многое из того, чему я научился, в течение 30 лет занимаясь только этим, по-прежнему влияет на мое мировоззрение. Один из уроков состоял в том, что экономическую и финансовую эффективность компании оценивают в сравнении как с ее исходным потенциалом, так и с результативностью ее деятельности на рынке. Применение такого подхода к экономике крупных стран приводит к некоторым неожиданным наблюдениям – и указывает на определенные возможности.

Начнем с того, что, вопреки распространенному мнению, в этом десятилетии с ростом мировой экономики пока что дела обстоят не так плохо. По данным Международного валютного фонда, с 2010 по 2016 год объем мирового производства увеличивался в среднем на 3,4% в год. Это, возможно, и ниже, чем в среднем за период 2000-2010 гг., но выше, чем темпы роста в 1980-х и 1990-х годах – а эти десятилетия обычно не считаются экономически провальными.

Информация по отдельным странам позволяет понять еще кое-что. Несмотря на значительные политические травмы, Соединенные Штаты и Великобритания оправдали ожидания. В Китае, Индии и Японии темпы роста также примерно соответствовали потенциалу. За исключением редких случаев, ни одна крупная экономика особо не превысила свой потенциал.

Однако в трех случаях результаты действительно разочаровывают: Бразилия, Россия и еврозона. Может ли это означать, что многие наблюдатели, включая меня, переоценили потенциал этих стран? Или дело в особых обстоятельствах? Если последнее, следует задаться вопросом, могут ли новые события или изменения, возможные до конца десятилетия в любой из этих трех экономик или во всех них сразу, преподнести нам приятный сюрприз.

Что касается еврозоны, то, по крайней мере до последних дней, одной лишь мысли о возможном ускорении экономического роста в ближайшее время могло оказаться достаточно, чтобы человека посчитали сумасшедшим. Но в моей прежней жизни я бы поощрял своих аналитиков больше времени уделять рассмотрению именно такой возможности, потому что, если бы эта безумная идея оказалась верной, то это означало бы возможность заработать действительно серьезные деньги на сегодняшних рынках с их высокими ценами.

И в действительности идея об ожидаемом ускорении роста в еврозоне, возможно, лишь отчасти безумна. С точки зрения фазы цикла, дела в еврозоне в настоящее время идут неплохо как по ее собственным стандартам, так и в сравнении с другими. В первом квартале этого года в еврозоне наблюдался более быстрый рост, чем в США или Великобритания, а в большинстве крупных стран еврозоны экономика некоторое время росла еще быстрее.

Тем не менее, долгосрочная структурная ситуация в еврозоне остается незавидной. Перспективы по двум ключевым факторам долгосрочного роста — по количеству и приросту трудоспособного населения, а также по производительности – выглядят мрачно для крупнейших стран еврозоны, даже для Германии, где, по мнению большинства, дела с циклической точки зрения обстоят просто отлично.

Но – если пойти дальше с этой нелепой идеей о предстоящем ускорении роста в еврозоне – что если вдруг произойдет какое-то резкое изменение, которое укрепит эти движущие силы роста? Сейчас, когда в Европу продолжается приток беженцев из проблемных регионов Ближнего Востока и Африки, – многие из которых молоды, – эта перспектива, возможно, не так уж фантастична.

Безусловно, использование потенциала беженцев требует их интеграции в общество и экономику европейских стран – проблема, которой многие европейцы справедливо обеспокоены. Но, если это будет сделано, то обостряющуюся демографическую проблему Европы определенно удалось бы смягчить, особенно в Германии и Италии.

Есть также вероятность того, что новые события вызовут к жизни более конструктивный политический подход. Финансовое положение большинства стран-членов еврозоны в последние годы значительно улучшилось, хотя зачастую это оставалось незамеченным – настолько, что бюджетный дефицит еврозоны теперь составляет менее 3% от ВВП, что намного лучше, чем в США или Великобритании. Более того, рост налоговых поступлений в некоторых частях еврозоны, особенно в Германии, подпитывает почти до неприличия большой финансовый профицит. Может быть, сейчас самое время продвигать масштабное стимулирование, в котором тон задавали бы Франция и Германия?

Если новому президенту Франции Эммануэлю Макрону удастся получить достаточную поддержку в Национальном собрании на июньских выборах, возможно, он сможет что-то сделать для сокращения структурных государственных расходов Франции, одновременно добиваясь снижения налогов и большей гибкости рынка труда. Реформа рынка труда, в частности, может иметь решающее значение не только для самой Франции, но и для того, чтобы убедить канцлера Германии Ангелу Меркель, если она вновь придет к власти в сентябре этого года, предпринять шаги в сторону большей финансовой интеграции, включая введение поста министра финансов еврозоны, за что выступает Макрон.

Многое из этого, вероятно, долгая песня, но не столь долгая, как это было всего несколько месяцев назад. И, учитывая рыночные оценки, гораздо интереснее исследовать такие возможности, чем зацикливаться на многих других проблемах, которыми озабочены аналитики.

Если зайти по этому сценарию дальше, можно было бы даже представить себе оптимистичный прогноз торгового баланса Великобритании с высококонкурентным обменным курсом, значительно повышающим спрос на главном рынке – в еврозоне. Это могло бы с лихвой компенсировать проблемы, возникающие в результате прекращения доступа к единому рынку. Возможно, это уже запредельные фантазии. Но никогда нельзя быть уверенным до конца.
Подробнее: http://www.vestifinance.ru/articles/85633