Вероника Никишина – член Коллегии (Министр) по торговле Евразийской экономической комиссии.
Резюме: В повестке экономического развития как отдельных государств, так и региональных объединений, значительную роль играет внешнеторговая стратегия. Для ЕАЭС идея формирования Большой Евразии как открытого взаимовыгодного партнерства на целом континенте с прямым выходом в АТР служит одной из стратегических целей.
В современной повестке экономического развития как отдельных государств, так и региональных объединений, значительную роль играет внешнеторговая стратегия. Для Евразийского экономического союза (ЕАЭС, Союз) идея формирования Большой Евразии как открытого взаимовыгодного партнерства на целом континенте с прямым выходом в Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) служит одной из стратегических целей. Эта идея также вписывается в традиционную для России и других стран ЕАЭС идеологию взвешенного и целенаправленного встраивания экономики в многостороннюю торговую систему, региональное и межрегиональное экономическое сотрудничество.
Прагматически мыслящие люди сегодня больше чем десять или двадцать лет назад понимают выгоды от стабильного мира, предсказуемого экономического развития. Очевидно, что от экономических шоков и торговых войн выигрывает узкая группа лиц, а проигрывает большинство. В противовес этому ЕАЭС придерживается необходимости продвижения интересов большинства – евразийских народов.
Чтобы спроецировать стратегию развития торговой политики ЕАЭС на будущее Большой Евразии следует обратиться к предшествующим этапам формирования и развития внешней и внутренней экономической повестки Союза и России как экономически наиболее значимой силы интеграционного объединения.
От присоединения к ВТО до заключения первого ЗСТ
Первым значительным шагом России в сторону открытой экономики стало завершение продолжительных переговоров по присоединению к ВТО и получение членства в данной организации.
Дискуссия о необходимости участия в ГАТТ была запущена в СССР в 80-е годы ХХ века, поскольку стала очевидна ограниченность потенциала развития экономики закрытого цикла по сравнению с возможностями и конкурентоспособностью свободного рынка. За время долгих переговоров о вступлении России в ВТО с 1990-х до конца 2000-х международные экономические отношения претерпели масштабную эволюцию, которая продолжается до сих пор. За это время был пройден путь от осознания наивности иллюзий быстрого роста независимого рынка и губительности «голландской болезни» до понимания, уже в начале 2000-х годов, необходимости активно искать конкурентоспособное место в мировом разделении труда.
Концепция участия России в системе международной торговли, включая ВТО, также не могла оставаться неизменной: мир за это время прошёл путь от создания действительно всеобъемлющей многосторонней системы ВТО к формированию десятков и сотен региональных торговых соглашений. Теперь задачей являлось не только добиться исключения у внешних партнёров возможности легально дискриминировать наш бизнес (отмена Поправки Джексона – Веника; правил защитных расследований для нерыночных экономик) и получить доступ к системе разрешения споров ВТО для отмены ранее принятых и вновь вводимых незаконных дискриминационных мер, но также обеспечить действительно конкурентоспособные условия доступа на рынки членов ВТО через создание и последовательное расширение сети соглашений о свободной торговле (ССТ). Необходимость использования этого механизма была, в том числе, обусловлена условиями присоединения к ВТО.
Россия, как затем и Казахстан, присоединилась к ВТО на условиях гораздо большего открытия рынка по сравнению с многими ключевыми торговыми партнерами: средний уровень связанного тарифа России на момент присоединения – 7,6%[1], Казахстана – 6.4%[2]. При этом средний уровень связанного тарифа Китая – 10%[3] (присоединился в 2001 г.), Вьетнама – 11,5%[4] (присоединился в 2007 году), Камбоджи – 19,5%[5] (присоединилась в 2004 г.). При сравнении с аналогичными показателями первых стран – основателей ВТО такая разница будет кратной. Например, для Египта и Израиля – текущих партнеров ЕАЭС по ССТ – средний уровень связанного тарифа равен 36%[6] и 22,8%[7] соответственно. Дополнительно необходимо учитывать разницу покрытия тарифного связывания: для Израиля, например, он составляет 75% всех тарифных линий. Такие условия, к сожалению, пришлось заплатить за членство в клубе «торговой НЕ изоляции», вступая в него в последних рядах.
Итогом является действительность, при которой у партнеров стран Союза по ВТО условия доступа на их рынок более жесткие, а сеть торговых соглашений, выстроенная между ними, позволяет им получать «индивидуальные» преференциальные условия входа на рынок друг друга. При таких обстоятельствах иной путь, кроме как развивать собственную сеть торговых соглашений, отсутствует.
После присоединения к ВТО, что было необходимо с точки зрения получения определенной «международно-правовой точки отсчета» для перехода к следующему этапу, Россия инициировала переговоры с ЕАСТ, Новой Зеландией и Вьетнамом. Переговоры велись Россией совместно с образованным Таможенным союзом и вступившими в него Беларусью и Казахстаном.
Переговоры по Соглашениям с ЕАСТ и Новой Зеландией были заморожены на неопределенный срок по инициативе партнеров, а ЗСТ с Вьетнамом стало первым соглашением, заключенным преемником Таможенного союза – ЕАЭС.
Соглашение с Вьетнамом
Соглашение о свободной торговле между Евразийским экономическим союзом и его государствами-членами, с одной стороны, и Социалистической Республикой Вьетнам, с другой стороны, подписанное 29 мая 2015 г., вступило в силу 5 октября 2016 года.
Охват либерализации по соглашению составил 88% тарифных линий, что покрыло более 90 % объема товарооборота. С момента вступления ЗСТ в силу обнулено 59% тарифных линий от общей товарной номенклатуры взаимной торговли. В отношении еще 29% тарифных линий ставки ввозных таможенных пошлин будут обнулены в течение переходного периода, который составляет от 5 до 10 лет.
Начало функционирования зоны свободной торговли не подтвердило прогнозы скептиков, которые заявляли о неготовности экономик государств Союза к торговой либерализации. За 2017 г. товарооборот между ЕАЭС и Вьетнамом вырос на 36,7%[8] до $5,9 млрд., импорт товаров из Вьетнама увеличился на 35% (до $3,7 млрд.), а экспорт во Вьетнам продемонстрировал рост на 40% до $2,3 млрд. Положительная динамика сохранилась и в 2018 году. За первые 9 месяцев импорт стран ЕАЭС из Вьетнама вырос на 13,7%, а экспорт увеличился на 9,0%.
Наиболее быстрый экономический эффект от начала функционирования зоны свободной торговли между странами ЕАЭС и Вьетнамом получила Республика Казахстан. Прирост товарооборота между Республикой Казахстан и Вьетнамом уже в 2016 г. составил 78%. В 2017 г. товарооборот вырос на 51% по отношению к предыдущему году и составил уже 554,3 млн долларов США. При этом прирост экспорта в 2017 г. составил 66%, импорта – 39%. Правда, в 2018 г. товарооборот несколько снизился по сравнению с достаточной высокой базой 2017 г., прежде всего, за счет сокращения поставок необработанного цинка во Вьетнам.
В относительном выражении наибольший прирост экспорта из ЕАЭС во Вьетнам в 2018 г. принадлежит России: за первые три квартала 2018 г. объемы ее поставок выросли на 19,4% до $1,33 млрд по сравнению с аналогичным периодом 2017 года. Прогресса в экспортном освоении вьетнамского рынка достигли также Киргизия, Армения и Белоруссия.
В секторальном разрезе взаимной торговли в рамках ЗСТ с Вьетнамом стоит отметить рост экспорта сельскохозяйственных товаров из ЕАЭС – за три квартала 2018 г. объем увеличился до $539 млн, что более чем вдвое превысило аналогичный показатель 2017 года. При этом экспорт промышленным товаров просел в 2018 г. на 15,3%, но эксперты связывают такие показатели с особенностями конъюнктуры спроса на вьетнамском рынке. Так, например, более чем в два раза выросли объемы поставок проката из стали, но почти в 9 раз сократились поставки цинка.
Дополнительным эффектом от ЗСТ с Вьетнамом стал запуск экспортных поставок принципиально новых для взаимной торговли товаров (например, резиновые камеры, болты, гайки, велосипеды, отдельные виды запасных частей для автомобилей).
По сравнению с 2014 г. (за 9 месяцев), когда ЕАЭС поставлял во Вьетнам товары по 887 тарифных линий продукции (на 10 знаках), в 2018 г. (за 9 месяцев) товары поставляются по 980 тарифных линии, что демонстрирует 10% роста. По текущим оценкам, в среднесрочной перспективе это коснется также диверсификации стоимостных показателей торговли.
Несмотря на в целом положительные первые итоги реализации Соглашения с Вьетнамом, в ЕАЭС часто высказывается критика как в адрес качества этого соглашения, так и в отношении идеи создания ЗСТ в целом. Основным аргументом против расширения региональных торговых соглашения приводится наличие собственных ресурсов для производства аналогичных товаров, способных покрыть потребности в импорте из третьих стран.
Однако современная мировая экономика продемонстрировала неэффективность развития закрытых рынков. Эволюционное развитие подтолкнуло страны к концентрации усилий на повышении конкурентоспособности выпускаемой продукции, занятие при этом собственной производственной ниши. Другим важным выводом стала переоценка одной из главных опор экономики любой страны – креативных и мотивированных предпринимателей. Торговые соглашения призваны служить катализатором вовлечения таких предпринимателей в активную экономическую деятельность, границы которой простираются существенно дальше географических границ ЕАЭС.
Опасения скептиков относительно торговых соглашений, связанные с увеличением объемов импорта, практикой не подтверждаются. Так, на фоне темпов роста импорта аналогичных товаров из других стран (с которыми у Союза нет ССТ) опережающий темп преференциального импорта из Вьетнама незначителен.
Примером такого сопоставления может стать импорт в ЕАЭС продукции легкой промышленности – наиболее рискового сектора по оценкам экспертов накануне заключения ССТ с Вьетнамом. По такой позиции, как «куртки», за два года (2016-2017 гг.) импорт из Вьетнама вырос на 5%, из Бангладеш – на 8%, из Китая – на 26%. По позиции «рубашки» рост экспорта из Вьетнама за два года (2016-2017 гг.) составил 1%, из Турции и Бангладеш – по 3%.
Таким образом, можно говорить о том, что скептические прогнозы ЗСТ с Вьетнамом не оправдались, соглашение с Вьетнамом не создало коллапс на рынке Союза.
Протекционизм и реакция ЕАЭС
Несмотря на объективные эффекты от политики свободной торговли, на текущем этапе имеет место рост протекционистских настроений. Такая тенденция неразрывно связана с цепной реакцией на действия крупнейших экономик.
На практике, закрытие ёмкого рынка США провоцирует ЕС на защиту рынка от перетока излишних объемов стали и другой продукции по сниженным ценам. В свою очередь, вслед за рынком Евросоюза реагируют и рынки других стран, включая Россию и ЕАЭС в целом. Существенно снизились темпы роста китайской экономики, что дополнительно и очень серьезно обостряет конкуренцию на мировом рынке.
При этом очевидно, что, отказавшись от цели создания сети преференциальных торговых соглашений, страны ЕАЭС не просто перестанут выходить на новые, но и потеряют уже освоенные рынки. Интересно, что при ужесточении протекционистских мер большинство развитых стран и объединений не отказывается от укрепления системы торговых соглашений: США переформатировали НАФТА в новое соглашение – United States-Mexico-Canada Agreement (USMCA), страны АТР завершили формирование Транстихоокеанского партнёрства при сохраняющейся возможности его расширения. ЕС и Китай также наращивают сеть двусторонних соглашений, в том числе, со странами СНГ (ЗСТ КНР – Грузия) и со странами ЕАЭС – по непреференциальным соглашениям (Соглашения о партнёрстве ЕС – Казахстан, ЕС – Армения).
Таким образом, ЕАЭС следует придерживаться политики формирования для себя комфортной среды торговли, культурного, социального, научного и иного сотрудничества на как можно более широком пространстве. Это даст возможность обеспечивать рост экспорта ЕАЭС правовыми гарантиями и защищать свои интересы правовыми механизмами. В этом сегодня заключается задача торговой политики Союза, в этом видится смысл Большого Евразийского партнёрства. Следуя такой логике, ЕАЭС продолжает выстраивать преференциальные торговые отношения. В настоящее время завершаются переговоры с Сингапуром и Сербией, в активной фазе находятся переговоры с Египтом и Израилем.
Эффективные ЗСТ
Добавленная стоимость от заключения соглашений о свободной торговле напрямую зависит не только от имеющегося потенциала наращивания товарооборота при либерализации, но максимально прагматичного похода к их заключению. Также при заключении ЗСТ с участием интеграционного объединения, как в случае с ЕАЭС, важным элементом является высокий уровень инициативы внутри такого объединения, который должен быть локомотивом переговорных инициатив и самих переговоров.
В настоящее время в ЕАЭС есть предпосылки для создания высококлассных ЗСТ и закрепления сильной позиции в Большой Евразии. При этом для выбора наиболее эффективной внешнеторговой стратегии необходимо решить важные задачи по выявлению её ключевых направлений и приоритетов.
Первым этапом такой работы должно стать определение приоритетных отраслей ЕАЭС, для которых целесообразно открывать рынки партнеров или (а, может быть и «и») защищать внутренний рынок. В этой работе следует учитывать целый ряд факторов: потенциал для создания кооперационных производств; возможность задействовать технологии, которые генерируют максимальную добавленную стоимость при одновременном сокращении издержек для запуска производства новых продуктов; наибольшую качественную отдачу для человеческого потенциала в части повышения доли профессиональных и высокооплачиваемых кадров.
На втором этапе в процессе определения эскпортоориентированных отраслей и «чувствительных товаров», необходимо сформировать осознанное понимание «красных линий», в отношении остальных товаров по итогам заключения ССТ должны быть предоставлены импортные преференции по доступу на свой рынок. Это неизбежно при заключении ССТ, поэтому такую либерализацию надо осуществлять с пользой, например – для удешевления стоимости импортных составляющих при производстве конечной продукции стран ЕАЭС.
В этой связи стоит рассмотреть, например, условия присоединения России к ВТО в части тарифных обязательств, поскольку они в конечном итоге легли в основу Единого таможенного тарифа (ЕТТ) ЕАЭС, ставки которого в отношении партнера по ССТ в результате торговых переговоров снизятся либо обнулятся. К настоящему времени переходный период по снижению Россией ставок импортного тарифа подходит к концу, либерализация рынка вышла на высокий уровень: по 16% тарифных линий импортные пошлины обнулены, по 31% ставка не превышает 5% (т.е. не играют защитной роли), а тарифные пики, где ставка ЕТТ более 25%, составляют менее 1% тарифных линий.
С учетом таких ставок ЕТТ ЕАЭС, которые применяются к импорту из всех стран, необходимо оценивать риск от снижения импортных пошлин в рамках ССТ. Так, даже импорт из Китая, при наличии скидки в 25% от импортных пошлин, как для страны со статусом «развивающаяся», не продемонстрировал резкого скачка в странах Союза. Это объясняется наличием многочисленных отличных от таможенных пошлин, барьеров, которые приходится преодолевать в международной торговле. В нашем случае определенную «защитную функцию» в последние годы играло изменение курсов национальных валют.
Таким образом, при проведении анализа импортных уступок в потенциальных ССТ необходимо учитывать целую систему факторов и реальных потребностей экономики. При условии соблюдения разумного баланса выгод и уступок за счет дополнительных потоков импорта можно способствовать удовлетворению потребностей потребителей ЕАЭС в тех категориях товаров, производство которых нецелесообразно на территории ЕАЭС по объективным причинам или является недостаточным. В то же время для профильных и приоритетных отраслей ССТ должны предоставлять доступ к качественным ресурсам на выгодных условиях для производства товаров с высокой степенью переработки.
Третьим, заключительным, этапом работы в том числе на площадке ЕАЭС для получения максимального эффекта от ССТ должно стать выстраивание системы взаимодополняющего производства, нацеленного на экспорт вместо внутренней конкуренции. На этом этапе важную роль играет своевременная и продуманная поддержка высокотехнологичного производства и развитие смежных отраслей.
Все три этапа работы над ССТ зависят, прежде всего, от согласованных подходов государств-членов ЕАЭС к внешнеторговой политике. При этом стоит учитывать текущую структуру экспорта государств-членов: на рынок Союза приходится 53% объема экспорта Беларуси, 74% объема экспорта Армении, 56 % объема экспорта Киргизии и 10% объема экспорта России. В таких условиях роль России, как центрообразующей экономики Союза, видится в том, чтобы на своем примере демонстрировать стремление к стимулированию роста экспорта за пределы Союза, развитию торговых соглашений с внешними партнерами в интересах развития и модернизации экономики ЕАЭС. При этом российский рынок должен становиться все более доступен для товаров других государств-членов Союза, тем самым повышая степень интегрированности наших экономик. В этом случае сеть торговых соглашений ЕАЭС может стать одной из основ будущего Большой Евразии.
Прогнозы развития Большой Евразии и торговой политики ЕАЭС
Несмотря на упомянутые ранее тенденции распространения протекционистских мер в мировой торговле, идея взаимовыгодного объединения в масштабах одного региона и за его пределами, выглядит на перспективу наиболее разумной. В этой связи возвращение к формированию Единого экономического пространства от Лиссабона до Владивостока и далее с вектором на выход в АТР представляется необходимой и приоритетной задачей. Более того, следует учитывать темпы перераспределения рынков в АТР. Наши партнеры продолжают усиливать своих позиции в регионе (ССТ ЕС-Корея, ЕС-Сингапур и пр.).
Большая Евразия имеет возможность не только снизить торгово-экономическое напряжение между ЕАЭС, ЕС и экономиками АТР, но и обеспечить дополнительные выгоды. Создание максимально бесшовного экономического пространства от Лиссабона и до восточных границ АСЕАН пойдет на пользу всем. Как минимум, это цивилизованный способ избежать торговой «войны» за передел благосостояния, прибыльных технологий и знаний. Одним из первых шагов к Большой Евразии представляется формирование плана по выстраиванию диалога с Европейским союзом для перехода на новый этап сотрудничества – становления Центральной Евразии в качестве моста, соединяющего ЕС с азиатскими странами. Евросоюзу, возможно, стоило бы переосмыслить векторы своего развития и оценить перспективы от создания новой модели экономического сотрудничества в Евразии, модели, основанной на взаимодополняемости национальных экономик и на сложении потенциалов торгово-экономических проектов.
Вторым направлением развития видится активизация взаимодействия ЕАЭС с АСЕАН. Благоприятным фактором для этого процесса является текущая поддержка на политическом уровне, которую также можно использовать. В целом, АСЕАН сегодня – это растущие рынки, для которых ЕАЭС может стать надежным поставщиком товаров и ресурсов или обеспечить качественный транзит. Ожидается, что диалог с АСЕАН со временем приведет к проекту большого межблокового соглашения о свободной торговле. Но двигаться к нему необходимо последовательно, что на практике выполняет ЕАЭС через ССТ с Вьетнамом и готовящееся ССТ с Сингапуром.
Безусловно, деятельность по развитию сети торговых соглашений не отменяет большую работу, которую необходимо проделать внутри ЕАЭС по выполнению пакета договоренностей из Договора о Союзе, снятию барьеров внутри, наращиванию кооперационных связей и сближению национальных экономических политик государств-членов Союза.
В итоге все усилия ЕАЭС по выстраиванию Большой Евразии должны привести к большей вовлеченности производителей Союза в мировые цепочки добавленной стоимости. При этом задачей является вовлечение в эти цепочки не только крупных компаний, но и малого и среднего бизнеса. Глобальной задачей Большой Евразии является обеспечение понятных и выгодных для предпринимателей любого уровня условий свободной торговли на огромном пространстве.
