Греф: Сбербанк продолжит оптимизацию

27-12-2015, 10:19 | Финансы и кризис / Аналитика мирового кризиса | разместил: Редакция ОКО ПЛАНЕТЫ | комментариев: (0) | просмотров: (3 150)

Глава Сбербанка Герман Греф рассказал в эксклюзивном интервью ведущей программы "Мнение" Эвелине Закамской о перспективах развития банка на 2016 г., курсе рубля и нефти, перспективах оптимизации банка, работе с крупными заемщиками, а также об изменении отношений между кредиторами и заемщиками.

Следующий год для банковского сектора, скорее всего, будет более легким, чем 2015-й, когда кредитные организации потеряли огромные суммы. Интервью по итогам года ведущей программы "Мнение" Эвелине Закамской дал глава Сбербанка Герман Греф.

- Герман Оскарович, Банк России выпустил обзор финансовой стабильности, в котором прежде всего объявил об окончании суперцикла дорогой нефти. Анализируя глобальные финансовые риски, отметил, что для России значительная их часть сосредоточена в банковской сфере. Какие риски видите вы и означает ли это, что банковский кризис все-таки существует или отдельные его кризисные явления?

- Вы знаете, надо, конечно, прежде всего говорить о кризисах, все время нужно договариваться о терминах, что мы подразумеваем под кризисом. Потому что дискуссия, которая развернулась, после того как я сказал, что в банковском секторе есть кризис, для меня была немножко странной. Мне кажется, что все-таки нужно сначала договориться о том, что мы подразумеваем под кризисом. В банковском секторе нет чего-то такого острого, с чем нужно бороться сиюминутно.

- Срочно и прямо сейчас.

- Да. Но почему я говорил и, к сожалению, продолжаю говорить о кризисе, потому что есть формальная классификация МВФ, которая говорит, что если на инвестиции со стороны публично-финансового сектора было потрачено боле чем 2% ВВП и потери банковского сектора составили более 2% ВВП, то это означает наличие системного банковского кризиса. Если взять 14-15-е годы, у нас потери - совокупные потери инвестиций в банковский сектор - составили более 3% ВВП. Это означает, что по международной методике, конечно же, мы можем говорить о наличии системного банковского кризиса. Это первое.

Второе. Нет ничего такого, что завтра случится и что нужно как-то помогать банкам или как-то вкладчикам заботиться о своих деньгах, нет такого, нет. Более того, я сказал уже, что, на мой взгляд, самым сложным был для банкинга 2015 год. Если еще каких-то экстраординарных событий не произойдет в следующем году, скорее всего, что этот год будет для банковского сектора - не для экономики в целом - более легким. Потому что в этом году кризис был очень тяжелым для банковского сектора. Всего за 2 года банки потеряли порядка 2,5 трлн рублей и, собственно, получили помощь на такую сумму. Порядка 200 млрд рублей в "плохих" банках потеряли наши корпорации, для многих предприятий среднего и малого бизнеса это оказалось непреодолимым барьером, и они просто обанкротились. Так что деньги были потеряны. В совокупности в прошлом году потери всего сектора составили более 900 млрд рублей, в этом году порядка 1,5 трлн рублей. Это, конечно, огромные суммы, мы никогда не видели таких потерь в предыдущие 15 лет. И это говорит все-таки о том, что мы имеем дело с системным и достаточно глубоким финансовым кризисом.

В следующем году, я думаю, продолжится непростая ситуация для банков. Потому что есть отдельные факторы, которые влияют на банковский сектор вне зависимости от того, какая ситуация на реальном секторе экономики, и мы получили это очень серьезное влияние в этом году, это было связано с целым рядом факторов, связанных с монетарной политикой, повышением ставки Центрального банка, финансовыми санкциями, от которых в первую очередь пострадали банки. Банки потеряли большое количество активов, поэтому это все вместе сложилось в очень неблагоприятную историю для банковского сектора. В следующем году эти факторы уходят на второй план, и банки будут иметь дело уже со своей достаточно банальной работой. Это "плохие" долги и проблемы заемщиков. Поэтому мы ожидаем, что в следующем году еще порядка 10% банков уйдут с рынка, но каких-то таких очень серьезных потрясений в банковском секторе, что ли, пока не просматривается. Еще раз повторяю: если вдруг мы не увидим каких-то серьезных отклонений от тех прогнозов, которые мы можем делать сегодня.

- Конкретно для Сбербанка 2015 год чем заканчивается, какими результатами?

Ну, я не могу пока подвести итоги года, потому что у нас есть аудированная отчетность по международным стандартам за 9 месяцев и по российским стандартам за 11 месяцев. У нас результаты примерно будут по году на 25–30% хуже, чем в прошлом году, но значительно лучше наших ожиданий в начале года. Потому что мы ставили перед собой задачу в начале года выйти в ноль в этом году, тем не менее мы по итогам 11 месяцев по РСБУ получили уже более 200 млрд чистой прибыли. Мы считаем, что это хороший результат. И самое главное, что мы прошли весь этот период времени, не получив никакой поддержки со стороны государства, что для нас было чисто психологически морально важно.

Поэтому будем считать, что этот год был для нас, в общем, успешным. Если сравнивать с остальным банковским сектором, то, наверное, очень успешном. Этот год протестировал зрелость всех наших систем, в том числе и технологий, потому что банк был подвергнут серьезному тестированию в связи с провокацией, которая была организована в конце прошлого года. И, несмотря ни на что, мы выходим в достаточно в хорошей форме.

Поэтому по всем параметрам даже те трудности, которые нам пришлось пережить, я считаю, для нас это хорошая школа, результатом этих трудностей явилось то, что мы переосмыслили очень серьезно всю нашу стратегию. И мы уже с середины этого года реализуем значительно иной план действий, нежели то, что мы утвердили в качестве 5-летней стратегии в 2013 году. И поэтому в этом году мы - помимо, скажем, таких количественных результатов: наличие все-таки значительной чистой прибыли по сравнению с сектором, - мы очень серьезно изменили качественные подходы и некоторые качественные результаты.

- Как изменили? Традиционно вы в трудные времена использовали консервативную стратегию. Если вы качественно меняете подходы, то что это значит?

- Это означает, что, во-первых, мы - помимо таких традиционных вещей, таких как сокращение расходов и так далее, так далее, - мы посмотрели на всю ситуацию несколько иначе. Мы посмотрели текущую ситуацию: что мы можем сделать, чтобы достичь тех самых результатов, но потратив на этом значительно меньше денег. И мы приняли в начале 2014 года, в середине 2013 года такую программу, которую назвали "Умные расходы", которая дала нам за 2 года 105 млрд рублей дополнительных сокращений, дополнительных издержек. И это к базе, которую мы считали уже достаточно очищенной. Потому что мы всегда занимались очень много сокращениями наших издержек. Тем не менее оказалось, что еще можно "отжать" вот такую приличную сумму. Это первое.

Второе. Мы заложили основы к тому, чтобы начиная с 2018 года экономить еще порядка $1 млрд в год на тех издержках, которые мы имеем сегодня. И качественно изменили вообще всю нашу организационную структуру и всю нашу технологическую платформу. Это очень большой вызов для нас, мы поставили для себя такую очень высокую планку, которую пока ни одному банку в мире не удавалось. Это период традиционной банковской платформы на такую суперсовременную платформу технологической компании, которой являются такие компании, как Amazon, Google либо какая-то другая. Это платформа, которую мы будем разрабатывать сами - точнее, мы ее уже разрабатываем, - которая в короткие сроки должна быть завершена, потому что мы под эту платформу уже будем строить всю технологию в нашем центре обработки данных, которую уже в следующем году мы начинаем строить в Сколково.

- И как эта оптимизация позволит сэкономить?

- Я уже сказал, что конечный эффект - это примерно миллиард долларов чистой прибыли дополнительно в следующем году плюс сокращение расходов. И, скажем, если говорить о технологической платформе, то, допустим, закупке вычислительной техники в новый технологический центр, по сравнению с существующим нашим центром обработки данных, обойдется нам в 4 раза дешевле.

- А людские ресурсы высвобождаются в связи с этим?

- Да, конечно.

- Вы проводите увольнения, сокращение или будете переквалифицировать ваших сотрудников?

- Это, конечно, будет зависеть от ситуации. Пока мы существенных сокращений не производили, потому что мы одновременно меняем нашу бизнес-модель. Мы переводим людей - тех, которые высвобождаются в результате оптимизации бизнес-процессов, - на так называемый фронт - на работу с клиентами. Потому что у нас увеличивается количество сотрудников, которые работают с клиентами. И в целом и общем мы остаемся примерно в пределах той же самой численности, хотя мы понимаем, что мы должны быть по нашим размерам, мы должны быть все-таки значительно меньше по численности, но все зависит от объемов нашего бизнеса. Наша численность регулируется автоматически, мы не чиновники, поэтому как только будет становиться меньше бизнеса, наша численность будет падать. И как будут только соответствующим образом модернизированы наши процессы, численность тоже будет падать неизбежно.

- У вас закрываются отделения. Это продолжится в следующем году. И какой план?

- У нас сократилось количество отделений, которые обслуживают корпоративных клиентов, примерно в 2 раза. И у нас немножко сократилось количество отделений, которые обслуживают физических лиц. И в какой-то момент мы начнем резко сокращать количество отделений, но это опять будет зависеть от поведения наших клиентов. Мы каждый год думаем, что в следующем году мы начнем сокращение наших отделений. В прошлом году у нас клиентопоток в наши физические отделения вырос примерно на 16%, в этом году мы видим за 11 месяцев порядка 8%, то есть время не наступило. Может быть, такой перелом произойдет в следующем году. Потому что огромное количество клиентов уходит в отдаленные каналы, наши продукты: "Сбербанк Онлайн", "Сбербанк Бизнес" и другие. И в какой-то момент времени, конечно, этот перелом тенденций произойдет. Когда у нас начнет снижаться клиентопоток в наших физических отделениях, тогда мы их начнем сокращать, но здесь мы следуем строго за клиентом, за бизнесом. Поэтому до того момента, когда у нас клиентопоток будет расти, пока мы будем прирастать клиентов, мы, конечно, будем сохранять существующие сети.

- Вы в самом начале сказали об основных рисках для банков и назвали среди таковых качество кредитов. Как вы сегодня работаете с вашими заемщиками и какие условия предъявляете к ним по взиманию долгов и соответственно по предоставлению кредитных займов ?

- Что касается предоставления, есть такое понятие, как риск-метрики. Что касается юридических лиц, там ситуация всегда индивидуальная, поэтому мы устанавливаем лимиты риска на определенные отрасли и мы ужесточаем какие-то параметры, такие как соотношение "долг к EBITDA" или к "грязной прибыли". Это как бы такая стандартная практика в отношении юридических лиц. Что касается физических лиц, то есть там такая штука, которая называется уровень одобрения, то есть, если ситуация в экономике ухудшается, то уровень одобрения падает, то есть порог, когда мы или наша система принимает решение о возможности выдачи кредита, он повышается автоматически. Это сложная система, которая учитывает большое количество параметров, устойчивость доходов, размер доходов, объем совокупной долговой нагрузки на хозяйство и так далее, и так далее. И тогда эта ставка падает, соответствующим образом тяжелее становится получить кредит. Соответственно это влияет на темпы экономического роста либо на спрос, либо на инвестиционную активность, либо на предложения. И по мере того как экономика входит в нормальное рабочее состояние, все эти ограничения снимаются. Если говорить о начале этого года, то, конечно, у нас были очень сильно закручены все риск-метрики и получить кредит для всех было значительно сложнее, чем сейчас. Допустим, если говорить о физических лицах, то до Нового года мы еще на 5 процентных пунктов повысили уровень одобрения. Это означает, что примерно 5% стало легче получить кредит. Если ситуация будет успокаиваться, то в следующем году, я думаю, постепенно и ставка Центрального банка будет падать, и мы тоже начнем опускать ставки, но и соответственно будет проще получать кредиты.

- Но более четких прогнозов вы пока не даете?

- Эвелина, знаете, сейчас самое, наверное, последнее по престижности дело - это делать прогнозы, тем более вся наша экономика зависит от ключевого параметра цены на нефть. Нет сегодня ни одного человека, который может предсказать цену на нефть. Поэтому прогнозы цены на нефть колеблются вместе с трендами. И сегодня все дают дальнейшее снижение цены на нефть, и, в общем, нужно говорить о том, что сегодня цена 35–36, значит, нужно говорить о том, что она будет колебаться в ближайшие месяцы в районе плюс-минус 10% в обе стороны, но какой она будет, не может знать никто. Поэтому говорить о тренде можно, только оговариваясь, из того, что мы сегодня представляем о развитии макроэкономики в следующем году. Вот если в следующем году макроэкономика более или менее будет стабильная, то есть мы сегодня уже не говорим о цене на нефть 100, а мы говорим о цене на нефть 45–50, то тогда в следующем году, видимо, будет последовательно падать ключевая ставка Центрального банка, инфляция и ставки по кредитам.

- Как цена на нефть будет давить на национальную валюту? Как уже действительно признали действительно все, сам суперцикл закончился, значит, отскока не будет. Это будет, скорее всего, снижение либо колебание?

- Я не знаю этого. Вы знаете, если бы рынок нефти слушался бы каких-нибудь прогнозов, то...

- Вопрос в том, что рубль слушается ситуации на нефтяном рынке.

- Это не так. Он не слушается, он, вы знаете, еще раз: цены на нефть очень сильно связаны с политикой Федеральной резервной системы. Поэтому ключевые все тренды связаны действительно с понижением в дальнейшем. Потому что доллар, скорее всего, будет укрепляться, то есть будет ужесточаться политика ФРС. Это означает, что с самого большого деривативного рынка, рынка нефти, доллары будут уходить. Это означает, что с точки зрения монетарной ситуации цена на нефть должна падать.

- А рубль?

- Это абсолютно верно: естественно, рубль будет снижаться. Второе: мы видим, что предложения на рынке нефти тоже будут, к сожалению, в следующем году расширяться, а спрос, скорее всего - еще в этом году такая теплая зима, - скорее всего, что будет продолжать падать. Поэтому, скорее всего, что цена все-таки может колебаться вокруг сегодняшних уровней, плюс-минус, но еще раз: я не берусь прогнозировать цену на нефть. Я уже столько раз ошибался, что могу говорить только о каких-то факторах, которые влияют на нее, но не могу говорить о прогнозе.

- А антирекорд рубля тоже не предполагаете пока?

Вы знаете, еще раз: это не имеет никакого значения, кроме нескольких факторов.

Первое: очень важным фактором является то, что Центральный банк в ноябре прошлого года принял исторический шаг и отпустил валюту. Тем сам он спас нашу экономику в этом году.

Второе: в связи с тем что у банков есть небольшое количество валютных активов, переход за определенную границу - она у разных банков разная - означает еще большую нехватку капитала. Это проблема.

Третье: мы видим, что рубль имеет негативную историю с точки зрения того, что инвестиционная активность связанная с инвестициями, за счет привлечения иностранных технологий, а мы практически все отрасли имеем в основе иностранных технологий, возможности по их приобретению будут ограничены. Это плохие новости. Хорошая новость заключается в том, что слабый рубль - это драйвер развития экономики на экспорт. Вся экономика Китая была долгие годы построена на политике низкого курса юаня. И Центральный банк Китая поддерживал целый ряд абсолютно нецивилизованных инструментов, для того чтобы удерживать низкий курс юаня, но для этого нужно создать соответствующую привлекательную инвестиционную среду.

Мы сейчас имеем уникальные возможности для построения экспортно ориентированной экономики, но у нас нет благоприятной среды для инвестиций. Если мы хотим воспользоваться низким валютным курсом, нам нужно резко менять экономическую политику, создавая все условия для привлечения сюда иностранных инвестиций, создавая возможности для российских инвесторов. И тогда у нас появится реальная возможность вот из этой неблагоприятной ситуации извлечь большие выгоды.

- Какие условия еще не созданы, на ваш взгляд? Коротко попробуйте перечислить по пунктам.

Знаете, мы очень любим говорить о структурных или институциональных реформах. Вот у нас не работает в стране качественно практически ни один институт. Нужно практически заново построить институты. И это касается всех государственных институтов. Нам нужно резко повысить качество их работы. Нам нужно снизить затраты на их содержание. И новые технологии дают уникальные возможности в этом. У нас есть проблемы, связанные с отсталостью модернизации, необходима модернизация института. У нас есть проблемы, связанные с дефицитом ресурсов на это. Опять, казалось бы, замкнутый круг, но абсолютно не так.

Знаете, мы очень часто любим говорить о том, что кризис дает наряду с проблемами огромное количество возможностей, но мы не видим эти возможности. И это правда. Нужно эти возможности увидеть, они сегодня уникальные. Мы можем создать принципиально новую экспортно ориентированную экономику, если мы создадим благоприятный инвестиционный климат, который включает в себя прозрачное администрирование, распределение государственных ресурсов: земля, подключение к электричеству и так далее, и так далее. Касается равных условий конкуренции, касается налоговых условий, транспарентных условий администрирования. В общем, здесь налоговая делает очень много, мы в числе передовых стран по налоговому администрированию, но по налоговой нагрузке мы стали опять отставать. Нам ни в коем случае нельзя повышать налоговую нагрузку для инвестиционных проектов. Нам нужно придумывать условия и снижать ее. И вообще, для всех нужно придумать условия снижать, в особенности для малого бизнеса. И нам, конечно, нужно обеспечить безопасность инвестиций, безопасность прав собственности, стабильность прав собственности.

Правоохранительная судебная система должна быть поставлена во главу угла - служению, защите прав собственности. Право собственности должно стать одним из священных прав, которое гарантировано нашей конституцией как право на выбор, свобода слова и так далее, и так далее. И эти все совокупности и есть инвестиционный климат. И знаете, самое главное - мы должны понять, что главный клиент в нашей экономической политике - это предприниматель. Главный клиент в нашей политике в целом, социально-экономической политике - это гражданин. Вот когда мы поставим человека и предпринимателя в качестве главных клиентов в центр нашей политики, все начнет меняться.

- Когда вы сказали о необходимости перестройки институтов, имели ли вы в виду институты развития, которые сегодня нуждаются в финансовом оздоровлении и которые как раз были созданы, для того чтобы поддерживать предпринимателя, поддерживать наши наиболее значимые проекты?

Вообще, знаете, откуда получили такое распространение институты развития? Когда-то Соединенные Штаты Америки стали проигрывать конкуренцию Японии. И они были этим очень озабочены. Тогда они отправили своих лучших ученых в Японию изучать феномен японского чуда. И были скопированы в Америке - в самой либеральной экономике мира, как тогда считалось, - самые патерналистские японские институты, вот как раз японский Банк развития и так далее, и так далее, и так далее. Тогда появились страховые агентства и все остальное. И когда это все было создано и проработано, оказалось, что эти институты не дали никакого эффекта. И вот только повторное погружение в сущность этого японского чуда дало понимание его природы. Что самым главным драйвером этого японского чуда был не патернализм, не забота государства о каких-то секторах экономики, а как раз те сектора, про которые государство забыло. И там была очень жесткая конкуренция. И предприниматели были вынуждены искать совершенно нетрадиционные способы для производства современного дешевого продукта. Так родились ключевые базовые отрасли японской экономики, которые в конце концов и были транслированы в мировую экономику. Допустим, вот одна из таких систем - это Toyota Prodaction System (операционная система Toyota). Это компания, которая подарила миру кроме автомобилей значительно более важную систему операционного менеджмента, совершенно уникальную культуру, под которую были перестроены практически все промышленные предприятия сначала в США, потом всего мира. Сначала в автомобилестроение, а потом это стало применяться буквально во всех отраслях. Мы сегодня в банкинге применяем те же самые подходы, которые когда-то были придуманы американскими учеными, потом внедрены японскими предпринимателями. Поэтому, мне кажется, не надо здесь переоценивать их влияние и нужно использовать институты развития только в тех местах, где существует недобросовестная международная конкуренция.

Что касается "Внешэкономбанка", то, к сожалению, я к этому приложил руку. Когда-то мы писали закон под "Внешэкономбанк", запрещая ему заниматься любой обычной коммерческой деятельностью. В законе так было и записано, что "Внешэкономбанк" может кредитовать только те очень значимые, социальные значимые, проекты для страны, которые не отказываются кредитовать обычный коммерческий сектор. К сожалению, эти параметры не соблюдались все это время. "Внешэкономбанк" оброс дочерними банками, и если посмотреть на структуру "плохих" активов, то во многом это как раз такая попытка, неудачная попытка конкурировать с коммерческими банками. Технологии коммерческих банков там, к сожалению, внедрено не было, а попытка конкурировать закончилась тем, что сегодня придется спасать институт, который был создан для спасения и развития.

- Это целесообразно, на ваш взгляд, и какие спасение, какие формы спасения - продажа активов?

- Мне сложно об этом говорить, но, я думаю, для того чтобы рассуждать на эту тему, нам нужно понимать всю внутреннюю ситуацию. Во-первых, я думаю, нет никакой возможности не спасать. Потому что фактически обязательство банка является обязательством суверенным. И это будет очень вообще большой удар по доверию, если вдруг его не спасать, допустим, но каким образом оздоравливать, мне кажется, вопрос остается открытым, и я лично поддерживаю ту точку зрения, которую сегодня высказывает министр финансов и министерство финансов. Мне кажется, не надо спешить бегом спасать, нужно очень серьезно понять, почему в такую ситуацию сначала попали, а потом шаг за шагом определить размер строго необходимой помощи.

- Мы начали говорить о кредитах, о взимании кредитов чуть подробнее. Вы стали последним банком, который согласился на реструктуризацию долгов "Мечела". Почему было в итоге принято такое решение?

- Ну, во-первых, я пока не могу, с сожалением констатирую, что мы согласились, потому что у нас не подписанное еще соглашение. И мы не ведущий банк по кредитованию "Мечела". У нас не меньше долга, чем у двух других наших партнеров, "Газпромбанка" в первую очередь и ВТБ. И всегда в любой ситуации банкротства - компания "Мечел" фактически банкрот - есть ключевой кредитор, точка зрения которого является доминирующей. Я не видел никакой невозможности, необходимости спасать собственников "Мечела". Потому что речь идет о спасении собственников "Мечела". Компания сама здорова. И она сама может быть эффективной, если там появится квалифицированный менеджмент, но это связано с тем, что это очень будет больно для банков. Из всех банков только мы сформировали 100%-й резерв, поэтому я мог быть относительно свободен в части выбора между банкротском и, скажем, каким-то спасением, но это было значительно более сложно для наших коллег, и мы, в общем, отдали им пальму первенства. Мы сказали, что мы готовы следовать за вами, но наши условия такие-то, такие-то. Поэтому мы сейчас с "Газпромбанком" согласовали условия, при которых мы сможем пойти на реструктуризацию. И если "Газпромбанк" достигнет таких условий с "Мечелом", то, в принципе, мы тоже будем готовы это подписать, но еще раз повторяю, в моем понимании компании очень сильно помогла девальвация, но тем не менее глобальные проблемы не решены. Будем надеяться, что они договорятся, но будем держать нерасформированный резерв, мы будем до конца сохранять обе возможности. Не договорятся - значит, мы будем готовы в начале следующего года пойти до конца в банкротстве этой компании, но еще раз повторяю, что при выполнении наших условий мы готовы пойти и на реструктуризацию.

- Сегодня 24 декабря. Это срок погашения задолженности компании "Трансаэро" по облигациям задолженности перед Сбербанком. Намерены ли вы обращаться в арбитражный суд? Как будет решаться судьба с этим клиентом?

- Да. Конечно, мы пройдем все процедуры. К сожалению, мы констатируем, что ситуация в компании складывалась достаточно долгое время неблагоприятно. Мы вчера с рассматривали на кредитном комитете ситуацию с банкротством компании, вели наблюдение, и примерно с мая месяца уже она пойдет в конкурсное производство. Поэтому пока сейчас мы не управляем компанией, продолжают управлять предыдущие собственники, для нас достается большое количество сюрпризов компании. Чем больше мы работаем, тем больше мы видим сюрпризов там. Мы видим недостоверную отчетность. Мы видим, что даже те самолеты, которые были в лизинге, к сожалению, в нарушение лизинговых контрактов, не содержались в нормальном состоянии. Есть подавляющее большинство техники в неработоспособном состоянии. Имеются большие долги перед компаниями, которым были переданы на обслуживание самолеты и двигатели от самолетов. И мы обнаруживаем все новые и новые долги. Это, конечно, очень неприятно, но сегодня у нас нет общения с собственниками. И я бы очень рекомендовал собственникам, может быть, сейчас обратиться к кредиторам и быть нам более лояльными, потому что фактически у компании нет имущества. И мы видим, что сегодняшние непрозрачные управленцы проводят достаточно непрозрачные действия с имуществом компании, которая уже принадлежит кредиторам. И я бы очень рекомендовал им этого не делать. - А вам удается реализовать лайнеры, которые находятся в лизинговых компаниях Сбербанка?

- Да, мы часть самолетов, которые были поставлены или поставляются по контрактам компании Boeing, уже реализовали. У нас есть проблема с четырьмя старыми самолетами Boeing-747. Это огромные самолеты такие, но у нас есть подписанный контракт с "Аэрофлотом", с новой компанией "Россия", куда они перейдут, но я уже сказал, что после того как мы занялись инвентаризацией этого имущества, оказалось, что оно в неработоспособном состоянии и, более того, по ним есть долги. Поэтому мы сейчас должны привести это имущество в пригодное состояние. После этого мы передадим это все в "Лизинг Аэрофлот".

- У вас еще много таких клиентов? Вы видите риски банкротств и судебных разбирательств, каков объем вот сейчас "плохих" кредитов?

- Ну, вы знаете, я должен сказать, что, к нашему удивлению, этот кризис значительно проходит менее болезненно, чем кризис 2009 года. Все-таки он, видимо, пошел на пользу заемщикам: очень много таких мыльных пузырей, тире предпринимателей, лопнуло в 2008 -2009 году. Сейчас все-таки мы видим значительно меньше таких откровенно мошеннических схем, и мы видим желание предпринимателей бороться за спасение своих компаний. И если мы видим такое желание и мы видим, что с нами работает открыто, то нет ни одного случая, повторяю - ни одного случая, когда мы не пошли навстречу и не помогли таким предпринимателям. Пока мы видим, что качество наших активов - я могу говорить о Сбербанке - примерно в 2,5-3 раза лучше, чем на рынке в целом, и у нас нет такого вала проблемных ситуаций, которые мы ожидали. Мы идем на реструктуризации, у нас много реструктуризации, но подавляющее большинство наших клиентов выдерживают новые графики реструктуризации. И если как-то еще раз радикально не изменится ситуация в макроэкономике, то, я думаю, мы не должны получить какой-то вал "плохих" долгов.

- А если говорить о расширении клиентов, вы видите отрасли, в которые можно было бы сейчас спокойно, относительно спокойно, эффективно инвестировать, поддерживать? Можете назвать их?

Во-первых, все, что ориентировано на экспорт. Сейчас просто бум экспортно ориентированных отраслей. И мы видим, что сейчас все больше и больше предпринимателей, которые начинают изучать возможности инвестирования где-то в приграничных или припортовых областях, и в том числе и на Дальнем Востоке, китайский рынок наконец начинает работать. Стоимость рабочей силы в России стала ниже, чем в Китае. Потоки разворачиваются теперь. Мы рассматриваем сейчас порядка десятка проектов инвестиций где-то в приграничных районах с Китаем, и, даст Бог, может быть, мы построим большое количество новых предприятий, ориентированных на экспорт.

Во-вторых, сельское хозяйство у нас, ну кроме откровенных таких ошибок менеджеров в сельскохозяйственных предприятиях, мы не видим никаких проблем. Целый ряд сельхозпредприятий просто очень хорошо стали зарабатывать и начинают уже, знаете, раньше олигархи инвестировали в сельское хозяйство как забавы ради, а сейчас те, кто заработал в сельском хозяйстве, начинают диверсифицировать свой бизнес и инвестировать в другие сферы экономики. В принципе, знаете, при всем том сложном состоянии нашей экономики открывается поразительное количество новых возможностей. Очень дорог стал импорт, вот я слово "импортозамещение", может быть, не очень люблю, потому что подразумевается, что импортозамещение - это какая-то такая осмысленная деятельность правительства, что правительство сейчас будет создавать какие-то импортозамещающие отрасли, но на самом деле это колоссальная возможность для наших предпринимателей осваивать внутренний рынок. Тот, который раньше был занят иностранными производителями. Это можно делать в партнерстве с иностранцами, это можно делать самостоятельно, и это огромный потенциал. Самое главное, что нужно, это нужно создать нормальный инвестиционный климат. И вот эта ключевая история, и я думаю, что в любой, абсолютно любой, ситуации мы имеем хорошие шансы развиваться.

- Еще одна тема, которую хотелось бы обсудить. Сейчас на слуху долг Украины перед Россией и роль МВФ в этом споре. Многие говорят о нем в контексте того, что сейчас, когда МВФ изменила правила кредитования для Украины и для стран, которые не могут выполнять свои долговые обязательства, это будет означать вал должников, которые не захотят платить МВФ, но у этого есть потенциально другая ситуация. Может быть, в России сейчас многие сочтут возможным не возвращать долги, причем как суверенные, так и коммерческие. Что вы думаете о таких рисках и вот о той роли, которую сыграл МВФ в этой истории?

- Ну, вы знаете, сейчас такой мир, когда репутация стоит очень и очень дорого. Репутация стоит дороже любых денег. И поэтому, наверное, нужно говорить о том, что, один раз не заплатив, ты можешь просто-напросто потерять репутацию на долгие-долгие годы вперед. И я хотел бы сказать следующее, сначала о другом, о нашей репутации. Я много слышал это в частных разговорах от предпринимателей в других странах, что у них вызывает восхищение то, что Россия, несмотря на все принятые против нее санкции, продолжает пунктуально исполнять все свои обязательства. И все компании, против которых приняты санкции, до копейки оплачивают, обслуживают свои долги, хотя есть формальная зацепка: вы против нас предприняли санкции - давайте списывайте долг, делайте дисконт по долгу, давайте новые графики платежей, реструктурируйте и так далее, и так далее. Ни один российский заемщик, равно как Российская Федерация, не обратился к своим кредиторам с просьбой реструктурировать свой долг. И мне кажется, долгосрочно это сработает на нашу репутацию. Будут ли те недобросовестные заемщики - неважно, государство либо это будут коммерческие заемщики, которые воспользуются этим прецедентом, я думаю, что будут, - это их выбор. И я вам могу сказать по нам. Если государство допустило один раз дефолт - неважно когда, неважно кому, - мы такие государства не кредитуем. Равно то же самое касается компаний или людей. Если в период вашего руководства компании мы увидели ваши недобросовестные действия по отношению к любому другому заемщику, мы постараемся сделать все, чтобы не давать вам кредиты. И более того, не иметь вас в качестве нашего клиента. Раньше не было правилом: можно было взять кредит в одном банке, во втором, третьем. Мы знаем, был даже такой кредитный шопинг, когда возили одних и тех же людей, бомжей с паспортами, получали кредиты в разных банках, за процент, который им оставляли, они это с удовольствием делали. Сейчас это невозможно: репутация становится самым дорогим ресурсом.

- И в странах тоже, в отношениях между.

- Абсолютно, и, к сожалению, мы видим, что страны, допустившие дефолт, затем во многом это повторяют.

- Я благодарю вас. Поздравляю с наступающим Новым годом и желаю успехов!

- Эвелина, спасибо вам большое! И спасибо всем вашим зрителям!

Источник: vestifinance.ru.

Рейтинг публикации:

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в:

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Чтобы писать комментарии Вам необходимо зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

» Информация

Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации. Зарегистрируйтесь на портале чтобы оставлять комментарии