Недавний, состоявшийся в Тегеране 7 сентября саммит президентов России, Ирана и Турции был посвящен проблемной ситуации в сирийской провинции Идлиб и урегулированию международного военного конфликта в Сирии. Сопровождавшие президентов делегации работали над блоком вопросов о ведении торговли в национальной валюте и отказе от американского доллара, что является первым скоординированным ответом на санкционный марафон Белого дома.
Каковы перспективы антиамериканского политического действа России, Ирана и Турции? Слово – политологу доктору политических наук, доценту факультета мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова Алексею Фененко.
– Алексей Валериевич, Иран, Россия и Турция на саммите скоординировали усилия в вопросе ведения торговых операций в национальной валюте и отказа от американского доллара. Как вы прокомментировали бы начатую работу над вытеснением валюты США из торговли в формате Иран–Россия–Турция?
– На сегодняшний день план будет осуществить непросто. Доллар США до сих пор остается основной резервной валютой мира, как это и было предусмотрено Бреттон-Вудскими соглашениями 1944 г. Здесь сразу возникают две проблемы. Во-первых, расчеты с внешним миром этим трем странам пока придется всё равно проводить в долларах: у них ведь нет мировых резервных валют. Во-вторых, трем странам будет нужен какой-то общий финансовый эквивалент, посредством которого они смогут проводить внешнеторговые операции и разрешать возможные противоречия.
Как, например, оценить предлагаемые цены на газ или одежду, если они не подходят одной из сторон? Нужна общая расчётная единица, в которой они смогут оценивать цены и вести внешнеторговую деятельность. Нужна собственная резервная валюта. В мире официально есть альтернатива доллару – британский фунт стерлингов, который по Бреттон-Вудским соглашениям также выступает мировой резервной валютой. Если три страны начнут, например, проводить внешнеторговые операции в британских фунтах, это в самом деле сможет создать проблемы для США. Другие страны не смогут отказать им, коль скоро фунт стерлингов – мировая резервная валюта.
Однако этому могут помешать политические проблемы. Британия, конкретно кабинет Терезы Мэй, проводит открыто недружественную политику ко всем трем странам. Между тем переход Ирана, России и Турции на расчеты в фунтах мог бы объективно повысить роль Британии в мире.
– Дедолларизация в Евразийском экономическом союзе, в котором Россия главенствует, маловероятна на сегодня. Страны-участницы союза, кроме России, – в ожидании американских инвестиций. С другой стороны, Иран и Турция намерены вести торговлю с ЕАЭС. Не создаст ли сложности разница в позиции доллара внутри Евразийского союза и в формате Россия–Иран–Турция?
– Я бы сказал осторожно: этот вопрос пока не актуален. Администрация Дональда Трампа начинает постепенно возвращать США к протекционизму, обсуждая даже вопрос выхода из ВТО. Введение Вашингтоном таможенных пошлин вызовет адекватную реакцию со стороны других государств. Потребность и возможность приобретать американские товары резко сократится. В такой ситуации у стран ЕАЭС может серьезно снизиться потребность в долларе ввиду неизбежного сокращения объемов мировой торговли. В протекционистской торгово-экономической системе большую роль станет играть расчет в валютах тех стран, с которыми наиболее активно ведется торговля. Это объективно сократит роль доллара на пространстве ЕАЭС: торговый баланс этих стран с США невелик. Весь вопрос – в скорости изменений.
– Россия переживала резкие скачки курса доллара и падение рубля, однако Центробанк РФ и политическое руководство не прибегли к мерам, направленным на вытеснение американской валюты, как это РФ делает сейчас в компании с Ираном и Турцией: заявлено о приостановлении закупок валюты США и укреплении рубля. Как вы интерпретируете решения России: в Кремле не видят особых перспектив в российско-американских отношениях? Или Москва отреагировала на месседж Раджепа Эрдогана международному сообществу «положить конец господству доллара»?
– Думаю, первое. Российско-американские отношения продолжают ухудшаться: вплоть до мер против дипломатических представительств друг друга и открытого (на государственном уровне) обсуждения сценариев военного конфликта друг с другом. Новый санкционный пакет (из-за якобы имевшего место вмешательства России в американские выборы) показывает, что США могут ударить по России и в информационной сфере: от использования интернета до поставок компьютерных технологий. В таких условиях, как мне представляется, задача России – максимально дистанцировать свою финансовую систему от США. Сокращение внешнеторговых расчетов в долларах – только одна из этих мер.
В ближайшем будущем мировую экономику ждут серьезные перемены. Торговая политика администрации президента Трампа означает возрождение протекционизма. Но именно США выступали гарантом свободы торговли с 1947 г., когда при их руководящей роли был создан ГАТТ – нынешнее ВТО. Теперь сами США отказываются от принципа свободной торговли,
Ответные протекционистские меры уже ввели и страны ЕС, и КНР. Расширение протекционизма приведет к сокращению объемов мировой торговли. В такой ситуации нынешняя мировая финансовая система – Ямайская система – вряд ли сохранится в прежнем виде. Она неизбежно станет более национально ориентированной и менее интернациональной.
– Не вызовет ли в деловых кругах России, Ирана и Турции напряжение политика вытеснения американской валюты?
– Конечно, вызовет. Но какие исторические перемены происходили без потрясений? У нас преобладают представления, что современная финансовая система создана на длительный исторический период. Но так ли это? Присоединение к ней бывших стран социализма в начале 1990-х годов вызвало в них серьезные финансовые трудности. Трансформация мировой финансовой системы, естественно, вызовет сложности.
– Интересы Ирана, России и Турции, с одной стороны, и США - с другой, пересекаются и в Сирии. Это в первую очередь и собрало 7 сентября президентов в столице Ирана. Каков ваш прогноз о возможности координации «тройкой» совместных усилий в разрешении сирийской проблемы?
– Думаю, условия для такой координации есть, иначе Астанинский формат не существовал бы до сих пор. Есть три момента, которые определяют общность интересов наших трех стран. Во-первых, все они не хотят доминирования США на Ближнем Востоке, так как видят в нем угрозу своей безопасности. Во-вторых, все три страны не хотят перехода сирийской войны в новое качество (например, за счет активизации курдской проблемы или восстановления сил ИГИЛ). В-третьих, участники Астанинского процесса не хотят исламизации региона, прежде всего укрепления радикального ваххабизма. Это и сделало возможным их координацию.
Светлана МАМИЙ
Источник: ritmeurasia.org.
Рейтинг публикации:
|
