|
Часть 18. Гений легендарного итальянца состоял в том, что ему удалось придумать и реализовать на практике свою собственную систему феноменального обогащения. // Сергей Виряскин, специально для Bankir.Ru
На самом деле, таких людей, как Чарльз Понци, за всю известную нам мировую историю существовало столько, что их можно пересчитать по пальцам. Прославился он не только и не столько тем, что сумел заработать многомиллионное состояние – можно привести не один десяток примеров исторических персонажей, которые были в сотни, и даже в тысячи раз богаче и успешнее Понци. Гений легендарного итальянца состоит именно в том, что ему удалось придумать и реализовать на практике свою собственную, никем не использованную до него, систему феноменального обогащения, сравнимую, разве что, только с такими мыльными пузырями, как современные национальные валюты, пенсионные фонды и транснациональные кредитно-финансовые институты. Правда, и они не могут сравниться с системой Понци по своей оригинальности и доходности, поскольку за ними всегда стояли и будут стоять государства, армии и полиция, а Понци всегда предпочитал действовать в одиночку. Тем грандиознее выглядит фигура этого пройдохи и афериста, успевшего поработать ведущим финансистом даже при дворе своего соотечественника Бенито Муссолини.
Как закалялась сталь
Чарльз, он же Карло, он же Чарли, он же Карлито, он же Бьянки, он же мистер Пьетро, он же Рикардо – Ричард – Рик, он же Карло Пьетро Джованни Гильермо Тебальдо Понци родился в Италии 3 марта 1882 года в городке Луга, что неподалеку от Равенны. Родился он в семье не то преуспевающего торговца ювелирными украшениями, не то почтового служащего, не то обычного карточного шулера, промотавшего состояние своей богатой жены, ее отца и братьев и пустившегося в бега по Восточной Европе. Как бы то ни было, по показаниям самого Карлито, с отцом ему повезло, поскольку тот не жалел ни денег, ни связей, чтобы устроить сына сначала на должность управляющего ювелирного магазина, а потом и руководителя почтового отделения в Равенне.
По всей видимости, Понци отнюдь не лукавил в отношении своего родителя, так как в скором времени он покидает Равенну и поступает в римский университет, где ведет жизнь завсегдатая столичных ресторанов, игральных домов и отделений римских карабинеров. Здесь он знакомится с произведениями Чарльза Диккенса, некоторые идеи которых впоследствии будут положены Понци в основу его концепции финансового пирамидостроения. Прямиком из университета, откуда он через несколько месяцев после поступления был с позором исключен за организацию притона, Карлито направляется в ближайший порт, берет билет на корабль и отплывает в США.
В Бостон Понци прибывает 15 ноября 1903 года с тремя жалкими долларами в кармане. Остальные деньги, по его собственным словам, он бесславно проиграл в карты еще на борту “Ванкувера” какому-то жулику из Болоньи. Несколько лет к ряду Карлито перебивался случайными заработками, работая то грузчиком, то полотером, то мойщиком посуды. Затем ему повезло стать официантом в довольно приличном ресторане, откуда вскоре он был уволен за обман клиентов и воровство денег из кассы.
Позже в своем откровении, опубликованном изданием “Нью-Йорк Таймс” Понци признается, что сразу осознал все радужные перспективы своей жизни в этой стране: “Америка - страна светлая и щедрая, а американцы – добрые и порядочные граждане, в отличие от тех же самых европейцев, которые за каждым делом видят только собственную выгоду. Я сразу понял, что в союзе с американскими гражданами, то есть при моем упорстве и при их щедрости, мы сможем воплотить в жизнь наши самые сокровенные мечты. Я настолько был влюблен тогда в Америку, что мне было попросту стыдно представать перед американцами с рассказами о будущих миллионах и жалованием скромного разносчика холодных закусок, которым я в то время располагал”. Поэтому, недолго думая, Понци отправляется в Канаду, где в это время монреальские банки начинают практиковать выдачу кредитов и ссуд итальянским иммигрантам и их семьям.
Сдав на бирже занятости экзамен на банковского служащего, и пройдя несколько кругов собеседований, Карлито устраивается на должность менеджера в кредитный отдел банка “Нова Траст”. По правилам банка, получить ссуду в счет так называемых “подъемных” средств, выдаваемых иммигрантам на время обустройства в новом месте жительства, могли лишь те итальянцы, которые имели рекомендательные письма от родственников – граждан США, или Канады и приглашение на работу, заверенное руководством предприятия, зарегистрированного на территории любой из этих двух стран.
Подобные ограничения, не сулившие банку больших потоков клиентуры и роста спроса на иммигрантские ссуды, с самого начала не устроили Понци, и он их несколько подкорректировал так, как сам считал нужным. Когда Понци в первый раз увольняли из банка за растрату фондов и злоупотребление должностным положением, выяснилось, что большинство сделок он проделывал на своей съемной квартире, где объяснял иммигрировавшим соотечественникам, что все бюрократические проволочки и требуемый пакет документов с легкостью можно заменить на небольшую сумму пожертвований в его пользу.
В 1907 году Понци устраивается на должность кассира в частном кредитном учреждении “Зароцци Банк”. Можно считать, что здесь Карлито впервые понял всю силу процентной политики и быстро сделал головокружительную карьеру, заняв пост заместителя управляющего отдела по развитию и внешним отношениям Луи Мирандо, который позднее был приговорен к лишению свободы сроком на 27 лет как главный организатор преднамеренного банкротства кредитной организации. Сам банк в то время находился на грани краха из-за практически провалившейся программы ипотечного кредитования. Денег в банке не было, долги росли, а руководство всерьез задумывалось над побегом из страны. Неудивительно, что за пять месяцев работы Карлито из рядового кассира выбился на руководящую должность, пообещав своим боссам, что постарается вытянуть банк, во что бы то ему не стало. Удивительно, но этот недалекий, как тогда казалось учредителям, молодой человек, который как нельзя лучше подходил на роль жертвы будущего банкротства, смог выполнить обещанное, и банкротство удалось отложить на неопределенное время.
Первое, что сделал Карлито, вступив в новую должность, это в два раза повысил проценты по банковским депозитам. Теперь доходность по вкладам могла доходить до восьми процентов годовых. Разумеется, такие условия вкупе с рекламой, которую Понци оплачивал из собственного кармана по причине скептического настроя учредителей, быстро привлекли внимание вкладчиков, которые ничего подобного раньше не видели. На расспросы своего начальства о том, каким образом почти разорившийся банк сможет выплатить такие неслыханные проценты, Понци загадочно отвечал, что это обычная европейская практика, а убыточность процентной политики многократно будет компенсирована за счет популярности вкладов среди населения.
В итоге, Понци и здесь оказался прав – за двадцать месяцев такой работы банк сумел привлечь от населения порядка $6 млн, не занимаясь при этом ничем другим, кроме как оформлением депозитных договоров. Именно тогда Карлито приходит в голову мысль о создании на базе кредитного учреждения касс взаимопомощи – нового финансового инструмента, сулившего невиданные потоки клиентов и сверхприбыли. В качестве материальной основы для таких касс Понци предложил банку ряд инвестиционных программ, затрагивавших, прежде всего, область средств массовой информации.
В свою очередь, глава банка Луи Зароцци, воспринимавший своего ведущего менеджера не иначе как психически и умственно отсталого сумасброда, наотрез отказался от предложенной ему авантюры, забрал со своими приближенными большую часть банковских активов и уехал от греха подальше в Мексику. На этом славные дни “Зароцци Банка” были закончены, но Понци не спешил отступать от задуманного. Помогая следствию разобраться в подробностях исчезновения банковских вкладов (Понци выступил главным свидетелем по делу в отношении Луи Мирандо), Карлито вел активные переговоры с временной администрацией прогоревшей банковской конторы, касавшиеся все тех же касс взаимопомощи.
Разумеется, мнение членов арбитражной комиссии относительно психического состояния Понци, не слишком отличалось от мнения новоиспеченного мексиканца Луи Зароцци. Поэтому в ответ на все представленные проекты финансового оздоровления банка Понци получил отказ. Многочисленные склоки, тяжбы и перепалки с банковским руководством кончились тем, что он выдал сам себе долгосрочный беспроцентный заем на достаточно крупную по тем временам сумму и стал спешно собираться в Соединенные Штаты, где уже договорился через своих знакомых о доходном месте брокера на товарной бирже. Однако ни в какую Америку он так и не попал, поскольку был арестован, осужден и приговорен к тюремному заключению.
Когда Карлито в 1911 году вышел на свободу, возобновить свою деятельность на поприще банковской спекуляции ему не удалось. Во всех канадских кредитных учреждениях, куда он потом обращался в поисках работы, ему было отказано с пометкой о неблагонадежности и вероятностном умопомешательстве с уклоном в клиническую шизофрению. Только впоследствии идеи Понци с теми или иными незначительными отклонениями от первоисточника найдут свое отражение при создании современных национальных пенсионных систем и страховых фондов, не говоря уже о конторах таких финансовых комбинаторов, как Мавроди, "Властилина" и проч. Тогда же несостоявшийся финансовый магнат, после нескольких неудачных афер и отсидок в тюрьме, практически без цента в кармане и без всяких надежд на светлое завтра возвращается в США.
Почтовая конвенция, обменные купоны и финансовая пирамида Чарльза Понци
Приехав в Бостон, Понци в попытках устроить свои финансовые дела женится на дочери преуспевающего бакалейщика Юджина Гнекко Розе Марии. Уже через полгода бакалейщик Гнекко перестает быть преуспевающим, а Карлито получает три месяца исправительных работ за мошенничество с бухгалтерией своего тестя в целях покрытия задолженности организованной им рекламной конторы. Получив свободу, Понци приступает к рассылке рекламных каталогов. Именно это нехитрое и, в общем-то, бесперспективное дело (в Бостоне существовал не один десяток контор, подобных той, что организовал Понци) приводит его к созданию самой грандиозной финансовой аферы за всю историю Бостона, да и всей Америки в целом.
Однажды, получая по почте заказ от своих деловых партнеров на рекламный каталог с перечислением бостонских компаний, их продукции, ценовой политики и прочих сведений, Понци обнаружил внутри конверта странный билет. Билет назывался обменным марочным купоном, в массовом порядке выпущенным в наличное обращение в начале XX века по решению общего собрания участников конференции Всемирного почтового союза, оформленного поправками к Универсальной почтовой Конвенции. Придя на почту, Понци выяснил, что купон, за который в Риме можно было получить всего лишь одну одноцентовую почтовую марку, в Бостоне приравнивался к шести одноцентовым маркам. В то время Понци еще не до конца понимал, как именно данное обстоятельство может сыграть ему на руку, однако уже тогда почувствовал, что что-то в этом деле есть.
Данный купон действительно мог обмениваться во всех странах Всемирного почтового союза на одну или несколько почтовых марок, представляющих стоимость оплаты простого письма, отправляемого за границу наземным путем. В свою очередь почтовые администрации имели право продавать международные ответные купоны, выпускаемые Международным бюро, и ограничивать их продажу в соответствии с их внутренним законодательством. Если внутреннее законодательство страны обмена это не запрещало, ответные купоны могли обмениваться, что случалось крайне редко, на целые почтовые знаки оплаты или на другие отметки или штемпели оплаты.
Администрация страны - участника могла сохранить за собой право требовать одновременной подачи ответных купонов и отправлений, подлежащих оплате, в обмен на эти ответные купоны. При этом главное, на чем впоследствии сыграл Понци, заключалось в том, что сама продажная цена купона не была нигде зафиксирована – она определялась самими заинтересованными администрациями стран-участников почтовой конвенции и не могла быть ниже себестоимости купона, на то время составлявшей порядка четверти американского цента. Купон мог быть обменян на почтовую, а марка на национальную валюту.
В очередной раз погорев на попытке разбогатеть, Понци продает свою рекламную контору, занимает у нескольких своих знакомых денег и берет в банке приличный кредит под имение в Равенне, доставшееся ему в наследство от дяди. Затем он отправляет образовавшуюся сумму своим родственникам в Италию с подробной инструкцией о том, как следует распорядиться данными деньгами. Впоследствии, получив несколько посылок с почтовыми купонами, Понци схватился за голову – ни одно почтовое отделение, в которое он обращался, не соглашалось менять марки в таких количествах. Чтобы не вызывать излишнего подозрения к своей персоне со стороны правоохранителей, он оставил эту затею. Между тем, посылки продолжали приходить, все имущество финансиста-неудачника было заложено, а кредиторы то и дело торопили с выплатой долга.
Делать было нечего и Понци решается на самый отчаянный поступок в своей жизни – регистрирует свою печально известную впоследствии контору под названием “Компания по обмену ценных бумаг”, или сокращенно – SEC, а также помещает в десяток газет и журналов объявление о приеме временно свободных денежных средств от населения Бостона. Ждать наплыва заинтересовавшихся возможностью быстрого заработка вкладчиков долго не пришло, поэтому Понци в спешном порядке арендует просторное помещение, нанимает на службу пять человек операционистов и приступает к приему инвестиций.
В буклетах, с которыми знакомились вкладчики, пытаясь вникнуть в суть процесса удвоения вклада за 90 суток, сообщалось, что данная операция опосредуется совершением обыкновенных арбитражных сделок. Получалось, что, приобретая почтовые купоны в Старом Свете и “обналичивая” их в Новом, вполне можно было рассчитывать на конечную прибыль в 400%. На деле же в основе нового предприятия Понци лежал все тот же старый принцип касс взаимопомощи, выношенный им еще в годы службы в коммерческом банке своего соотечественника – доход здесь также обеспечивался за счет постоянного привлечения денежных средств от новых участников пирамиды.
Однако об этом Понци старался не распространяться. Вместо этого, объясняя наиболее недоверчивым и предусмотрительным инвесторам, за что именно выплачиваются такие сумасшедшие в буквальном смысле этого слова проценты, служащие Понци сообщали, что, во-первых, компания благодарит своих клиентов за оказанное ей доверие и надеется на долгое плодотворное сотрудничество в целях общей пользы. Во-вторых, выплачиваемые вкладчикам проценты включали в себя плату за рекламу, то есть информацию о новом способе быстрого заработка, которую клиенты компании, воодушевленные щедрым вознаграждением, без всякого сомнения, мгновенно распространят среди своих родных, близких и хороших знакомых. Согласно концепции, положенной в основу финансовой модели Чарльза Понци, для успешного функционирования и постоянного развития пирамиды каждому инвестору достаточно было рассказать о выгодной схеме всего лишь десятку человек.
В результате информационной обработки горожан финансовая схема, что называется, сработала - в январе 1920 года доход финансового комбинатора составил $5000, в феврале уже $30000, в марте – $400000, а в апреле капитал пирамиды превысил $3 млн. К середине июля 1920 года сумма частных вложений в предприятие Понци превышала $200 тыс. в день. О масштабах разворачивавшейся в Бостоне комедии говорит уже тот факт, что в списке инвесторов компании мошенника-рецидивиста состояло приблизительно три четверти всей штатной численности бостонской полиции.
Но, несмотря на грандиозный успех мероприятия, его конец был близок. С 26 июля 1920 года по требованию окружного прокурора Массачусетса компания Понци приостанавливает принятие вкладов от частных инвесторов. На этот момент капитал пирамиды превышал $10 млн., а вкладчиками Понци являлись свыше 10 тыс. граждан. Настало время платить по счетам. Пытаясь избежать ответственности за финансовые махинации, Понци выплатил в то время порядка $8 млн тем вкладчикам, срок платежей по которым вышел, или был наиболее близок. Однако это не спасло пирамидостроителя от ареста, суда и тюремного заключения, поскольку у компании оставалось еще около трех миллионов долларов в деньгах, разбросанных по счетам различных американских банков, а также в недвижимости (Бостон, Спрингфилд, Олбани). Более того, Понци еще был должен порядка семи миллионов долларов своим инвесторам по заключенным ранее договорам.
Как того и следовало ожидать, судебная система была неумолима по отношению к прославившемуся мошеннику. Чтобы убедить суд и прессу в мошенническом характере финансовой схемы Понци и посадить последнего за решетку лет на двадцать государственным обвинителям Джереми Уотсону и его заместителю Брэндону Крейбену не требовалось много усилий. Представив убедительные доказательства того, что на земле попросту не существует такого количества почтовых марок, чтобы можно было хотя бы на сотую часть оправдать обороты компании, обвинение перешло к развенчанию легальности такого феномена, как пирамида Понци. Здесь достаточно было лишь раскрыть сущность самой схемы – показать, как она работает и почему в итоге никогда не срабатывает.
Со слов Уотсона выходило, что для того чтобы уплатить стопроцентную прибыль первой тысяче обратившихся инвесторов, Понци необходимо было получить новые инвестиции от 2 тыс. других инвесторов. На следующем этапе требовалось рассчитаться уже по трем тысячам векселей, которые нуждались в привлечении средств от 6 тыс. новых инвесторов. Следующий слой финансовой пирамиды Понци помещал в себя уже 18 тыс. новых инвесторов, требовавшихся в целях погашения требований первых 9 тыс. вкладчиков. Десятый оборот пирамиды включал в себя вклады 13 122 000 частных инвесторов. В результате, как рассчитали американские прокуроры, уже после 15 этапа оборота схемы число инвесторов превысило бы население земли того времени. При этом сама схема начинала давать сбои уже на 7 этапе финансовой операции. Мошенничество было налицо, и суд приговорил Понци к трем годам тюремного заключения с полной конфискацией всего движимого и недвижимого имущества и штрафом в $250 тыс. Так начиналась история создания финансовых пирамид.
|
