БЛАГИЕ ПОЖЕЛАНИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ

В Китае 18-24 октября 2017 года прошёл XIX съезд Коммунистической партии — крупнейшее событие в жизни страны, обсуждаемое до сих пор.

Оглашённые на партийном съезде планы построения «социализма с китайской спецификой» захватывают дух. В средней перспективе поставлена задача сделать Китай среднезажиточным обществом, ликвидировать к 2020 году остатки бедности (на сегодняшний день в стране 43 млн нуждающихся), продолжать курс на превращение Китая в открытое миру общество. Много на съезде было сказано о том, что Китай будет постепенно переходить от производства ширпотреба к развитию новых технологий, что прежний курс на форсирование экономического роста будет заменён политикой «качественного развития», что инвестиционный протекционизм будет заменяться широким привлечением иностранных инвесторов в китайскую экономику, что партия и государство ещё энергичнее будут бороться с коррупцией.

Однако в стране накопились серьёзные проблемы, и нужна конкретика. Одна из проблем — высокий уровень задолженности в китайской экономике. Я в начале 2015 года писал на эту тему, комментируя данные интересного доклада известной консультационной компании McKinsey, посвящённого оценке долговой ситуации в мире в период 2007-2014 гг. В докладе были приведены данные по совокупному долгу, включающему задолженность по всем основным секторам экономики: государственному (суверенный долг), домашним хозяйствам, нефинансовым компаниям, банкам и иным финансовым организациям. И особое внимание было уделено долговой ситуации в Китае. По мнению авторов, в этой стране, как нигде, долг рос очень высокими темпами. Если в 2002 году он был равен 2,1 трлн. долл., то в 2007 году увеличился до 7,4 трлн. долл., а в 2014 г. достиг 28,2 трлн. долл. Для многих показалось сенсационным сравнение уровней общего долга лидеров мировой экономики — США и Китая. Относительный уровень долга Китая в 2014 году оказался равным 282% ВВП против 269 % ВВП у США. Как отмечалось в докладе (со ссылкой на китайских официальных лиц), пока долговая ситуация в КНР оставалась под контролем. Однако, по мнению экспертов McKinsey, этот контроль может быть утрачен и тогда Китай наряду с Соединёнными Штатами и Западной Европой станет эпицентром второй волны мирового финансового кризиса.

С момента выхода в свет доклада McKinsey прошло более двух с половиной лет. Удалось ли китайскому руководству снизить риск возникновения долгового кризиса? 

Увы, такими данными мы не располагаем.

В октябре прошлого года Банк международных расчётов (БМР) сообщил, что долг корпоративного сектора китайской экономики составил 18 трлн. долл., что эквивалентно 169% ВВП. 

В абсолютном выражении это самый большой корпоративный долг в мире. 

По оценкам Института международных финансов, на май 2017 года общая задолженность Китая превысила 304% ВВП. 

Долги населения (сектора домашних хозяйств) и государства в последние два года оставались примерно на одном уровне. 

Прирост совокупного долга происходил в первую очередь за счёт сектора нефинансовых компаний — тех самых, благодаря которым достигаются рекордные приросты ВВП Китая.

Это долговая ловушка: для того чтобы обслуживать долг, превышающий 300 процентов ВВП, Китаю нужны высокие темпы экономического роста. Какие? 

Всё зависит от того, какую сумму процентов надо выплачивать ежегодно кредиторам. 

Даже если мы предположим, что средняя ставка кредитов и займов составляет 5 процентов годовых, то при относительном уровне долга, равном 100% ВВП, потребовалось бы обеспечивать прирост ВВП в 5 процентов в год. 

Но у Китая относительный уровень долга превышает 300% ВВП. 

Следовательно, ежегодный прирост ВВП, минимально необходимый для обслуживания долга, должен быть равен 15%. 

В прошлом году прирост ВВП Китая составил 6,7%. 

В текущем году он, как предсказывают эксперты, будет 6,5% — худший показатель за последние 26 лет. 

Неспособность экономики Китая обслуживать долг означает, что долговая пирамида (рефинансирование старых долгов за счёт новых кредитов и займов) будет продолжать расти.

Темп прироста ВВП, равный 6,5%, способен поддерживать экономику на плаву при условии, что цена кредитов и займов в китайской экономике не превышает 2 процентов годовых. 

Однако моё знакомство с условиями кредитов, которые, например, выдают китайские банки китайским компаниям нефинансового сектора экономики, показывает, что таких процентных ставок в Китае нет.

Ключевая процентная ставка по кредитам Народного банка Китая в последние годы снижалась, но и в прошлом году была всё ещё выше 4 процентов годовых. Следовательно, вряд ли кредиты коммерческих банков Китая имели ставки ниже 7-8 процентов.

О долговой проблеме в более чем трёхчасовом докладе генерального секретаря ЦК КПК Си Цзиньпина на XIX съезде партии ничего сказано не было. 

Китайское партийно-государственное руководство не приветствует обсуждение этой темы и в СМИ КНР. 

 Большинство публикаций и оценок по китайскому долгу делаются западными экспертами.

Из последних таких публикаций и оценок я бы отметил материалы британской газеты The Financial Times. В августе 2017 года аналитическая группа этой газеты представила некоторые дополнительные сведения о долговой ситуации в китайской экономике.

 Прежде всего, аналитики отметили, что китайские статистические службы завышают показатель ВВП. Завышение, по их оценкам, происходит по крайней мере на одну треть. 

Следовательно, относительный уровень общего долга Китая не может быть ниже 400% ВВП. 

Пользуясь случаем, скажу, что статистические службы Китая завышают не только абсолютные размеры ВВП, но и темпы его прироста. 

Реальные годовые приросты ВВП в последние годы составляли не более 4-4,5 %.

СЛИШКОМ ТЕМНАЯ ТЕНЬ

Еще более серьёзной проблемой является то, что в Китае развит теневой банкинг и оценить масштабы его операций и создаваемого им долга крайне сложно. 

Теневой банкинг — это депозитные и кредитные операции, которые находятся вне сферы контроля банковских регуляторов (органов банковского надзора).

В КНР таковыми являются, прежде всего, Комиссия по регулированию банковской деятельности; в некоторой мере, также Народный банк Китая (НБК).

 Теневым банкингом занимаются как организации, формально не являющиеся банковскими (это могут быть страховые компании, инвестиционные фонды и др.), так и собственно банки.

 Во втором случае речь идет о забалансовых операциях официальных кредитных организаций. Конечно, теневой банкинг — серьёзное нарушение законов КНР, но до последнего времени на это смотрели сквозь пальцы, поскольку кредиты и займы, которые предоставляются в рамках теневого банкинга, существенно подпитывают деловую активность, обеспечивающую темпы прироста ВВП.

Однако дело с теневым банкингом зашло слишком далеко. Об этом свидетельствуют цифры аналитической группы The Financial Times. Они в свою очередь базируются на данных Народного банка Китая, которые включены в доклад НБК о финансовой стабильности в 2017 году.

Вот некоторые из цифр.

  Теневые кредиты Китая на конец 2016 года составили сумму свыше 252 трлн. юаней, что эквивалентно 37 трлн. долл. 

Это превысило величину «белых» активов китайского банковского сектора, равную на тот момент 34 трлн. долл. 

 В сумме получается более 70 трлн. долл. Это в 6,5 раза превышает ВВП страны, а ведь у многих стран с развитыми банковскими секторами относительная величина банковских активов (прежде всего, состоящих из выданных кредитов) находится на уровне 100-200% ВВП. 

Так, у США этот показатель даже немного меньше 100%. 

Из развитых стран лишь Великобритания имеет очень высокий показатель — около 650%. Однако эта страна с его лондонским Сити является мировым банковским центром. 

И вот выясняется, что с учётом теневого банкинга Китай догнал Великобританию.

Ещё в 2011 году величина теневых кредитов составляла около 40 трлн. юаней. 

Получается, что за пять лет их абсолютный объём увеличился более чем в 8 раз! 

Резкий взлёт масштабов теневого кредитование в последние два года можно объяснить тем, что Комиссия по регулированию банковской деятельности по указанию Государственного совета ужесточила для китайских банков требования по выдаче кредитов (в частности, увеличила норматив резервных отчислений), что привело к удорожанию «белых» кредитов и стимулировало спрос на более дешёвые теневые.

Специалисты группы The Financial Times попытались сделать сравнительный анализ относительного уровня долга двух ведущих экономик мира — Китая и США. 

 В качестве ключевого был взят показатель общего долга, включающего в себя долги всех основных секторов экономики (государство, сектор домашних хозяйств, банки и иные финансовые организации, нефинансовые компании).

 При расчёте общего долга учитывались обязательства, возникающие в результате теневого кредитования. Показатели ВВП обеих стран были очищены от приписок, был рассчитан реальный продукт (так называемый производственный ВВП). Относительный уровень долга рассчитан путем деления общего долга на производственный ВВП и выражен в процентах.

Если полагаться на приведенные данные, относительный уровень задолженности Китая с учётом теневого кредитования зашкаливает. 

Причём резкий взлёт произошел в 2015-2016 гг.

В начале 2015 года консультационная компания McKinsey говорила о назревании наиболее серьёзных долговых пузырей в трёх экономиках — США, Китая и Европейского союза. И говорила, что вероятность возникновения долгового кризиса (который станет детонатором второй волны мирового финансового кризиса) во всех трёх центрах примерна одинакова. 

Сегодня можно сказать, что наибольшая вероятность прорыва долгового пузыря — в китайской экономике.

Экономика КНР напоминает мне самолёт, который сегодня поднялся на невероятную высоту, все остальные летают ниже. Руководителям КНР есть чем гордиться. Однако для этого чудо-самолёта на земле нет ни одной посадочной полосы. Как китайский самолёт будет совершать посадку, не знают даже пилоты, сидящие в кабине этого летательного аппарата.