Известный британский специалист по экономической истории, профессор американского Колумбийского университета Адам Туз, регулярно комментирующий последние тенденции в мировой экономике, долго обходил своим вниманием тему криптовалютного бума. Но после того, как курс биткоина за последние несколько месяцев взлетел до умопомрачительного уровня $ 50 тысяч, Адам Туз подробно представил свое видение природы криптовалют в подкасте на немецком InfoRadio. EADaily публикует адаптированный перевод его выступления, где подчеркивается, что широкое распространение криптовалют — это симптом затяжного переходного периода в мировой финансовой системе.
Лиза Шпланеманн, журналистка, с которой я веду подкаст, уже давно подталкивала меня к тому, чтобы поговорить о биткоине, но я долго не хотел обращаться к этой теме.
Говорить о деньгах — значит говорить о политике. Нам следует проявлять избирательность в тех разговорах о политике, в которых мы участвуем, а политика криптовалют/биткоина мне не нравится.
Деньги — это выражение социальной власти. В частности, это амальгама власти и уверенности, усиленная государством и капиталом. Все реальные деньги вне зависимости от их формы содержат некий относящийся к ним элемент «властного указания» — «фиатный» элемент.
На помощь приходит словарь Мерримана-Вебстера, дающий такое толкование слова fiat: «Распоряжение или волевой акт, которое создает что-либо без дополнительных усилий или как бы без них. Согласно Библии, мир был создан таким действием (fiat)».
После краха Бреттон-Вудской системы в 1971−73 годах мы жили в мире бумажных денег. Обычно этому миру противопоставляется мир золотого стандарта, который ему предшествовал. Но действительно ли золото и фиатные (бумажные) деньги так уж различаются? Обеспечение валюты золотом — это тоже политический выбор, который основан на структурах ожиданий со стороны кредиторов, должников и инвесторов, на системах производства и хранения золота, на связанных с золотом отношениях между коммерческими банками и центральными банками — иными словами, на структурах власти.
Деньги — непростая штука. Чтобы разобраться в их основной проблематике, рекомендую прочесть вышедшую в 2004 году книгу Джеффа Ингама «Природа денег».
«На чем держатся фиатные деньги?» — так звучит вопрос, который постоянно задает толпа адептов биткоина. Сам по себе этот вопрос является провокационным. Ответ на него подразумевает, что бумажные деньги «ничем, по существу», не обеспечены, поэтому глупо доверять существующему положению дел — в поисках безопасности нужно бежать и покупать золото и серебро. Но если вы будете копить золото и серебро, то вы и ваша семья окажетесь под угрозой: чтобы защититься, вам понадобится оружие и достаточно боеприпасов. Или же вы просто можете владеть биткоинами…
Но вернемся к началу. Что это за «ничто», на котором держатся фиатные деньги? Да, у вас останется «ничто», если исключить такие пустяки, как десятки триллионов долларов частного кредита, верховенство закона и власть государства, включенного в межгосударственную систему — иными словами, если исключить всю структуру глобальных макрофинансов.
По этому поводу есть одно отличное высказывание из твиттера:
@Tr0llyTr0llFace в ответ на твит @nic_carter «Обеспечен ли доллар на чем-либо? И как?»:
«Этот мем — «доллар не обеспечен» — не умрет просто так в стерилизованном пузыре замкнутого мирка владельцев пакетов биткоинов.
Все фиатные валюты обеспечены долгами — даже слишком обеспечены. Вот вам и нить.
Доллары создаются, когда кто-то — вы, я, Boeing Corp. — берет кредит в банке».
Повторю: разговор о деньгах — это всегда разговор о политике. Предаваться глупым разговорам о деньгах — значит предаваться глупой и опасной политике. Этого следует избегать.
Я не хотел говорить о биткоине, потому что я рассматриваю его в первую очередь не столько как некий технический или коммерческий проект, сколько как попытки консерваторов/либертарианцев выйти из-под надзора того политического порядка денег, который наполовину возник из краха Бреттон-Вудской системы. «Решение», которое предлагает биткоин — создать искусственный дефицит, основанный на выполнении вычислительных задач с использованием огромных мощностей компьютеров, которые потребляют гигантское количество электроэнергии, производимой из угля, что специфическим образом способствует климатическому кризису. Согласно последним оценкам, углеродный след от добычи биткоина уже составляет около 37 мегатонн углекислого газа в год, что сопоставимо с годовыми выбросами в Новой Зеландии.
Перефразируя итальянского философа Антонио Грамши, криптовалюта — это нездоровый симптом междуцарствия, когда золотой стандарт мертв, но полностью «политические» деньги, которые осмеливаются заявить о себе, еще не родились. Криптовалюта — это либертарианское отродье попыток неолиберализма деполитизировать деньги.
Но все же я хотел бы поделиться уже прочитанным на эту тему.
Для начала я обратился за советом к специалисту по всем вопросам, связанным с деньгами, своему другу Стефану Эйху из Университета Джорджтауна, который написал блестящую книгу «Валюта политики: политическая теория денег от Аристотеля до Кейнса». В ответ Стефан прислал мне свою прекрасную статью о появлении криптовалют как результате борьбы за денежную политику в 1970-х годах, где, в частности, упоминается призыв нобелевского лауреата по экономике Фридриха фон Хайека к полностью приватизированным деньгам. Одна из удивительных вещей, которая присутствует в книге Стефана — обратный отсчет времени: он подчеркивает, что криптовалюты указывают не вперед, на будущее, а назад, на нечто вроде тоски по «тому, как было раньше».
Кроме того, Стефан Эйх порекомендовал мне невероятный блог Дж. П. Конинга под названием Moneyness («денежность»). В одном из своих самых больших и фундаментальных постов Конинг делает акцент на идее использования биткоина как средства сохранения капитала или средства обмена, утверждая, что он, по сути, является спекулятивной игрой:
«Теперь очевидно, что биткоин никогда не был денежным феноменом. Нет, биткоин — это новая разновидность финансового тотализатора. Это цифровая, глобальная, очень надежная и более справедливая версия старомодного обмена письмами».
Недавнее резкое увеличение стоимости криптовалютных токенов было вызвано перспективами вхождения на этот рынок гигантских институциональных инвесторов — если это правда, то стоимость токенов, принадлежащих тем, кто вошел в эту систему на первоначальном этапе, аномально увеличивается.
Изабель Каминска из Financial Times, известная резкой критикой ажиотажа вокруг биткоина, задается вопросом о том, был ли 2020 год тем моментом, когда биткоин стал «институциональным». Ряд имевшихся на 1 февраля свидетельств связи между биткоином и финансовыми воротилами рассматривает Майк Коу в отличной публикации на портале Medium. Среди новых игроков в сфере криптовалют я обратил внимание на название Guggenheim Partners — ИТ-директором в этой компании является Скотт Майнерд, один из самых влиятельных «доллароскептиков».
Минимальное условие того, чтобы тот или иной актив служил средством сохранения капитала, предполагает, что его стоимость не может упасть до нуля. Как утверждают так называемые чарталисты и сторонники Современной монетарной теории (MMT), одно из ключевых оснований ценности денег заключается в том, что они служат средством для уплаты налогов. В конечном итоге, налоги так же неизбежны, как смерть. Нам всем нужны деньги, чтобы их выплачивать.
У полностью частной денежной системы такого основания нет. Или все же есть? Как утверждает Каминска, акулы-вымогатели уже осуществляют некую форму налогообложения криптовалют. Этот умопомрачительный отрывок стоит процитировать полностью:
«Частные „хакеры“ обычно получают доход от кражи приватной информации, а затем требуют взамен криптовалюту. Это нападение с целью выкупа, которое может быть незаконным и даже может быть квалифицировано как вымогательство или воровство. Но для тех, кто выступает против „большого правительства“ или утверждает, что „налоги — это воровство“, такие действия не слишком отличаются от действий государства. Более важным соображением для них оказывается то, кто именно — хакер или государство — более эффективно пользуется собственным способом „сбора налогов“ в системе. На стороне государства, естественно, сила, угроза тюремного заключения и закон. И все же в последние десятилетия этого было недостаточно, чтобы гарантировать эффективный сбор налогов с самых разных физических и юридических лиц. Хакеры выглядят по меньшей мере сопоставимо эффективно в части извлечения средств у богатых людей или транснациональных организаций. Кроме того, во многих случаях они менее склонны вести переговоры или заключать сделки. Во все более поляризованном мире, где почти большинство людей не признает легитимность своих правительств, биткоин-энтузиаст может с основанием задаться вопросом: чем на самом деле является законное вымогательство? Когда установленные нормы находятся в движении, все становится относительным, и со стороны агентов фидуциарных денег было бы безответственно делать ставки только на одну лошадь».
Биткоин — это облигация эпохи цифровой мафии. Дань XXI века. Функционирование криптовалюты в даркнете — это, как говорят программисты, не баг, а фича: не ошибка, а ценное качество.
Конечно, адепты биткоинов предпочитают совершенно иные рассказы о провале государства. Им нравилось рекламировать криптовалюту как решение для людей, которые существуют в условиях денежных систем, находящихся в бедственном положении.
Например, может ли стейблкоин (криптовалюта, привязанная к некоему физическому активу) сыграть некую роль в поддержке политики США в отношении Венесуэлы, о чем любят утверждать некоторые сторонники криптовалют? Как показывает Конинг, PayPal действительно мог организовать раздачу криптовалюты венесуэльской оппозиции, но не хотел подвергать риску свой бизнес в этой стране.
В Нигерии, еще одной проблемной экономике, биткоин, похоже, играет более важную роль в качестве одного из множества напоминающих финансовые пирамиды «инвестиционных продуктов». Если верить опросам, то нигерийцы в четыре раза чаще владеют криптовалютой, чем американцы. Как объясняет Конинг, те, кто играет на биткоинах в Нигерии, по большей части не простофили: «Спрос на азартные игры, которые могут изменить вашу жизнь, проник во все, что только может предложить подпольный рынок, включая финансовые пирамиды по „схемы Понци“, также известные как биткоин».
Можно рассматривать криптовалюты в качестве средства оплаты выкупа или способа сторониться хищного государства. Но обязательно ли это признак провала государства?
Одна из причин того, почему мне было давно пора заняться изучением темы биткоина, заключалась в необходимости снять важное для меня противоречие. С одной стороны, я испытываю антипатию к политике биткоина — с другой, с энтузиазмом отношусь к цифровому банкингу, в частности, к идее цифровых валют центральных банков.
В действительности биткоин является лишь одной частной экосистемой в гораздо более широком мире цифровых валют. В новой сфере цифровых денег криптовалюты занимают нишу, которую можно охарактеризовать как одноранговую (то есть неиерархическую, без участия центральных банков), электронную и общедоступную. Но есть и много других вариантов. Для действительно глубокого погружения в эту тему стоит обратиться к основополагающему документу от 27 января 2021 года о «Цифровых валютах и будущем денежной системы» Августина Карстенса, генерального директора Банка международных расчетов.
Цифровые валюты центральных банков вполне могут распахнуть двери для радикальных экспериментов с фиатными деньгами. Каждый мог бы иметь собственный счет в центральном банке, что сотрет границу между налогово-бюджетной и денежно-кредитной политикой. Раздача «вертолетных денег» и «народное» количественное смягчение — полная противоположность тому, что задумывали основатели биткоина, но мне это очень по душе. Хотя, конечно, у цифровых валют центральных банков есть собственные политические проблемы.
Неудивительно, что лидером в области цифровых валют центральных банков и прямого распределения покупательной способности для граждан является Народный банк Китая. Электронный юань обеспечивает полное наблюдение за транзакциями, а также устраняет любые потенциальные угрозы авторитету режима со стороны гигантов индустрии электронных платежей, таких как Ant Group и Tencent. Пекин не легкомысленно относится к перспективам сбоев в сфере финансовых технологий — он целостно подходит к стабильности своего режима. С 2019 года в Китае запрещены торговля криптовалютами и использование биткоинов в качестве платежного средства.
Одно из фундаментальных различий между цифровыми валютами центральных банков и биткоином заключается в том, что цифровые валюты — это государственные деньги, которые движутся сверху вниз. Второе фундаментальное отличие состоит в том, что цифровые деньги центральных банков не основаны на извращенной модели искусственного дефицита.
Майнинг криптовалют — это очень странное явление. Это дорого. Это опасно для окружающей среды. Обычно майнингом занимаются там, где электричество катастрофически дешево. По состоянию на апрель 2020 года основной территорией майнинга был Китай, прежде всего его северо-восточная часть, неподалеку от угольных месторождений Монголии.
1 марта гонконгская South China Morning Post сообщила, что в течение месяца все операции по добыче биткоинов во Внутренней Монголии прекратятся. Этот регион был единственным из тридцати провинций КНР, который не выполнил требования Пекина по сокращению энергопотребления и энергоемкости экономики, а это несовместимо с новыми целями Пекина по достижению углеродной нейтральности.
За пределами Китая добыча биткоинов идет во многих странных местах. Самая невероятная статья о необычном мире майнинга криптовалют, которую я читал, вышла летом прошлого года. В длинном очерке замечательного журналиста и писателя Александра Клэппа под названием «Электрокриптокислотный балканский тест» блестяще отражено представление о криптовалютах как о нездоровом симптоме. Поэтому в заключение хотелось бы привести финальный фрагмент этой статьи:
«На севере Косово и вдоль Днестра и представители элит, и безработные ютятся вокруг тлеющих угольков выпотрошенного государства всеобщего благосостояния — бесплатного электричества, которое когда-то обеспечивало освещение заводов и шахт, — чтобы подурачиться над восторжествовавшим над ними капиталистическим миром. Сколько иронии в том, что они используют для своего обогащения величайший символ этого мира — саму валюту».
Перевод Николая Проценко
