Что происходит с американской экономикой, каково ее
состояние и влияние на мир? На эти и другие вопросы
«Военно-промышленного курьера» ответил главный специалист Института США и
Канады РАН, доктор экономических наук Владимир Васильев.
– Через
американскую призму мы можем увидеть, как развивается мировое хозяйство
– сегодня его здоровье серьезно зависит от того, как идут дела в
Штатах, хотя в последние годы большую роль играли и другие экономики –
Индии, Китая, ЕС. Общее представление таково: США не оправились от
мирового финансового кризиса. Достаточно сказать, что с 2010 года их
экономика росла не больше двух процентов в год.
– Чем это объяснить?
– Еще экономисты XIX века выяснили: в капиталистической экономике
кризисы происходят периодически, раз в десятилетие. Это очень хорошо
описал Карл Маркс в первом томе «Капитала».
У всех на памяти
кризис на переходе из прошлого столетия в нынешнее, экономический провал
2007–2009-го. Многие американские экономисты считают, что уже в
ближайшие год-два может начаться следующий. Еще одна верная примета:
если у власти в Америке демократы – жди войны, а когда рулят
республиканцы – экономического провала.
Биржевые индексы
демонстрируют рекордные значения. В частности, Доу Джонс «весит» более
21 500 пунктов, ранее исторический максимум фиксировали на уровне 21
400. А на Уолл-стрит господствует мнение: как только биржевые индексы
пробивают потолок, крах на пороге. Очевидно, ожидание этого сказывается и
на ситуации в других странах. О российской экономике говорить не будем,
она в кризисе.
– Для классического капитализма были характерны
кризисы перепроизводства. После слияния промышленного капитала с
банковским правит бал финансовая олигархия. Вместе с кризисом
перепроизводства приходит и финансовый. Не свидетельствует ли это, что
капитализму попросту некуда больше развиваться?
– Выход из
классического кризиса перепроизводства, каким по сути была Великая
депрессия, попытался найти Джон Кейнс. Возникновение кризисов и
безработицы он объяснил недостаточным совокупным спросом. Стоит дать
населению деньги, как он считал, появится спрос и экономические проблемы
начнут рассасываться. Некогда трудящиеся могли деньги только
заработать. Но после Второй мировой войны в США и других капстранах
потребители получили доступ к финансам через кредитный механизм. Это
привело к тому, что капиталистическое воспроизводство серьезно
изменилось. Наиболее ярко это проявилось во время выхода из кризиса
«десятых» годов ХХI века, когда государство стало проплачивать
экономический рост.
– И чем это обернулось?
–
Создание потребительского спроса привело к тому, что еще ничего не
создано, а труд уже профинансирован – за работу рассчитались вперед.
Признаем: предоплата прекрасная вещь. Но вместе с ней возникла и система
долговой зависимости. Сегодня ВВП США составляет 18,5 триллиона
долларов, а совокупный американский долг превышает 60 триллионов. Он
висит на государственном и корпоративном секторах, на домохозяйствах.
Еще три триллиона долларов – внешняя задолженность. То есть американцы
сегодня работают для того, чтобы рассчитаться по кредитам, и это резко
меняет ситуацию, выдвигает проблему долгов и дефицита на первое место.
Рассмотрим простой пример. Допустим, что за одну деталь я получу сто
рублей. Сделал сто деталей – заработал 10 000 рублей, столько и
заплатили. Теперь изменим условия: наперед выплачивают десять тысяч
рублей, иди и работай. Встает интересный макроэкономический вопрос:
каким образом возвращается этот долг? Последние расчеты по госдолгу США
показали: на каждый вложенный доллар экономика страны получает обратно
только полдоллара. И несмотря на мировой рост производительности труда,
на технический прогресс и поголовную компьютеризацию, механизмы оплаты и
выдачи кредитов приводят к обрушению долговой пирамиды, как это
произошло в Греции. Я спрашивал у греческих коллег о состоянии их
экономики и почти все отвечали, что в стране очень плохо – народ еле
сводит концы с концами, элементарно бедствует.
Поэтому сегодня
главная проблема, стоящая перед США, – придумать, что делать с пирамидой
долга. Как ее будут решать, сказать довольно сложно. Есть понимание
того, что дальше так жить невозможно, нужно что-то урезать, создать
ситуацию, когда эта пирамида не будет расти автоматически. Сейчас
конгресс начинает обсуждать ситуацию. Но слухи о банкротстве Америки уже
поползли.
– И что, можно ждать повторения Великой депрессии?
–
В свое время американские экономисты заболтали исследование механизма
этого экономического и социального явления. Никто не может внятно
объяснить, почему депрессия длилась 10 лет, отчего Америка вышла из
кризиса, начавшегося в октябре 1929 года, в марте 1933-го. Дело в том,
что в 1931-м произошло обрушение долговой пирамиды, все стали должны
всем. Поскольку долг не удалось списать, к примеру, через инфляцию,
Америке пришлось выбираться из депрессии десять лет, и окончательно
вывела США из этого состояния только Вторая мировая война.
Вот в
чем опасность, чего стоит бояться: в Америке может обрушиться долговая
пирамида в 60 триллионов долларов, ведь на каждую «зеленую спинку» есть
три доллара долга. Если это произойдет, резко упадет жизненный уровень и
все снова окажутся должны всем.
Это радикально поменяет
психологическую ситуацию в обществе, ведь люди начнут работать, только
чтобы отдать долги, а не затем, чтобы увеличить свое благосостояние.
Кстати, Америка по индексу жизненного уровня до сих пор не вышла на
показатель 2007 года, что и привело к феномену Трампа.
Недавно на
лекции одного американского профессора, говорившего о развитии США,
возникла интересная дискуссия о том, что сейчас «трампизм»
воспринимается как отложенная реакция на кризис 2007–2009 годов.
Современные экономические системы эластичны, они работают с временными
лагами и с определенного рода замедлениями. В известной степени это
происходит и в Европе – выход Англии из ЕС тому подтверждение. Если
жизненный уровень не меняется десятилетиями, нарастает волна протеста,
возрождаются традиционные представления о капитализме XIX века с
несколько измененными формулами.
– К победе Трампа привела
неудовлетворенность американцев экономической ситуацией в стране. Не
кажется ли вам, что истеблишмент США, чтобы решить проблемы разом,
затеет войну?
– Если у Трампа застопорятся внутриэкономическая и
социальная программы, а пока непонятно, как он будет их реализовывать,
остается только один выход – война. Иначе как государство сможет
расплачиваться по долгам? Некоторые экономисты говорят: США могут жить в
долг бесконечно. Это не так. Но можно сказать, что Америка никаких
долгов отдавать не собирается, поэтому будет вести дело к военному
решению проблемы.
– Где, по вашему мнению, полыхнет?
–
Думаю, что возможно возникновение двух очень серьезных войн: на
корейском полуострове и с Ираном. Сегодня видно, что Америка начинает
стравливать страны Ближнего Востока, чтобы завтра, условно говоря,
Саудовская Аравия и ее союзники начали боевые действия против персов. Об
этом свидетельствуют события вокруг Катара, вдруг на ровном месте
возникшие... Так экономика подводит к войне. Все, как было описано в
работе Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма».
–
Финансовый кризис начала прошлого века привел к Первой мировой. В
результате появилось первое социалистическое государство. Кризис
капитализма продолжился и завершился Второй мировой. После нее была
создана мировая система социализма. Можно ли говорить о том, что третья
мировая, если она все-таки случится, закончится созданием сильной
общемировой социалистической системы?
– Мы живем в эпоху ядерного
оружия, и поэтому перед нами другая опасность – современная цивилизация
может быть уничтожена как таковая. С одной стороны, мир стоит перед
ядерной гекатомбой человечества, с другой – если бы не было этого
оружия, я почти уверен, давно бы заполыхала новая мировая война.
Западные страны в 50-е годы или попозже напали бы на СССР и соцстраны.
Запад вышел из Второй мировой с боязнью Советского Союза. Там считали,
что Сталин может организовать общество на борьбу против новой агрессии,
но в 1953 году Иосиф Виссарионович умер. Документы, рассекреченные
недавно, доклады ЦРУ президенту Эйзенхауэру после кончины Сталина
довольно интересны. В них явственно видны элементы подталкивания
американского руководства к нападению на Советский Союз. Теперь, когда
ушел Сталин, руководители СССР слабы и не очень авторитетны, они не
могут организовать советских людей, у Запада появляется возможность
начать военные действия. Если бы не ядерное оружие в арсеналах, то там,
посчитав, что общество в СССР не является столь монолитным, каким его
создал Сталин, пришли бы к мнению: нападение может стать успешным.
– Похоже на то, как ведут себя наши западные партнеры сейчас.
–
Давление, которое сегодня оказывает Запад на современную Россию,
происходит из тех лет. Экономически страна сегодня очень слаба, на нее
можно воздействовать. И непонятно, как мы можем себя повести в условиях
прямой конфронтации с Западом. Современное российское общество отнюдь не
монолитно.
– Как вы смотрите на выход США из парижского соглашения по климату? Оно действительно вредит экономике Штатов?
–
Это не более чем гипотеза, что есть прямая зависимость между качеством
окружающей среды и экономическим развитием. Нет исследований о влиянии
изменения климата на народное хозяйство. Да, с одной стороны,
усиливаются бури, засухи, наводнения, это наносит ущерб экономике. С
другой – хотя потери и составляют десятки миллиардов, для экономики с
ВВП объемом 18,5 триллиона долларов это не проблема.
Но есть
чисто американский подход. Со времен президентства Рейгана бизнес США
всегда выступал против любых законов, связанных с охраной окружающей
среды. Капитал не хотел вкладываться ни в очистку воздуха и воды, ни в
рекультивацию земли.
Что такое парижское соглашение по климату?
Оно обязывает страны проводить мероприятия, связанные с охраной
окружающей среды. Поэтому, как только в Белый дом пришел Трамп, он резко
– на 30 процентов сократил бюджет соответствующего агентства и даже
ставил вопрос о том, чтобы его ликвидировать. США сегодня этот шаг нужен
для того, чтобы развязать руки бизнесу, который на протяжении последних
сорока лет отрицательно относится к любым механизмам регуляции качества
среды, потому что в реальных условиях это издержки и прямые потери.
Трамп ничего нового не придумал, это традиционный подход республиканцев:
регулирование должно быть сведено к минимуму.
– Впечатление, что «после нас хоть потоп»…
–
В США бизнес не принимает регулирующих норм, связанных с охраной
окружающей среды. Поэтому американцы и пропагандируют, что изменения –
элемент надуманный, фантазии экологов. Это действительно связанно с
классической практикой капитализма: хищнической эксплуатацией природных
ресурсов, варварским отношением к среде обитания, таким же
планированием.
– Почему мы покупаем облигации США?
–
Российская Федерация – капиталистическая страна. Руководство
Центробанком, министры правительства – часть международной
финансово-экономической элиты. Они мыслят и рассуждают одинаково,
поскольку находятся в общей системе координат. Простая логика: так
обеспечивается стабильность мировой финансовой экономической системы,
устойчивость доллара. Это наш вклад в поддержание, если так можно
выразиться, хороших отношений. Если у доллара начнутся неприятности,
может обвалиться и курс рубля. В этом вся суть мирового капитализма,
завязанного на стабильность американской банковской системы. Если
обеспечить ее, поддержав доллар, будет сохраняться стабильное
соотношение рубля и доллара.
– В движении НОД господствует
мнение, что экономика РФ под внешним управлением и надо помочь
президенту от него избавиться. Насколько это соответствуют
действительности?
– Это идея главного идеолога движения Евгения
Федорова. Насколько я понимаю, в результате он потерял многие позиции,
хотя по-прежнему депутат Госдумы.
– Но вопрос о другом.
–
Экономические законы действуют так, как их описал Маркс. В РФ же
господствует представление о том, что экономические законы можно
изменить росчерком пера. Еще лет пятнадцать назад президент много речей
произнес, призывая слезать с нефтегазовой иглы, говорил о том, что пора
создавать наукоемкую экономику. Однако мы строим газопровод «Турецкий
поток», вот так «слезаем с трубы». Разговоры – одно, а практика жизни
другая.
– То есть главное – желание нашей буржуазии влиться в мировую систему экономики.
–
Да. В социализме была сложная история установления производственных
отношений. Но с чего реально началось? С объявления в декабре 1917 года о
том, что власть Советов не будет гасить долги царского и временного
правительств. Кстати, на этой линии СССР оставался до конца. Мы были
выключены из системы международных экономических и финансовых связей.
Вот чем социализм реально отличался от капитализма – не было никакого
переплетения с мировыми финансовыми центрами. И крахи валют, взлеты и
падения биржевых индексов нас не касались.
– Сможет ли Трамп одолеть Китай, выведя производство в США?
–
Я отношусь к этому скептически. В политике Трампа колоссальные
противоречия. Вся его идеология до сих пор стоит на идее дерегулирования
экономики. А для того чтобы США начали возвращать производство из
Китая, нужно резкое усиление роли государства. Далее – начинать
препятствовать импорту китайской продукции в страну и ограничить свободу
маневра корпорациям, прямо или косвенно запрещая им выход на внешние
рынки, переводы, инвестиции.
Что такое в современной экономике
вывод рабочих мест из одной страны в другую? К примеру, закрывают завод в
Мичигане или Огайо и начинают инвестировать в китайскую экономику – вот
весь механизм. Поэтому для того, чтобы реально возвратить производство,
нужно перекрыть все каналы международной утечки капитала. Это легче
декларировать, нежели осуществить.
Философия здесь одна – резкое усиление роли государства в экономике. Но республиканцы - поборники свободного рынка.
Процессы
в экономике США до сих пор идут противоречивые. Кстати ситуация в
обрабатывающей промышленности при Трампе чуть улучшилась, но в июне
активность опять стала падать – заказов меньше. То есть проблема вывода
рабочих мест и производств остается очень острой, рынок не в состоянии
ее решить.
– Но кто тогда в силах сделать это?
–
Государство, прямое директивное управление. Однако сегодня господствует
непонимание того, что экономические закономерности – вещь серьезная. А
задача, можно сказать, такая: природа капитализма должна быть изменена.
– Это понятно, но почему Трамп заговорил о переводе экономики из Китая?
–
Допустим, США настолько обострят отношения с Китаем, что возникает
вероятность серьезного военного конфликта между ними. Что останется
делать американскому и любому другому инвестору? Задуматься: стоит ли
вкладывать деньги в Шанхай, если на него может упасть крылатая ракета с
ядерной боеголовкой. Приходит понимание, каким образом военная
конфронтация может резко осложнить проблему перевода или оттока рабочих
мест и возвращение инвесторов на историческую родину.
– В Америке
уже лет 30–40 отсутствует фундаментальная наука, ее в США просто нет.
Или она ушла в частный сектор и ученые выдают результаты, нужные
корпорации, которая платит жалованье. Я ошибаюсь?
– Администрация
Трампа уже взяла курс на сокращение инвестиций в фундаментальные
исследования. Принцип простой: передача в частные руки, тенденция именно
такова. Кстати, самое удивительное, что под удар попали
здравоохранение, медико-биологические исследования – то, что в конечном
счете связано с воспроизводством рабочей силы. Хотя в последнее время
американцы уделяли очень большое внимание именно этому направлению. В
Америке ведущая наука – биология, а не физика и не математика.
– Идут разговоры о грядущей цифровой экономике, о роботизации производства. Для чего капиталисту роботы в цехах?
–
Когда 50 лет назад я пришел в науку, первое задание, которое получил,
было в том, чтобы отследить перспективы постоянно автоматизируемой
экономики. Все работы конца 60–70-х годов были пронизаны этими идеями.
Прошло полвека, и вдруг стало выясняться, что такая экономика не
состоялась.
– Почему?
– Как ни парадоксально звучит, но в
результате глобализации. Проще создать производство в Китае с высоким
органическим строением, то есть с использованием тамошней рабочей силы,
нежели полностью автоматизированную линию в США, она будет дороже. И,
кстати сказать, в экономике стали возникать явления парадоксальные:
автоматизация, роботизация, станки с программным управлением почему-то
не пошли. В ряде случаев оказались велики затраты, было не совсем
понятно, что с этого поимеет предприниматель. Я видел очень интересные
расчеты, согласно которым фирме выгоднее сохранить «непродвинутое»
производство с несколькими рабочими в цеху, нежели заводить
высокоавтоматизированное предприятие с одним оператором и роботами.
С
моей точки зрения, всеобщие роботизация и автоматизация возможны только
в социалистической экономике, в рамках крупных предприятий. Когда есть
масштабные производства, тогда получается экономический эффект. А у нас и
в Америке, как мы постоянно слышим, едва ли не основной драйвер
экономического роста – малый и средний бизнес. Но какая автоматизация,
роботизация, чипизация там, где заняты 5–15 человек? Что там
автоматизировать?!
