Европа постепенно начинает приходить в себя после референдума в Великобритании. Первая эмоциональная реакция сходит на нет. Внимание политиков и СМИ потихоньку переключается на более приземленные, утилитарные вопросы. Прежде всего: как будет проходить бракоразводный процесс?

И как это бывает во время расторжения брака, главная проблема — по какому принципу будут делить совместно нажитое имущество.

В результате неизбежно стороны коснуться вопроса о европейском золоте, которое было ранее размещено в банках Лондона. Точных данных о его количестве нет, т.к. финансовые учреждения большинства государств ЕС просто-напросто не предоставляют подобную информацию.

Известно, что Германия на 31 декабря 2015 года хранила в Великобритании 12,9% своего золота или 434,7 тонны. Здесь же находилось 110,3 тонны нидерландского желтого металла, что составляет 18% золотого запаса этой страны. Швеция держала в Банке Англии 61 тонну золота или 49% своих запасов, а Финляндия — 25 тонн (51%). Не скрывала и Италия наличие своего благородного металла в Великобритании (по оценкам финансовых аналитиков — до 100 тонн). Самые крупные доли своего золотого резерва в Банке Англии держали Бельгия (более 90% или 200 тонн) и Австрия (82% или 229,6 тонн

В 2015 году Вена официально объявила о планах репатриировать свое золото из Великобритании и, якобы, даже изъяла из Банка Англии 15 тонн. Но о дальнейших шагах австрийского правительства в этом направлении информации больше не поступало, из чего можно сделать вывод, что процесс зашел в тупик.

Уже только этот перечень дает основания предполагать, что в большей или меньшей степени часть своих золотых резервов в британских банках держат практически все страны Евросоюза.

И возвращение драгметаллов на родину может стать для них не просто головной болью, а самой настоящей долгосрочной проблемой, которая прежде всего рискует очень серьезно осложнить жизнь самому ЕС.

Все дело в том, что задолго до Brexita Лондон позаботился о том, чтобы обезопасить себя от этого.

За время своего пребывания в ЕС Великобритания радикально изменила расстановку сил в объединенной Европе.

Обратимся к истории создания и формирования Европейского экономического сообщества. Несложно заметить, что решающую роль в нем играли Франция, Западная Германия, Италия. В перспективе должен был появиться еще один центр влияния в виде тесно интегрированного союза Бельгии, Нидерландов и Люксембурга (Бенилюкс). Этот принцип отразился на распределении мест в Европарламенте: Париж, Бонн и Рим — по 36; Бенилюкс — 34.

Когда в 1973 году Лондон присоединился к объединенной Европе, то предполагалось, что Великобритания станет еще одним центром влияния, которому предоставили право делегировать 36 представителей в европейский парламентский консультативный орган.

Однако по прошествии сорока трех лет реальный результат оказался совсем не таким, как предполагали те, кто поддержал британскую заявку на членство в ЕЭС.

В преимущественном положении в Европарламенте оказалась Германия, которой принадлежит наибольшее количество мест — 96.

Степень влияния других стран ярко иллюстрирует тот факт, что Франции принадлежит 74 места, Италии — 73, а всему Бенилюксу — лишь 54.

Поведение лидеров этих стран на международной арене точно отражает распределение квот в Европарламенте. Олланд в ходе межгосударственных переговоров находится в фарватере «партнера» Меркель. Голоса Италии и Бенилюкса практически не слышны.

Подобная ситуация сложилась во многом благодаря Лондону. В начале 2000-х годов британский премьер-министр Тони Блэйр при активной поддержке США убедил Европейский союз начать расширение на восток, принимая в свой состав страны бывшего социалистического блока. Франция, Италия и страны Бенилюкса вынуждены были согласиться на значительное сокращение своего представительства в Европарламенте. Если Берлин отдал новым восточноевропейским членам всего 3 депутатских кресла, то Париж 13, Рим 14, Нидерланды 5 мест.

Выход Великобритании из ЕС предоставляет еще больше возможностей для Германии усилить свое влияние.

Теперь Берлин не только количественно укрепит свои позиции, но и осуществит качественные изменения, произведя ротацию элит.

Отчасти этот процесс начался. Причем во всех странах ЕС, включая и саму Германию. На глазах у старых политических элит буквально за последние несколько лет как грибы после дождя выросли серьезные конкуренты. Это радикальные ультраправые (евроскептики) и лево-зеленые (еврокоммунистические, маоистские, троцкистские, экологические) партии и движения. Всех их объединяет одно — агрессивное отрицание традиций, истории, культуры, т.е. всего того, что составляет ценности послевоенной Европы.

При этом несложно было заметить, как рейтинги каждой из этих политсил резко идут вверх после каждого очередного вето Лондона на решения ЕС в политической, экономической, социальной, миграционной сферах.

Сегодня, когда Евросоюз обратился с просьбой незамедлительно начать переговоры о выходе Соединенного Королевств, Великобритания взяла паузу и молчит. Тем самым словно дожидаясь того момента, когда Берлин еще больше усилит свой диктат в ЕС, а к власти в Европе придет новое, более агрессивное, но не менее контролируемое поколение европейских политиков.

Если этот сценарий удастся, то в результате все вопросы, которые должны быть урегулированы с Лондоном (в т.ч. и возврат золота), окажутся в руках лишь одной страны — Германии. То есть одного из самых зависимых от англосаксов европейских государств.

Единственное, что Берлин сможет сделать в этой ситуации: вновь поверить британцам на слово и постараться забыть о том, что:

ни кто иной, как британский экс-премьер-министр Уинстон Черчилль инициировал создание «Соединенных Штатов Европы»;

сама Великобритания по собственной воле, упорно, на протяжении двенадцати лет добивалась присоединения к единой Европе;

решение о вступлении Соединенного Королевства в объединенную Европу было принято только под гарантии англосакских финансовых групп, один из самых влиятельных представителей которых лично занимался переговорами в статусе главы специально созданного Комитета по контролю за центральной политикой (фактически параллельное британское правительство).

Извечная традиция Великобритании: держим слово, когда это соответствует нашим интересам.