помощь во взламывании отщепенцев и подталкивание в нужном направлении уже взломанных.
Интересно, что инструмент и человек в Новом времени — 2 меняются местами в сравнении с Новым временем — 1. Если раньше инструмент являлся расширением человека, одного из его органов или свойств, то теперь человек выступает расширением инструмента. Появится целый функционал для разного рода даталюдей, которые будут встроены в те или иные цепочки. Именно в своей роли инструментов Левиафана неолюди должны будут видеть оправдание собственного существования.
Технология создания роя
Как Цифровой Левиафан может быстро продвинуться в создании роя человекоданных?
Прежде всего, через дальнейшее уничтожение остатков субъектности, которая находится сегодня в процессе распада. Главным мощным стимулом этого процесса служит одномоментность медиа, необыкновенное убыстрение человеческих коммуникаций и упрощение форм общения и получения информации. Переход от газеты к новостной телепрограмме занял несколько десятилетий, от телепрограмм к новостным сайтам — лет десять, от роликов к твитам и постам в соцсетях — несколько лет, а от твитов и постов буквально в последний год происходит переход к кратчайшим клипам Тик-Тока.
Новое поколение будет воспринимать посты в соцсетях разве что заголовками, и уже учится познавать и воспринимать через последовательность алгоритм насекомообразных движений. Конечно, лёгкость принятия Тик-Тока и других алгоритмов связана и с изменением человека, исключением из его пространства всех измерений — кроме чисто потребительского. Она обеспечивается и через запрет на метафизику, её высмеивание и отрицание
«рассуждающими классами», которые видят в себе будущих богов. Любой выход за пределы материального становится возможным только через посредничество Левиафана, который таким образом питается, в том числе энергией протеста, узнавая слабые его места и обучаясь с этим протестом справляться.
Левиафан ускоряет процессы передачи любых сознательных актов от индивидуума к рою. Это объясняется и недостаточной пока способностью Левиафана управлять всеми и каждым. Именно поэтому нужен добровольный отказ людей от своих прав, переход как можно большего числа их в состояние человекоданных, которые уже готовы решать все свои проблемы через механизмы роя. Глобальный рой при этом находится ещё на начальном этапе формирования и очень нуждается для своего продвижения в глобальных массовых кампаниях и алгоритмах. И надо понимать, что роевое управление проще, чем управление отдельными индивидуумами, особенно когда они ведут себя как индивидуумы с сознанием и свободой воли.
Сегодня происходит резкий рост инвестиций в создание алгоритмов для управления высококогнитивными системами. Технократы надеются, что пока нужно приложить все усилия для достижения состояния Цифрового Левиафана, который и является самой сложной из таких систем тотальной гегемонии. А работы по созданию более умелых, чем сегодня, роботов — подтянутся.
Очень важный пункт создания роя из человекоданных — это исключение собственно людей из коммуникативного сообщества. Речь идёт о людях с сознанием. Задача состоит в том, чтобы сделать из всех, кто так или иначе проявляет свою индивидуальность, отщепенцев, чтобы шаг за шагом вытеснить их из коммуникативной среды, а, возможно, в какой‑то момент и выкинуть.
Важным для создания роя представляется уменьшение количества информации, с которой сталкивается человек. Для этого нужно полностью отсечь каналы информации, которые не поддаются полной оцифровке и трансформации в наблюдающие системы, то есть те каналы, которые работают в одну сторону. Каналы с возможностью нелинейной или немоментальной интерпретации будут закрыты. Например, печатные книги будут выведены из употребления, вполне возможно, как в романе Брэдбери «451 градус по Фаренгейту».
Для человекоданных будет создаваться максимальный комфорт — через виртуальные миры, например, или наркотики.
«Человекоданный» отличается своим набором данных, множеством которых он является. Это множество точек, пунктов наблюдения и управления, каждый из которых находится под контролем датчиков. Такое существо, собственно, и представляет собой меняющийся во времени набор данных — множество точек. Но это множество состоит из других множеств, например, множество данных сердечной активности, или проговорённых про себя мыслей, или временная дата жестов лица. Эти сгустки данных, разворачивающиеся во времени, — тоже множества, которые образуют множество человекоданного. Это своего рода философский зомби, существо, из которого изъяли сознание, подвергли его лоботомии без грубого хирургического или химического вмешательства. Рой — это множество человекоданных, где границы будут всё время размываться. Несколько человекоданных смогут, например, временно или постоянно пользоваться каким‑то одним органом. Рой будет слеплен из множеств и супермножеств, он будет напоминать муравейник. И даже более того, каждый муравей в этом муравейнике будет частью другого муравья.
Новый вид людей должен будет начать с чистого листа, ибо нельзя оставить какую‑то одну категорию, не затронув все остальные.
Скорее всего, левиафаностроители думают, что эмпирическая атака, допустим, огромного множества человекоданных приведёт к самозарождению онтологии и миров, с нею связанных. Не нужны категории, ибо их не существует в природе, говорит эта линия мысли, нужно просто загрузить много-много данных в машину и нажать кнопку.
Тем более что старая добрая система производства и сохранения знаний находится под контролем левиафаностроителей, нужно лишь переформатировать её под производство неолюдей и необогов. Для начала нужно просто людей перевести в человекоданные, а дальше опытным путём потихоньку экспериментировать с установками — пока первый необог не возникнет во всей его белокурой бестиальной красе.
Людей для этого нужно терпеливо настроить и привести на приёмный пункт по сбору человеческого сырья. Лаской, уговорами и бесплатным инстаграмом можно убедить их отдать «цифровых себя» целиком и полностью. А уже когда дело будет сделано и первые полноценные человекоданные потекут по категориальным трубам Цифрового Левиафана, можно будет заняться сменой в них установок. Параллельно одним из вероятных ходов левиафаностроителей будет движение от контролёров людей к контролёрам категорий, что позволит осуществлять контроль совершенно без излишнего «шума и пыли». Незаметность действий контролёров на первых порах ещё будет важна.
Некоторые человекоданные будут верить в то, что до сих пор обладают «свободной волей». Со временем, впрочем, можно будет отменить её декларативным путём, торжественно, устроив ритуальный Праздник Отказа. Так, в торжественной форме будет завершена Эпоха Субъектности. Можно будет назвать этот праздник Днём Донны Харауэй. Именно эта женщина, профессор Калифорнийского университета в Санта-Круз, философ-постмодернист и феминистка, во многом заложила основы понимания роевого сознания.
В 1985 году Харауэй опубликовала в журнале «Социалистическое обозрение» «Манифест Киборга». Она предложила пути разрешения острейших противоречий современного общества через всеобщую киборгизацию, отказ от пола и расы и подключение людей к компьютеру.
Её ранние работы были посвящены мужскому шовинизму в науке. Затем она обратилась к толкованию того, что такое «женщина». Харауэй заметила — это понятие весьма относительно, и нельзя в строгом смысле говорить о том, что кто‑то на самом деле «является женщиной». Можно лишь попытаться сконструировать этот термин на базе определённых сексуальных, социальных и научных практик. Киборг, писала Харауэй, разом снимает проблему: у него нет определённой половой идентификации, которая бы выражала его сущность.
Профессор из Калифорнии описывала киборга — идеальное существо без пола, без расы и, в сущности, без постоянного тела, которое может стать основой следующей цивилизации. Homo sapiens наконец‑то упразднялся.
В рое существ с общим доступом к распределённой памяти и с общим сознанием Харауэй видела мощную политическую силу. Роевое сознание подразумевало грандиозные социально-экономические изменения. При этом волшебным образом власть и средства производства оставались в руках класса сильных. Таким образом, они коллективно могли достичь невозможного — способности управлять чёрной дырой, неизбежной при любом раскладе социальной сингулярности.
Как будет выглядеть завершение субъектности? Дроны, разбрызгивающие кому награды, а кому снаряды — за правильные или неправильные мысли и поступки? Мозги для новых людей с добавками органоидов — кожаных нейронов? Выращивание новых клеток мозга, используя подходы, применяемые для производства органоидов?
На первом, может быть, самом важном этапе процесс пойдёт — уже идёт — добровольно. В обмен на полную «оцифровку» человеку предлагается резкое увеличение срока жизни, избавление от болезней, а в перспективе и бессмертие.
Ведущие СМИ обещают, подкрепляя это ссылками на авторитеты, что человеческое тело будет в постоянном режиме наблюдаться, лечиться нано- и нейромедициной, обновляться, а вышедшие из строя органы будут заменяться на новые. Не избежит апгрейда и мозг, при этом, возможно, кого‑то будут и «даунгрейдить», например, преступников, диссидентов и так далее. Простым людям предлагается решение застарелых проблем: бедности, преступности и т.п. Элите предлагаются новые возможности: прежде всего, массированный рост богатства. Уже даже не намекается, а говорится открытым текстом, что из элиты будут созданы необоги. В число кандидатов включают и военных, и сотрудников спецслужб.
Чиновникам предлагают аутсорсинг ответственности, связанной с исполнением их прямых обязанностей. Замечательно иметь свободу рук, ни за что не отвечая. Кроме того, они получают в своё распоряжение инструменты тотального контроля и прямой нейроманипуляции.
Мнимый альтруизм
Идеолог ГЧ Ларри Харви сформулировал десять принципов, на которых основан его знаменитый фестиваль. Их свод можно с полным основанием назвать моральным кодексом швабовского «комсомола». Первый принцип — «радикальное включение», оно же — инклюзивность. О ней говорит и идеолог глобально-революционной «Великой перезагрузки» Клаус Шваб в интервью Euronews от 19 ноября 2020 года: «Мы должны сделать мир более инклюзивным, более справедливым, потому что мы увидели, что добились неустойчивости».
В том же году, презентуя свой магнус-опус «Ковид-19: Великая перезагрузка», Шваб призвал всех критиков проекта прийти к нему. Он спародировал Евангелие от Матфея (11:28): «Придите ко Мне все труждающиеся и обременённые, и Я успокою вас». «Для каждого из вас у нас найдётся дело», — сказал тогда Шваб.
Принцип включения означает не только то, что каждое возможное меньшинство должно быть представлено. «Радикальное включение» — не только гипертолерантность, это ещё и процесс работы над собой, процесс самоконтроля и самовоспитания, когда человек избавляется от собственных «пристрастий», «предвзятостей» и «стереотипов».
А «предвзятости» и «стереотипы» непременно будут — если у вас есть собственные твёрдые взгляды. Например, разве не предвзято говорить: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек»? Разве это не когнитивное заблуждение?
Легче всего добиться «радикального включения», если не иметь убеждений, потому что любые убеждения будут тянуть вас назад, будут мешать «открытости» и «непредвзятости». На поверхности речь идёт о понимании других, их мыслей и чувств, но в глубине — это настройка человека на то, чтобы он просто резонировал в такт тому, что услышит или увидит. Что бы это ни было и кто бы это ни был — человек должен принять и приветствовать.
Ещё «радикальное включение» подразумевает «выход из зоны комфорта». Так, один из участников форума ГЧ пишет о том, что стал раз в неделю помогать кормить бедняков в церкви, притом что сам является атеистом. Быть среди верующих для него значило выйти из зоны комфорта. Верующим в итоге он не стал, но он стал лучше относиться к другим.
«Для моего небольшого ежедневного действия я решил каждый день здороваться с двумя незнакомцами на улице, — пишет другой участник форума. — Я также решил улыбаться всем в моем квартале. Я пригласил бездомного на обед. Цель — насладиться едой вместе с ним».
Опыт выхода из зоны комфорта для помощи беднякам вызывает безусловную симпатию — но не готовит ли такая практика человека, полностью послушного указаниям его собственных квазирелигиозных авторитетов?
Впрочем, как уже понятно, полное соответствие первой заповеди Ларри Харви достигается, если у вас вообще нет взглядов. Никаких.
Второй принцип — дарение — то есть сознательная уступка вещи или актива по цене ниже рыночной. Идеи дарения продвигают сегодня многие финансовые организации, связанные, например, со Всемирным банком. Но начинается всё с простого. Предлагается отчислять десятину — десятую часть своего дохода — на благотворительность. Даже если вам нечего дарить, вы можете подарить своё время, например, работая волонтёром в благотворительной организации. Можно подарить людям внимание. Например — и это реальная рекомендация организаторов ГЧ — можно внимательно выслушать одного человека в день.
Таким образом, человек привыкает думать, что любое действие, которое он совершает в направлении других, чего‑то да стоит, и этим не стоит разбрасываться. Дары, они тоже должны иметь пределы. И совершив акт дарения через внимательное слушание, можно спать спокойно: дарительная квота на день выполнена.
Третий принцип проекта ГЧ — декоммодификация, или выпадение человека из рыночной экономики. Здесь речь идёт о понятии «коммодити», то есть ресурса: это нефть, газ, металлы, зерно. А в последнее время и человек, которого корпорации рассматривают как «новую нефть». Вроде бы сознательный уход человека с рынка, где его прошлое, настоящее и в последнее время будущее продают и покупают, можно приветствовать. Однако не все из швабовских комсомольцев считают, что любая декоммодификация — хорошо. Многие феминистки уверены, что, наоборот, женщина должна активнее выходить на рынок, а следовательно, коммодифицироваться, продаваться, вопрос лишь в более выгодных условиях. Противоречит декоммодификация и социал-демократическим идеям. Возражают против этого, естественно, и рыночники.
Декоммодификация может заключаться в том, чтобы не проводить одну трансакцию в день — например, один раз не взять кофе в Starbucks. Можно вообще весь месяц не покупать ничего, кроме проездного на транспорт и абонемента в фитнесс-клуб: еду тебе купит сосед — по предыдущему принципу дарения. Рекомендуется избегать ношения футболок или вообще одежды с логотипами: так вы продвигаете определённые товары.
Также советуют откладывать рекламные каталоги, полученные вами в почте. Рекомендуется делать одежду самому, не покупая её в магазине, а также пользоваться доставкой из магазинов и ресторанов: если вы будете употреблять продукты, не заходя внутрь, вы сможете ускользнуть от лицезрения всё той же дьявольской рекламы.
Человек, верят швабовские комсомольцы, есть белковая машина, состоящая из стимулов и реакций, поэтому человеку трудно, если вообще возможно, сделать что‑то не для себя. А значит, следовать этим принципам можно, лишь видя перед собой высшую цель, которая состоит отнюдь не в том, о чём вы подумали: не в благе человека, не в добре как таковом. Цель — не выпасть из сообщества, из швабовской комсомольской организации, из роя. Человек для них — это код, кодом и управляется.
Так или иначе, есть высшее лицемерие в том, что «поджигатели» на своём фестивале провозглашают свою личную свободу от купли-продажи себя, а возвращаясь на работу, часто в собственные стартапы или на продвинутые цифровые платформы, занимаются куплей-продажей других людей на рынке труда. Занимаются они и куплей-продажей фьючерсов на человеческое поведение, то есть торговлей человеческим будущим. Такой «коммодити» ещё в истории человечества не было, и именно — «поджигатели» научились это покупать и продавать.
Следующий принцип «Горящего человека» — радикальная самодостаточность. Здесь комсомольцев призывают самим варить себе суп, печь хлеб и ловить устриц, осуществлять мелкий ремонт по дому, не вызывая поляка-водопроводчика, собрать себе узелок на тот случай, от которого не зарекаются. Очень важно быть финансово независимым — например, накопив себе на ранний выход на пенсию. Не пользоваться транспортом, а ходить пешком или ездить на велосипеде.
Умиляет рекомендация самому, без помощи адвоката заполнять свои налоговые бумаги. Это радикальная самодостаточность! Советуют также избавиться от одежды, которую не надеть без посторонней помощи (кринолин? доспехи?).
Отдельно замечено, что нужно взять на себя ответственность за собственные поступки и не перекладывать её на других! А если заметили за собой такое — старайтесь «затереть» эти мысли. Даже за поступок, на который вас подтолкнул рой, вы несёте ответственность сами: думать иначе есть конспирология.
Радикальное самовыражение — следующий принцип ГЧ. Интересно здесь само понятие «радикального» в рекомендациях, главные из которых таковы:
— Работайте над картиной весь месяц и документируйте свой прогресс онлайн.
— Носите одежду, которую вы обычно не носите каждый день.
— Расскажите о себе что‑нибудь подлинное, чего вы обычно не делали бы. (Ведь обычно вы врёте, не так ли?)
— Поговорите с группой о чём‑то личном (здесь уровень радикализма самовыражения уже достигает клуба анонимных алкоголиков).
— Станьте радикальным преемником самовыражения других, что означает: нельзя никого судить.
— Утром практикуйте 15‑минутное заполнение дневника.
— Создавайте произведения искусства (например, бумажные цветы, картины, рисунки, стихи) и раздавайте незнакомцам без объяснения причин.
Разумеется, все эти рекомендации нормальные хипстеры выполняли и раньше. Поэтому многих из них это может привлечь, как привлекают все новые словечки и тренды, которые ничего не меняют — по сути. «Радикальное самовыражение» в буржуазной среде и виделось всегда как вырезание бумажных цветов для продажи на благотворительном аукционе. Цель этого «самовыражения» — найти своё место в уже организованном мире, в системе, сегодня настроенной на достижение трансгуманистических целей.
Художник, идеи которого способны влиять на сознание и его трансформировать, всегда очень ценился «поджигателями» — «стражами Храма», несмотря на то, что самосознание они считают иллюзией. Тем более что настоящий художник, творец всегда стремится превзойти пределы, выразить невыразимое, достичь недостижимого, и в силу этого может быть легко уловлен в сети трансгуманизма.
Художники обычно не разбираются в философии и вряд ли способны распознать травестию, пародию на действительно глубокие идеи, например, русского философа Николая Фёдорова. Всё чаще трансгуманисты прибегают в своём идеологическом обосновании и пропаганде к ссылкам на русский космизм, и едва ли люди с некритическим, пассивно-созерцательным взглядом на мир способны разложить всё по полочкам и заметить подмену.
Иерархия и воздействие
Шестой по счёту принцип Ларри Харви — общинные усилия. Это уже элементы управления следующего уровня игры. Это уровень в некотором роде «посвящённых», то есть участников множества «курсов осознанности». Один из коучей сформулировал их отношение к реальности так: «Чтобы начать осознавать и видеть, есть только один способ — начать создавать управляющий код и пытаться управлять другими». Если люди на низшем уровне, в парадигме «поджигателей», в принципе не признают ничего за пределами материального мира, то с «посвящёнными» говорят о том, как управлять, зомбируя низших. Для этого, разумеется, нужно полностью довериться гуру или коучу.
Поэтому способы создания и поддержания «общинного духа», «усилия по созданию коммьюнити», «гражданскую ответственность» следует понимать в двух аспектах: 1) принимая за чистую монету (это для «низших»), 2) как инструмент кодирования «низших» (усилиями «посвящённых»).
Вот какие рекомендации приведены под этим пунктом «кодекса»:
— Организуйте волонтёрское мероприятие в сообществе.
— Пожертвуйте искусству (художественный музей, местный художественный проект).
— Создайте и организуйте артпроект (панно) для местного сообщества.
— Узнайте, кто такие местные активисты, и узнайте, что они отстаивают.
С этими же аспектами связан и седьмой пункт тезисов Ларри Харви — о «гражданской ответственности».
Здесь рекомендации «поджигателей» по созданию инструментария воздействия на людей таковы:
— Станьте волонтёром в организации, которая поддерживает права иммигрантов, работайте в колл-центре, чтобы помочь людям узнать об этих правах.
— Продвигайте дело защиты прав «поджигателей» (то есть «своих»).
— Посетите собрание местного самоуправления, городского совета и т.п. или судебное заседание.
— Выясните, что сможете, о местных политиках.
— Поддерживайте политиков, в которых вы верите (список тех, в кого можно верить, а в кого верить нельзя, будет задаваться «поджигателями» высшего уровня на основе роевой санкции).
— Сообщайте властям о незаконных свалках, о сломанном уличном фонаре, поломке водопровода и т.д.
Рекомендации, нацеленные на «общественное благо» и «коммунальные ценности», вполне могут в короткий срок «нормализовать» швабовский комсомол не только в молодёжной среде, но и среди активистов местного самоуправления. Это поможет трансгуманистам создать гиперпроводимую среду. На первых порах это легче делать в условиях ковидной диктатуры, когда можно контролировать прохождение сигналов инструментами нового типа, в отношении которых общество никакого противоядия не выработало.
Укреплению гегемонии Нового Мирового Порядка поспособствует и то, что «сверху» практически во всех странах «американской сферы влияния» есть множество агентов, способствующих утверждению трансгуманизма. Но здесь совсем не обязателен штат агентов, воздействие сегодня осуществляется и через существующую сеть тайных и открытых клубов, обществ и сетей.
Следующий пункт «морального кодекса» — «неоставление следов» — на самом фестивале означает просто уборку и вывоз за собой мусора.
Комсомольские рекомендации, касающиеся этого принципа, звучат довольно невинно, хотя порой и абсурдно. Среди них:
— Отслеживайте и документируйте ежемесячное потребление мусора.
— При покупке кофе приносите в кофейню собственный термос.
— Покупайте всю продукцию на фермерских рынках, продукты берите оптом.
— Организуйте мероприятие по уборке квартала со своими друзьями.
— Выкупайте на рынке выбросов углерода свою квоту, честно заплатив за свой углеродный след.
— Сокращайте отходы и выращивайте часть своей еды, даже если это лишь травка к чаю или приправы типа тимьяна, розмарина или орегано.
В целом «неоставление следов» — симпатичная привычка, но вдруг кто‑то истолкует ее недолжным для НМП образом? Например, расширит понимание этого пункта до «неоставления цифровых следов»? Не говоря уже о праве человека на то, чтобы интернет-платформы, как частные, так и государственные, просто оставили человека в покое.
Например, речь могла бы идти о создании специальных зон внутри домов и квартир, зон, недоступных для интернета, в том числе интернета вещей. Это могло бы относиться как к общественным, так и личным пространствам. И это же приведёт к множеству сбоев в обществе тотальной слежки, что явно не приветствуется.
На «неоставлении следов» строится «циркулярная», или «круговая», экономика. По мере того, как из жизни будет уходить обречённый швабовцами на исчезновение опустошенный, оцифрованный Homo sapiens, циркулярная экономика будет расти и процветать. Чем меньше человек будет вмешиваться в циркуляцию машин и механизмов цивилизации Левиафана, тем меньше от него будет оставаться следов, в том числе и цифровых. И тем быстрее сможет функционировать трансгуманистический Новый мировой порядок. Именно принцип «неоставления следов» ведёт к полному стиранию человека.
Следующий принцип, «участие», звучит вполне невинно, если не задавать себе вопрос «участие в чём?». Один из участников заметил: «Горящий человек» — это на тему «почему бы и нет?», а не на тему «почему?». «Почему бы и нет?» относится ко всему, что можно назвать «операция немыслимое» — от массового чипирования населения до передачи функций людей суррогатам. Поэтому «участие» следует читать как «участие во всём, на что получена роевая санкция».
И, наконец, последний принцип «Горящего человека» — это немедленность действия. Здесь отрабатывается связь «поджигателя» с гибридным роевым сознанием. Неочеловек должен чувствовать «нутром», на что есть роевая санкция, чтобы срабатывать оперативно. Любопытно упражнение, которое предлагается для этого: каждый день принимать какое‑либо решение не больше чем за одну-две минуты.
От «поджигателей» требуется проявлять инициативу, в то же время они должен понимать пределы разрешённого. Поэтому необходима практика, где они бы отрабатывали действия, следуя описанным здесь принципам. Если кто‑то допустит ошибку — Левиафан, действуя через добрых товарищей, его/её поправит.
Как мы видим, эти принципы полностью соответствуют базовым установкам Нового мирового порядка, причём с поправкой на постковидное время.
При этом «чёрным каменщикам», заботливо опекающим мероприятие, удалось интегрировать в «кодекс» левые, антикапиталистические и даже антиглобалистские в прошлом идеи и подходы, вроде декоммодификации, радикального включения и радикального самообеспечения.
