Приведём факт, который до вирусно-экономического кризиса был бы невероятным: Финляндия не одобрила решение Евросоюза о выделении 750 миллиардов евро из Фонда восстановления и требует, чтобы ей объяснили, на каких условиях произойдет раздача этих денег.
Десять лет назад, когда Европа расхлёбывала последствия американского кризиса неплатежей, объём госдолга стран ЕС увеличился с 0.9 процента ВВП в 2007 году до 6.2 процента в 2010-м. Тогда Евросоюз выделил банкам Европы кредитов как раз на сумму в 750 миллиардов евро. Наращивание бюджетного дефицита повлекло за собой наращивание объёмов государственного долга, в том числе внешнего. Даже у относительно благополучной Финляндии госдолг сейчас замер на 60 процентах ВВП, составляющих краеугольный камень Маастрихтского договора о Европейском союзе. И тут неважно, что Брюссель приостановил действие этой нормы, позволив набирать кредиты и повышать дефицит бюджета сколько угодно, – долги всё равно надо будет отдавать. Вот почему финский министр по делам Европы и управления собственностью Тютти Туппурайнен заявила, что в Хельсинки не готовы принять решение ЕС просто так, а «хотели бы увидеть, что хотя бы часть финансирования связана с будущим экономическим развитием, поскольку страны реагируют на экономическую поддержку очень по-разному». То есть зачастую проедают её. А надо, чтобы они представили планы, предусматривающие решение экономических, социальных и экологических проблем.
Хаотичное реагирование правительств на меры, предусматривающие преодоление экономических последствий коронавируса, отмечают многие экономисты. Foreign Affairs пишет, что страны шарахнулись от глобализма, закрывая границы, вводя экспортный контроль, резко критикуя ВОЗ и другие международные институты. Расцветший протекционизм FA называет второй стороной «коронавирусной медали», свидетельствующей о том, что вся система международных институтов оказывается бесполезной, когда в этих институтах возникла нужда. Другое дело Китай, где недавно прошёл традиционный торговый фестиваль, на котором компании, работающие в области электронной коммерции, установили новые рекорды по объёмам продаж. Tmall, принадлежащая компании Alibaba, продала товаров на 698,2 миллиарда юаней (почти 100 миллиардов долларов США), сайт JD.com за 18 дней, в течение которых продолжался фестиваль, наторговал на 269,2 миллиарда юаней против прошлогодних 201,5 миллиарда. Это говорит как минимум о двух вещах: об идущем восстановлении экономики и о движущей силе внутреннего рынка.
Оба этих стимула к восстановлению экономики – европейский, вливающий ликвидность в банки, и китайский, добавляющий юани в карманы граждан Поднебесной, конечно, не являются открытием. У европейцев существует порог мышления, сформированный трёхсотлетней диктатурой частной собственности и прибыли, говорит лауреат Нобелевской премии по экономике профессор Колумбийского университета и бывший главный экономист Всемирного банка Джозеф Стиглиц в статье «Какой экономический стимул работает?».
Чтобы ответить на его вопрос, достаточно сравнить некоторые цифры. Правительства и банки развитых государств спасали экономику масштабными вливаниями ликвидности, которые сейчас равны уже 10 процентам мирового ВВП, сообщает департамент ООН по экономическим и социальным вопросам. Однако, считает Стиглиц, эти меры не стимулируют. «Проблема состоит в том, – пишет нобелевский лауреат, – что значительная часть денег была направлена напрямую в буферные капиталы (гарантийный собственный капитал банка или инвестора, создаваемый на случай будущего кризиса)... Такая ситуация ведет к «капкану ликвидности»... Без масштабных вливаний ликвидности возможно широкое распространение банкротств, потери основного капитала и еще более трудный путь к восстановлению».
Уже сейчас экономисты понимают, что воздействие истории с коронавирусом на экономику продлится гораздо дольше, чем несколько недель. Теперь, когда большинство хозяйств и бизнесов получили «стимулирующие чеки» в своих банках, эти деньги неподвижно лежат на счетах из-за беспокойства о будущем, когда проявит себя отсутствие кредитоспособных заёмщиков, готовых взять новые кредиты.
Доказательство у Стиглица простое: в США с февраля по апрель текущего года в банках и других депозитарных учреждениях, привлекающих денежные средства путём их зачисления на открытые депозитные счета, доступные резервы для заёмщиков увеличились почти в два раза – 1,5 до 2,9 триллиона долларов. Это значит, что триллионные вливания ликвидности имеют относительно небольшой эффект.
Что еще важно? «Доступная ликвидность несет большую социальную опасность, – отмечает нобелевский лауреат. – Кроме обычного страха долгов и инфляции, есть много причин бояться того, что наличность в банках будет использована в финансовых спекуляциях». Все эти опасения вместе препятствуют росту потребительского спроса и инвестиций, необходимых для восстановления экономики. Ключевым условием восстановления, по Стиглицу, является увеличение «возможности тратить».
«Только государство может сломать этот порочный круг. Правительства должны взять на себя страхование от сегодняшних рисков, предлагая компенсации для компаний на случай, если экономика не восстановится к конкретному моменту времени».
Ну а что Китай? С 2010 года заработные платы там выросли на 50 процентов – самый высокий темп роста доходов среди стран АТР. "Синьхуа" сообщает, что, несмотря на падение объёма внешней торговли, с января по май экспорт КНР вырос на 5 процентов. А за 18 дней традиционного июньского торгового фестиваля китайские почтовые и курьерские компании обработали почти 4,7 миллиарда посылок, на 48 процентов больше, чем в прошлом году. Бурному росту объёма продаж способствовали быстрое возобновление деловой активности и устойчивый потребительский рынок.
Так какой стимул работает лучше?
